Читать книгу "Канун - Михаил Зуев"

– Ну, пока.

Зайратьянц звонил Андрею со своего, с карманного. Тут же в салоне его «броневика» по громкой заверещала вторая мобила. Зайратьянц забыл отключить Андрея – очевидно, просто швырнул ставший ненужным телефон на столик перед собой или на сиденье рядом. Еще секунд двадцать Андрей безразлично слушал, как Зай ругался с какой-то дамой из мосфильмовского продакшна, причем правда явно была на стороне Зайратьянца – но дама профессионально упорствовала и не сдавалась, очевидно стараясь довести Зая до белого каления. Наконец, Андрею надоела вся эта перепалка, не имевшая теперь к нему ни малейшего отношения. Он топнул пальцем по экрану, отключая Зая и возвращая Фредди.

So you think you can stone me and spit in my eye!So you think you can love me and leave me to dieOoh, babyCan’t do this to me babyJust got to get outJust got to get right out of here…[2]

Стюардесса-проводница, улыбнувшись, поставила перед Андреем большую кружку американо, пожелала приятного пути. Черноволосая, тонкая в талии красавица в красной пилотке кого-то неуловимо напомнила Андрею.

«Ну-ну, а?.. Ну точно! Вера! Вера Васильчук! Она – не она? Ну просто копия! Только тогда мы были на двадцать восемь лет моложе. Надо же…»

Вера училась в параллельном 10 «Б». С младших классов она занималась в кружке художественного слова и собиралась после школы пойти учиться на артистку или на диктора телевидения. Андрей же с учителем физики Виктором Степанычем как раз только-только закончили оборудовать школьный радиоузел – скоммутировали пульт и усилители, протянули по всем этажам старого школьного здания акустические кабели, развесили колонки. Целых две недели занимались! И вот, когда школьное радио было готово, каждый день на большой перемене теперь устраивали музыкально-новостную программу – в самом что ни на есть прямом эфире.

Андрей писал тексты и подбирал музыку. Вера работала «по специальности» – читала перед микрофоном написанные Андреем заметки. Педколлектив школы был очень доволен качеством программ – всегда интересных, иллюстрируемых отличным музыкальным материалом, в меру веселых и очень живых. Андрей от природы обладал тем, что называется «бойкое перо». Ему нужно было лишь представить любую тему, а написать на нее заметку, причем с нужным хронометражем, получалось само собой.

Андрей с Верой вели программы всю третью и четвертую четверть десятого класса, до самых выпускных экзаменов. Поначалу в программах было много текста, но неделя за неделей слов становилось все меньше, а музыки все больше. И никто в школе не догадывался об истинной причине такого преображения – ни учителя, ни ученики.

А причина была простой и сильной – как проста и сильна сама жизнь. La vie immediate[3]. Радиорубка запиралась изнутри. Когда Вера читала текст, с ней нельзя было целоваться. А Андрею хотелось. И моглось – даже очень. Да и Вере, что греха таить, тоже. Поэтому Андрей и сокращал количество слов в материалах.

Впрочем, спонтанно начавшаяся «лав стори» так же спонтанно и закончилась. В пять утра после выпускного бала Вера танцующей походкой прошла мимо Андрея – не замечая, как мимо пустого места, – шмыгнула в открытую дверь шестисотого «мерса», и танк во фраке с красавцем – будущим скорым обладателем диплома МГИМО – за рулем унес ее к светлому будущему, где не было ни единого квадратного сантиметра для Андрея, сына инженера-технолога и нормировщицы с авиастроительного завода «Знамя труда».

Андрей подал документы в МАДИ. Про институт он знал лишь, что после школы с автоделом и правами категорий B и C пацанов туда берут при любом раскладе, если, конечно, не обосраться, получив двойку, а также слышал где-то раньше развеселую речевку: «ударим мадями по бездорожью!» Кроме того, до института было близко ехать – одну остановку на метро или четыре на троллейбусе по прямой безо всяких пересадок.

Экзамены Андрей сдал, что называется, «не приходя в сознание», и без проблем был принят на АТФ. За мощной аббревиатурой скрывалась вовсе не аденозинтрифосфорная кислота, как ему надлежало знать из школьного курса биологии, а автотранспортный факультет.

В институте Андрей практически с первого семестра оказался в команде КВН. Светить мордами желающих было, как всегда, много, а вот делать креативные тексты для команды – не особо. Андрей же совершенно не желал заниматься актерским промыслом, а от клавиатуры его было не оторвать. Андрей быстро вышел на первые роли в команде, руководимой Володей Зайратьянцем – в недалеком прошлом комсомольским активистом и студентом, а теперь ассистентом кафедры «Автомобили».

Зай был умен, подвижен, совершенно не заносчив и обаятельно-талантлив во всем, что касалось коммерции. Как раз когда Андрей заканчивал обучение, Зай ушел с кафедры и открыл рекламное агентство. «Маракуя» с неба звезд не хватала, но кэш-фло генерировала неустанно и прилично. Зай пригласил Андрея к себе на работу, но Андрей отказался – почему-то он вбил себе в голову, что будет работать по специальности.

По специальности, в автоколонне, куда по знакомству с начальником привел его отец, Андрей отработал ровно полгода. Больше у него не хватило сил выносить творившийся вокруг идиотизм. Однажды в случайно купленном номере газеты «Коммерсант» Андрей прочел, что издательский дом собирается выпускать автомобильный журнал. Редакция «Коммерсанта» располагалась на улице Врубеля – в пешей доступности от недавно законченного МАДИ, только разве что с другой стороны Ленинградки. Сочтя этот факт добрым предзнаменованием, Андрей без обиняков пошел в разведку боем. Ночами дома он за пять дней написал три статьи на взятые из головы темы автомобильной тематики и отправился с ними в редакцию.

Собеседование Андрея замотанный ответсекретарь несуществующего пока журнала проводил в курилке на черной лестнице. Выкурив за разговором о том и о сем две сигареты, он взял из рук Андрея стопочку листов и сказал «позвонить завтра». Ни завтра, ни послезавтра, ни неделю спустя застать его не месте не удавалось. Тогда Андрей плюнул на все эти идиотские безрезультатные прозвоны и поехал в редакцию сам. Ответсекретарь поглядел на Андрея как баран на новые ворота, потом спохватился, вспомнил, хлопнул себя по лбу и объявил, что Андрей принят с испытательным сроком в полгода, пока за штатом, а дальше – по обстоятельствам.

Алый состав пронесся мимо платформы Лиано-зово за несколько секунд. Андрей едва успел повернуть голову туда, где стояли две прилепившиеся друг к другу старые грязно-зеленые шестнадцатиэтажки. Знакомый балкон на пятнадцатом теперь выглядел иначе. Вместо зияющей амбразуры, откуда круглый год торчали старые рассохшиеся лыжи, и лет им было явно больше, чем Андрею, а в углу притулился потерявший всякий товарный облик от ветров и дождей еще более древний шкаф, – так вот, вместо всего этого теперь балкон закрывали новые стеклопакеты. Ну наконец-то, подумал Андрей, наконец у нее есть кто-то, кто может решать ее проблемы. И вместо должной бы к месту дежурной ревности он, к своему стыду, испытал лишь облегчение.