Читать книгу "Только так. И никак иначе - Яна Перепечина"

- Бестолковая… - отругала себя Злата и моментально заснула.

Гера разбудила Злату, лишь только забрезжил серый декабрьский свет.

- Гера-а-а-ся, имей совесть! - простонала хозяйка. - У меня каникулы, дай хоть немного отоспаться.

Гера задумчиво поцокала когтями по доскам пола, зевнула, состроила своё фирменное невинное выражение под кодовым названием "А я что?! А я ничего!", скучила мохнатые давно не стриженные брови умильным домиком, положила голову Злате на подушку и вздохнула. Злата тоже вздохнула, потянулась и замерла под одеялом, сладко пахнувшим детством, прислушиваясь к себе. Булыжник в груди никуда не делся, но, похоже, значительно уменьшился в размерах, уже не так мешая дышать.

Злата оглянулась: почти рассвело, и в незашторенное окно был виден сад и угол заброшенного соседского дома. Соседи не жили здесь уже много лет, и одинокий дом, уставший бороться со своей ненужностью, давно уже сдался на произвол времени, ссутулился и смиренно ждал смерти. Дома, они ведь как люди, - думала Злата, с грустью глядя на старика. Пока есть ради чего жить – хорохорятся, бодрятся. А нет - и жизни нет. Вот и этот дом умирал.

Ей дом было очень жалко. Когда бабушка с дедом купили участок, соседний «надел», примыкающий к их территории сзади, был уже заброшен. Злата не помнила, чтобы он был обитаем, но сам дом знала очень хорошо. Подростком она частенько забиралась в соседский сад и любовалась узорчатыми наличниками, резным балконом второго этажа и замысловатыми окнами мансарды.

Соседний сад уже тогда почти утратил следы присутствия человека, зарос бурьяном и крапивой выше человеческого роста. Тем интереснее было бродить по выложенным булыжником дорожкам, вглядываться в пыльные окна Старика, как Злата называла его про себя, и мечтать. Ах, как он ей нравился, этот обломок старины. Он был очень красивым, очень большим и... породистым, если можно так, конечно, говорить о домах.

Их собственный дом был гораздо скромнее, стоял на участке в несколько раз меньше и был похож на маленького симпатичного пони, милого, изящного, но не утончённого. А Старик был сродни орловскому рысаку. Злата его обожала и втайне мечтала, что когда-нибудь сможет его купить. Мечты пока оставались лишь мечтами. Дом чах. Злата страдала, видя его угасание.

Но сегодня что-то в Старике ей показалось странным. Вроде бы те же посеревшие стены, ржавое железо крыши, замысловатый переплёт большого окна с потрескавшейся и свисавшей лохмотьями краской... Но... Не может быть!

Злата одним движением вскочила на ноги и подбежала к окну. Она так хорошо знала Старика, что не могла ошибиться. Дом ожил. Злата непонимающе смотрела в сторону соседнего участка и вдруг увидела, что между кривыми ветвями спящих яблонь из кирпичной трубы её обожаемого Старика тонко и прозрачно поднимался дым: в доме впервые на её памяти топили печь. Булыжник в груди Златы опять вырос и перекрыл кислород. Верно, всё верно, беда не приходит одна. Вчера она потеряла одну свою мечту, а сегодня лишилась и другой, чистой и пронзительной до боли, мечты детства и юности. Теперь Старик для неё потерян...

Бабушка с грохотом орудовала внизу, на кухне: варила холодец к Новому году и пекла свои знаменитые пироги. Невероятный запах ватрушек и фирменного бабулиного макового рулета преодолел лестничный пролёт, коридор, просочился под дверь златиной комнаты и выманил на первый этаж Геру, а следом за ней и совершенно убитую Злату. Но беда бедой, крушение мечты крушением, а молодой организм хотел не просто есть, а лопать, трескать, поглощать бабушкины сногсшибательные пирожки: тоненькая Злата обладала хорошим, здоровым, несказанно радующим заботливую Надежду Владимировну аппетитом. Никакие жизненные неурядицы не могли заставить её голодать.

Услышав, что босые Златины пятки прошлёпали по лестнице, бабушка закричала:

- Ну, что, внученька? Выспалась? Какие планы?

- Бабуль, я уже здесь, не кричи так, - Злата подошла к бабушке со спины и чмокнула её в родной тёплый затылок. Бабушка повернулась, её светло-карие глаза весело блестели:

- Помнишь, как я тебя на закорках таскала? А теперь ты на меня сверху вниз смотришь…

- Конечно, помню, - Злата уселась на стул, подтянула колени к подбородку и поплотнее закуталась в тёплый платок. По детской привычке она следила глазами за хлопочущей бабушкой.

Та была крохотная, курносая, с озорными ореховыми глазами и большими руками, сильная и ловкая, стремительная, несмотря на семьдесят шесть прожитых нелёгких лет. Злата её обожала.

Вообще-то она обожала обеих своих бабушек, но бабушка Александра умерла пять лет назад. Бабушка Надежда тогда страшно затосковала: они дружили, эти две абсолютно разные женщины, свекровь и тёща. Злата не видела такого никогда и даже не слышала о подобном.

Почти тридцать лет назад они скрепя сердце благословили своих двадцатилетних детей на ранний студенческий брак и стали дружно помогать им во всём. Дети доучились, встали на ноги, родили двух дочек. И молодые бабушки также дружно принялись нянчить девочек. Постепенно между сватьями, именно так, старинным тёплым словом называли они друг друга, сложились поразительные отношения. Их часто принимали за сестёр и очень сильно удивлялись, если узнавали, как обстоят дела на самом деле.

Когда неожиданно умерла Александра Сергеевна - тромб оторвался - Надежда Владимировна горевала страшно, изо всех сил держалась, но однажды, когда они в очередной раз приехали на кладбище, всё же сказала внучке:

- Как же мне её не хватает! Теперь мне приходится жить за себя и за неё, – и они тогда, обнявшись, долго плакали. А Злата думала о том, что надо бы постараться прожить жизнь так, чтобы и о ней кто-нибудь когда-нибудь сказал: как мне её не хватает…

Бабушка ушла ненадолго и вернулась с яркими полосатыми носками, бросила их на колени внучке:

- Надень-ка, я вчера довязала для тебя, как чувствовала, что приедешь, Златулькин-пикулькин.

Злата засмеялась: бабушка любила образовывать непонятные формы от её имени

- Ты надолго к нам?

- На все каникулы, бабуля! – набитый уже напечёнными бабушкой пирогами рот, разъехался в довольной улыбке. Злата работала учителем в школе и обожала каникулы. – До десятого, буду прямо от вас на работу ездить, мне и надо теперь только пару раз там появиться: на педсовет и с документами поработать. Так что Новый год встречать будем вместе. Родители в Париже, Славянка в Праге с друзьями. А я с вами, мне у вас лучше, чем во всяких заграницах. Бабуль, можно я ещё пирожок стрескаю?

Надежда Владимировна кивнула, удивлённо подняла брови, но промолчала: раз внучка не упоминает о муже, значит, не время для расспросов. Ну, ничего, впереди ещё почти две недели, они ещё успеют поговорить, и Злата всё расскажет. Ведь они дружат, бабушка и внучка…

- Ты умойся сначала, учительница! – бабушка схватила внучку за хорошенький конопатый нос. – И садись нормально за стол, есть будем. Дедушка уже поел и ушёл к Трофимовне, ей помочь с чем-то нужно опять.