Читать книгу "Вторжение - Джеймс Герберт"

За спиной Дженет все еще суетились арабы, криками подгоняя друг друга. Первым заспешил к лифту пожилой, двое других, на ходу застегивая брюки и рубашки, кинулись следом. Идиоты. Когда лифт поднимется на девятый этаж, все уже будет кончено. Да и по лестнице им далеко не уйти.

Наконец сирены смолкли. Они пугали больше, чем мысль о грядущем забвении. Дженет глубоко затянулась и испытала глубокое наслаждение, чувствуя, как дым заполняет легкие. Ей уже было сорок, но теперь это не имело никакого значения. Она коротко и резко рассмеялась. Наплевать на возраст — теперь она никогда не состарится. Она обвела взглядом пустую комнату и в последний раз с отвращением подумала об арабах: они жили, как свиньи, совокуплялись, как свиньи, едва ли их смерть будет намного пристойнее.

Но все же даже и на Парк-лейн встречались ей иногда настоящие джентльмены, которые относились к ней не только с уважением, но и с некоторой долей нежности. Такие дни были для нее праздниками, это ей помогало какое-то время не обращать внимания на отвратительных и гадких клиентов. Свои лучшие годы, хотя они и не оправдали ее надежд, она называла “качелями”, имея в виду чередующиеся взлеты и падения. Она не сама придумала это название. Автором была ее знакомая актриса, знаменитая и абсолютно бездарная: она была знаменита лишь тем, что спала со знаменитостями. И, надо сказать, эта практика увенчалась успехом — эта леди заполучила в мужья миллионера, который вскоре развелся с ней, что лишь подчеркнуло выгодность этого предприятия. А бесконечные связи с известными поп-звездами и фотографами увеличивали не только ее скандальную славу, но и банковский счет.

Практически все это делалось довольно просто, хотя и требовало определенных затрат. Отель, который использовала для своих целей Дженет (так же как и ее подруга — актриса), был расположен тоже на Парк-лейн. Это был отель более в английском духе, чем “Хилтон”. Она снимала самый дешевый номер, который был вовсе не так уж дешев, и большую часть дня и вечера проводила в лифтах. Она спускалась с верхнего этажа вниз, проходила по фойе к служебным лифтам, снова поднималась наверх для того, чтобы спуститься вниз в лифте для гостей, и, если здесь оказывались мужчины, ей почти всегда удавалось подцепить кого-нибудь из них. Легкая застенчивая улыбка, несколько слов о погоде, приглашение к чаю, в бар или на обед — и дело сделано. Дженет чувствовала себя здесь уверенно и спокойно, как дома. Конечно, служащие прекрасно все понимали. Но в любом отеле, какого бы высокого класса он ни был, допускается некоторая свобода в такого рода деятельности. Главное — избегать каких бы то ни было эксцессов, стараясь, чтобы стремление поймать клиента не было столь уж откровенным — тогда администрация делает вид, что не замечает этого, хотя на самом деле непрерывно следит за ней.

Дженет всегда везло: она ни разу не влипла ни в одну скандальную историю, хотя частенько оказывалась на грани. Но все обходилось. Сейчас ей было труднее во всех отношениях. Главной помехой был возраст. Она была уже не столь соблазнительна, как прежде. Раньше она никогда не сомневалась в успехе, а теперь прекрасно понимала, что шансы ее резко упали. Поэтому и стала работать в этом районе, да и то частенько назначала свидания по телефону. И все же ей следовало избегать свиданий с тремя и более клиентами одновременно — это было слишком утомительно.

Она прижалась лбом к холодному стеклу. Там внизу все еще в панике суетились люди. До нее доносились их отчаянные крики. Значит, таков конец ее жизни: гостиничная спальня на девятом этаже, она голая, как в момент своего появления на свет, только все тело болит после этих отвратительных упражнений с тремя арабами. Дженет заплакала. Вот, значит, та вершина, на которую она карабкалась всю жизнь. Или все это чья-то злая шутка?

Дженет спрыгнула с подоконника, прилепив сигарету к оконному стеклу. Может быть, ее еще ждет что-то хорошее, а может быть, ничего. И пожалуй, это даже лучше.

В этот момент ее ослепила ярчайшая вспышка. Здание отеля разваливалось на куски, но она уже этого не чувствовала. Ее тело расплавилось вместе с оконным стеклом и прилипшей к нему сигаретой.

* * *

Жар, распространяющийся от поднимающегося вверх огненного шара, буквально испепелял все на своем пути. Он несся по улицам, как огненный смерч, мгновенно воспламеняя все горючие материалы, расплавляя твердые тела, превращая людей в обугленные рассыпающиеся скелеты, убивая все живое в радиусе трех миль вокруг. Последовавшая через несколько секунд взрывная волна сопровождалась мощным потоком воздуха, несущимся со скоростью до двухсот миль в час.

Здания разваливались, обломки летели во все стороны, как смертоносные ракеты, сопровождаемые стеклянными осколками, будто миллионами губительных стрел. Машины и автобусы летали в воздухе, как сорванные ветром листья, но, падая на землю, с оглушительным грохотом разбивались вдребезги. Людей отрывало от земли и швыряло на стены рушащихся зданий. Огромное давление, возникшее при взрыве, разрывало легкие, барабанные перепонки и все внутренние органы. Фонарные столбы превратились в причудливо изогнутые прутья из бетона и металла. Оборванные и оплавленные электрические провода напоминали извивающихся змей. Взрывающийся то тут, то там водопровод делал город похожим на долину гейзеров. Газопроводы тоже внесли свою лепту в общий взрыв, хотя сила их была несоизмерима. Все стало частью обрушившегося на город разнузданного, не знающего пощады безумия.

У любого человека, застигнутого врасплох на улице, мгновенно сгорала одежда, и он получал смертельные ожоги, от которых ему никогда уже не суждено было излечиться. Многие оказывались погребенными под обломками зданий. При этом некоторых “счастливчиков” смерть настигала мгновенно, а другие медленно и мучительно умирали от ран и удушья.

Пожары, вспыхнувшие в разных концах города, слились в один грандиозный пожар.

* * *

Констебль Джон Мэпстоун запомнил пятый день своей службы в полиции на всю жизнь. Правда, ему оставалось жить всего несколько минут. Иначе его как всегда подвела бы плохая память, которая, однако, не помешала ему стать полицейским по той простой причине, что требования к интеллектуальному уровню сотрудников полиции с каждым годом снижались.

Как только он услышал непрерывный вой сирены, он сразу же понял, куда хлынет основная масса людей. Тут же позабыв о двух подозрительных типах, крутившихся возле выставленного на улице прилавка с джинсами, он поспешил к станции метро “Оксфорд Серкас”. На ходу оглянувшись, Джон увидел, что парни, за которыми он следил в течение часа, ухватили-таки свою добычу — пару джинсов и матерчатую сумку. “Удачи вам, ребята, — мрачно пошутил про себя Джон. — Желаю, чтобы эти вещи послужили вам как можно дольше”.

Он старался сохранять спокойствие и не поддаваться общей панике, шел быстро, но не бежал вместе со всеми, поэтому в общей суматохе его все время толкали. А он мечтал только об одном, чтобы наконец выключили эти проклятые сирены, которые лишь усиливали безумие толпы. Джон уже поравнялся с красно-синими знаками лондонского метро, и здесь толпа настолько затянула его, что он уже как бы стал ее частицей. Тем не менее он еще пытался помочь людям.