Читать книгу "Наполеон. Заговоры и покушения - Сергей Нечаев"

После объявления официальных результатов плебисцита Наполеон первым делом закрыл 160 из существовавших в стране 173 газет (через некоторое время их останется лишь четыре. — Авт.). Сделав это и обеспечив себе недоступность для критики снизу, он «убрал» неугодного ему консула Сийеса, откупившись от него на время высокооплачиваемой должностью президента Сената. Бывший аббат все правильно понял и не стал отказываться от годового оклада в 200 тысяч франков.

Пост второго консула «незаметно» перешел к юристу Жан-Жаку Режи де Камбасересу, а третьим консулом стал финансист Шарль-Франсуа Лебрён.

Летом 1800 года, после крупной победы над австрийцами при Маренго, стало ясно, что Наполеон может делать с ликующей Францией все, что ему заблагорассудится.

* * *

После этого роялистски настроенная эмиграция поняла, что Наполеон не из тех, кем можно управлять. Он уже давно перестал ощущать себя простым генералом и был готов управлять страной сам. Фактически он и был уже правителем Франции, наделенным почти неограниченной властью. Понятно, что в таких условиях желание враждебного Франции Лондона «убрать» Наполеона еще более укрепилось. Осуществить это желание британская разведка попыталась руками осевших в Лондоне французских роялистов.

Практически в то же самое время подобная мысль возникла и в кругах ярых якобинцев, грустивших об уходящей в забвение Великой французской революции. Для них идеи демократии не были пустым звуком: они своими руками создавали республику и по праву считали себя ее наследниками. Отчаянные средства, которыми они ее создавали, всем известны, и теперь, видя, как Наполеон присваивает себе власть в стране, они считали себя обязанными отомстить. Французский историк Андре Кастело по этому поводу пишет:

«Экстремисты — якобинцы и роялисты — не выносили такого позорного зрелища, когда большинство прежних революционеров и большая часть эмигрантов низкопоклонствовали перед новым хозяином».

В результате первый год Консульства представлял собой череду заговоров, направленных против Наполеона, на которого как роялисты (правые), так и якобинцы (левые) смотрели не иначе, как на узурпатора и тирана, как на позор искренне любимой ими Франции.

Камердинер Наполеона Констан Вери в своих «Мемуарах» утверждает:

«На жизнь первого консула было совершено несколько покушений. Полиция неоднократно предупреждала его о том, чтобы он был настороже и не подвергал себя риску, прогуливаясь в одиночку в Мальмезоне. До последнего времени первый консул вел себя весьма беззаботно в этом отношении; но западни, подстерегавшие его даже в уединенной обстановке семейного круга, вынудили его принять меры предосторожности и стать более благоразумным. Теперь утверждается, что все эти заговоры были всего лишь сфабрикованы полицией, которая хотела казаться более необходимой, или что сам первый консул организовывал все это, чтобы усилить интерес к собственной персоне. Абсурдность всех попыток покушения на его жизнь якобы только подтверждает подобные догадки».

Далее Констан Вери приводит пример одного из таких покушений:

«В комнатах первого консула в Мальмезоне проводились ремонт и работы по украшению каминов. Подрядчик, ответственный за эту работу, прислал в замок резчиков по мрамору, в число которых, судя по всему, втерлись несколько жалких негодяев, нанятых заговорщиками. Охрана первого консула была постоянно начеку и проявляла высочайшую наблюдательность: среди рабочих были замечены люди, которые только делали вид, что работают, но их внешность, манера поведения, профессионализм резко отличались от других рабочих. Эти подозрения, к сожалению, остались всего лишь подозрениями, но когда апартаменты были уже готовы для приема первого консула и он должен был вот-вот занять их, кто-то, проводя окончательный осмотр помещений, нашел на письменном столе табакерку с нюхательным табаком, во всех отношениях похожую на те, которыми пользовался Бонапарт. Сначала было решено, что эта табакерка действительно принадлежит ему и что она была положена и забыта на столе его камердинером; но сомнения, вызванные подозрительным поведением некоторых резчиков по мрамору, привели к дальнейшему расследованию. Состав табака был изучен и качество его подвергнуто тщательному анализу. Выяснилось, что табак был отравлен».

Вслед за этим Констан Вери рассказывает историю о том, как заговорщики, решив захватить первого консула, раздобыли мундиры консульской охраны. Но потом этот план был ими забракован «ввиду сомнительности его исполнения».

* * *

Наиболее решительно настроенные якобинцы создали для уничтожения Наполеона боевую группу. В состав этой группы, называвшей себя «эксклюзивами» (то есть «исключительными» или «нетерпимыми»), входило шесть человек. Ее идейным лидером был 49-летний итальянец Джузеппе Черакки. Родом он был из Рима. Как этого крепко сложенного, красивого и совершенно седого человека занесло во Францию, никто толком не знал. Он был скульптором, достаточно известным в Европе. В 70-е годы он работал в Лондоне над крупными частными и королевскими заказами, дважды бывал в Америке, отличился там прекрасно изготовленными бюстами Вашингтона, Бенджамина Франклина и Джефферсона. Раньше он был знаком с Наполеоном, и у него имелись личные причины ненавидеть его. В свое время они довольно тесно общались, можно сказать, дружили, во всяком случае, разговаривали друг с другом на «ты». Парадокс судьбы, но однажды Черакки даже спас жизнь Наполеону, когда на того на темной улице напали грабители.

Когда Наполеон из простого артиллерийского офицера превратился в знаменитого генерала, Черакки заявился к нему в штаб Итальянской армии. Там он стал вести себя с ним как равный с равным: постоянно «тыкал», хлопал по плечу, давал какие-то советы. Это стало раздражать не только главнокомандующего, но и его окружающих, которые буквально благоговели перед величием своего генерала. Наполеон попытался дать понять своему бывшему приятелю, что подобная фамильярность не очень-то уместна в новых условиях, но жизнерадостный весельчак Черакки никак не хотел понять его.

Английский биограф Наполеона Хилэр Беллок пишет:

«По мере того как итальянская слава Бонапарта росла и его звезда сияла все ярче, Черакки продолжал болтаться при армии и хлопать его по плечу. Бонапарт не мог отослать его прочь».

Будучи ярым республиканцем, Черакки и впрямь не понимал, почему он должен превращаться в придворного и раскланиваться перед своим другом. Кончилось все тем, что люди из окружения Наполеона «поговорили с ним по душам» и полный негодования Черакки уехал к себе домой, в Рим.

Когда Наполеон стал первым консулом, Черакки, бросив жену и шестерых детей, вновь оказался в Париже. Там он добился свидания с Наполеоном и заявил, что хочет сваять его бюст. Наполеон неохотно согласился. И вновь повторилась старая история: прилюдные «тыканья» и хлопанья по плечу. Но теперь все это было еще более неуместно, чем несколько лет назад в Италии. Короче говоря, бюст так и остался незаконченным… Гордость Черакки была уязвлена, и вскоре он оказался в центре людей, готовивших покушение на новоявленного деспота.