Читать книгу "Врата скорби. Последняя страна - Александр Афанасьев"

— Ас саламу алейкум ва рахматулла уа баракатух, уважаемые люди — сказал он

— Ва алейкум ас салам ва рахматулла уа баракатух — ответил шейх Муслим, самый молодой из собравшихся старейшин. Ответить было нужно, потому что гость был правоверным и не ответить, значит не только оскорбить его, но и сделать скверное дело в глазах Аллаха. Однако, у принца Касима не было особого уважения в горах, он жил далеко, не подчинялся законам предков, не выполнил тхаар — кровную месть — и потому авторитетом он не пользовался. От группы людей — ответить на приветствие может только один человек, и потому — ответить поручили шейху Муслиму, который еще и был самым хитрым и в общем то — мог считаться модернистом настолько, насколько это было возможно в горах. Еще у него были счеты с англичанами — убили его среднего сына — и он тоже должен был отомстить…

— Что заставило старейшин моего народа обратиться ко мне, недостойному… — спросил принц, за спиной которого стола вооруженная автоматами охрана, и местные — уже тащили на спинах пятидесятикилограммовые мешки с рисом из самолета. Некоторые мужчины из этой деревни весили ненамного больше мешка с рисом — но такая ноша никогда не тянула и не тянет…

— Ты сын нашего народа, и им и останешься — сказал шейх Муслим — ты долгое время жил в городе и знаешь тамошние порядки как никто. Мы думаем, что ты не откажешься рассказать нам о них…

— Отчего же не рассказать. Только — неужели мой народ забыл о правилах и традициях гостеприимства, и вместо того, чтобы пригласить меня за стол будет расспрашивать меня прямо здесь?

Важно кивнул шейх Сахиб

— Ты гость, и потому мы приглашаем тебя к столу, не побрезгуй же нашей пищей и нашим обществом и отведай лучшее из того, что у нас есть…

Касим Аль-Хабейли коротко поклонился обществу — одним кивком, как это делали русские офицеры…

* * *

Расспросы начались уже за ужином, это была традиция его народа, и вообще народов Аравии — бедуины и арабы очень любят послушать новости. Утоляя голод кус-кусом и жареной бараниной, принц Касим рассказывал собравшимся новости, энергично жестикулируя

— … наше положение… — говорил он — очень хорошее, мы находимся почти на стыке евроазиатского и африканского континента. Суэцкий канал — контролируют англичане и русские, но он может быть в любое время перекрыт. Поэтому — порт Аден приобретает особое, стратегическое значение. Белый царь — повелел строить железную дорогу на Сану и далее — на Аден, через горы. Если она будет построена — хвала Аллаху, порт увеличит свой грузооборот в несколько раз, а мы все заживем по-другому…

— Машалла…

— Бандитов изгонят с гор, на поезд не так то просто напасть, это не конвой. У русских — уже есть немало самолетов, способных согнать бандитов с гор и уничтожить. Это и будет сделано. Но будет грабежа, а будет только работа. Иншалла, ее будет много…

— А кто помешает русским объявить грабителями… скажем нас? — задал вопрос один из шейхов — объявить нас грабителями и согнать нас со своей земли…

Принц Касим пожал плечами

— Во-первых, отсутствие грабежей. Думаю, всем нам известно, кто на самом деле ходит в бандах, где они останавливаются на ночлег, кто ходит и носит им продукты, кто сбывает награбленное. И мы миримся с этим, потому что они — дети нашего народа. Но шариат запрещает грабить на дорогах, разве это не так? Что полагается за разбой по шариату[1]?

— Смерть… — сказал один из шейхов

— Правильно. Смерть. Но мы не применяем ее, хотя все знают, к кому ее надо применить — потому что они одни из нас. Но какие мы тогда мусульмане? И не становимся ли мы в таком случае мунафиками — теми, кто верует лишь для вида, а на самом деле совершает злые дела и отвергает Аллаха в сердце. Разве можно быть правоверным наполовину? И какое наказание должен наложить Аллах на такой народ, который говорит, что он уверовал, знает своих разбойников и бандитов и не судит их по закону шариата…

Принц Касим говорил правильные вещи. Насколько правильные, что старикам было не по себе. Они из поколения в поколение привычно врали себе, что они мусульмане — и тут же давали приют грабителю и налетчику, лишь бы тот принадлежал к их народу. Они говорили, что шариат превыше всего — но на самом деле превыше всего были простые житейские правила, обеспечивающие выживание и продолжение жизни их народа. Их земля скудна на урожай — и потому, приходится разбойничать на караванных путях, хотя в шариате сказано: разбойнику — смерть. Они никогда не видели ничего хорошего от окружающего мира, на их земли приходили не иначе, чем с войной, они говорили на очень редком языке и плохо понимали соседей — и от того родилось правило: любой наш, любой человек их рода и их народа, всегда прав против любого чужака, и его надо было поддерживать в этом. И это, крестьянское, можно сказать право, право обычая мирно уживалось с шариатом, но только до тех пор, пока кто-то не встанет и громогласно не скажет: это неправильно. Вы — не поступаете по шариату, вы не судите по шариату, вы не живете по шариату. И значит, вы — неверные, вы вышли из ислама. И пошатнется власть, пошатнутся вековые устои и обычаи народа, и жить станет нельзя. Они, шейхи, правители, судьи (кади), просто авторитетные люди — не заканчивали школ и университетов, но ощущали это всем своим нутром. Ваххабиты, идаратовцы — все наносили удар по устоям только самим обсуждением Корана, самой дискуссией[2]. Этим самым — они подтачивали устои, на которых держалась жизнь и подточили их до того, что жизненный уклад вот — вот должен был рухнуть. И сейчас — им, поводырям своего народа отчетливо понимающим, что старые времена прошли — не оставалось ничего, кроме как выбрать меньшее из зол. Которое позволит им и их народу жить дальше…