Читать книгу "Нежная охота на ведьму - Дарья Симонова"

— Она тебя там смотрела, что ли, так долго?

— Нет. Она эндокринолог. Они не осматривают, они…

— Так что же она делала?! Бумажки твои переписывала для отчетности? Зачем ты вообще к ней пошла — ведь эндокринологи лечат щитовидку. Тогда с чего она про рак… откуда она вообще взялась?!

— Потоцкая посоветовала. Эта врачиха в свое время вылечила ее и еще какого-то родственника.

Виктор зло вздохнул:

— Если благими намерениями вымощена дорога в ад, то благие намерения Потоцкой — это самая короткая дорога.

Виктор был по-житейски прав. Лика Потоцкая — утомительно энергична. Она искренне желала помочь Стефании, но, видно, слишком разная у них биохимия и душевно-телесные связи. Не может им помочь один и тот же врач! Но Лике подобной лирики не объяснишь, она будет напирать на философию любого шанса. Интуитивное сопротивление она сочтет капризом. И когда идет речь о самом страшном… нет, здесь Стеше было не отвертеться. Жалела ли она сейчас, что не прислушалась к себе?! Да. Драгоценные силы были на исходе. Еще один такой доктор-садист, и поминай как звали… Но все эти чудовища на пути — это всего лишь симптом, а не причина наших несчастий.

«Они лишь отражение того, что есть внутри нас…» Эта сентенция вызывала у Вити бешенство. «Впрочем, что с тебя взять, охотница за привидениями…»

— Охотница — это когда за богатыми женихами! — парировала Стеша. — А я просто исследую паранормальные явления. По мере сил.

Когда кто-нибудь недоумевал насчет ее экзотичного призвания, она спокойно объясняла, что давно пора перестать округлять глаза, ибо паранормального в мире гораздо больше, чем нормального. «Охотницей» никогда себя не называла, и не столько из-за сказочной бутафории и смехотворной киношности, сколько из суеверия. Призраки не любят тех, кто приходит за ними наблюдать прицельно, да еще с записывающей аппаратурой. Они, как известно, любят застать врасплох непосвященных бедолаг, чьи свидетельства до поры до времени никто не будет принимать всерьез.

И все же самую сердцевину своего занятия Стеша старалась замалчивать. Ей было интересно не столько вступить в контакт с настоящими призраками, в которых она не особенно верила, сколько расследовать истинные причины их мнимых или взаправдашних манифестаций. Подземная гидравлика или спонтанный психокинез? Детское баловство или бурная подростковая энергетика? Глубинная семейная напряженность или айсберг семейной легенды… Вполне реальная психофизика была Стеше дороже любой мистики. А еще важнее — острый оригинальный бестселлер об этих исследованиях, который ей так и не дали воплотить… Экспериментальный издательский отдел был признан убыточным, и Стеше, главной движущей силе эксперимента, было слезно-вежливо указано на дверь. Когда ее книжное дитя, трепетно созданный сборник «Мистические особняки Москвы», уже был почти готов к печати!

«Подожди, может, через годик мы к нему вернемся и отдел твой возродим. Не переживай, это временная кризисная мера…»

И не преминули людоедски добавить: «Ты очень талантливая, Стефания».

Стефания, однако, хорошо понимала, что это значит.

Чему же удивляться: если женщине не дать родить ребенка — а книга тоже ребенок! — она начнет болеть. Почти уже готовенького здорового младенца с ручками-ножками! Да что болеть — она мучительно умрет, разорвавшись на атомы.

Но если Стеша не родила своего «ребенка», то кто-то рожал исправно… и как ни двусмысленно это звучит, с ее помощью. История… пожалуй, древняя как мир и не подлежащая разглашению. Ее начальник Паша взял на работу энергичную и не умевшую подчиняться старую знакомую Стефанию не за красивые глаза и прочие субпродукты. Их знакомство берет свое начало в не лучших для Паши и давних временах, когда ему изменила жена. Но если бы только изменила — она забеременела от другого! Меж тем Пашеньку так полюбили ее родители… Он уже было сроднился с этой семьей, а тут судьба выкинула этакое сальто-мортале. Пашенька пустился во все тяжкие, но как человек тонкой душевной организации оказался подвержен психосоматике. Его замучил вопрос о том, почему же неверная не смогла забеременеть от него. Дескать, а вдруг с ним что-то неладно?! А так как впечатлительные и ранимые люди для своего тела — черные маги, то неладное он себе тут же и устроил. Был богатырь и здоровяк, а ему вдруг пришили абсурдный диагноз «бесплодие»…

Он вылечился. То есть сбросил страшный морок, потому что болезни как бы и не было. Его исцелил проницательный уролог, который был в курсе, что на нервной почве бывает не только импотенция, но и катастрофическая сонливость сперматозоидов. Или как это там называется… Умный доктор, что ныне вид практически вымирающий, лечил больного средиземноморскими путешествиями, распитием молодых и именитых вин у моря и неспешной дружеской болтовней. Паша ему, разумеется, не верил. Но, во-первых, кто ж откажется от такого лечения вместо иезуитских процедур и неутешительных анализов! А во-вторых, Пашина подруга, тогда еще и не мечтавшая о статусе следующей жены, после путешествий забеременела. «Лично я забеременела бы от такого доктора!» — хотела пошутить Стеша, когда Пашенька ей изливал душу, но не стала. Не стала — а ведь могла бы все испортить на этапе знакомства. Может, для нее это было бы к лучшему…

Но все пошло по другому сценарию. Наслушавшись Пашиных баек, она предложила соткать из них историю его успеха, и тем самым начать серию популярных изданий о созидающих и процветающих. Ближайшими кандидатами предполагались стратегически важные Пашины коллеги и партнеры. Но был написан лишь опус о Паше, который измотал Стефанию до крайности. Ведь писать о живом человеке, который руководит процессом и до кучи твой начальник… вы шутите?! Это нонсенс и самоубийство. Но Стеша не была столь прозорлива, сколь победительный уролог. Он-то знал, на чем зарабатывать…

А потом наступила эпоха прохладного «да». То есть Павел принимал Стешину работу, но никогда больше они не вели задушевных исповедальных застолий с итальянскими винами и закусками. Вот и проект о мистических особняках был принят благосклонно, но… видимо, потому что босс знал, что легко им пожертвует в кризисный момент. Ах да, и главное: дети у него пошли, как из пулемета. Четверых настрогал после того, как вышла его «жизнь замечательного человека». А вот Стеша, напротив, репродуктивно зачахла. Видно, вся ее родовая сила ушла на Пашину семью. У него, кстати, было очень много родни, которая запечатлелась в книге и которая не особенно жаловала богатого… кому племянничка, кому дядюшку, брателло или кузена. Всю свою зависть и вежливую вкрадчивую порчу родственнички щедро излили на летописца. Вот с тех пор Стешины недуги и обострились, а потом, после краха со сборником, и вовсе вышли из берегов…

Больно сознавать, но кошмар закономерен. Стеша с самозабвенной страстью ваяла труд своей жизни, жадно представляя, как он выйдет в свет, и не подозревала, что готовит для себя страшную ловушку. А ведь жизнь ей уже преподносила подобные уроки, пытаясь научить смирению. Смирению пахать, не получая ни денег, ни признания, ни даже скромной радости подержать в руках результат своего труда. Она была убеждена, что если написать книгу собственной кровью, как говорил несравненный Андрей Платонов, то она обязательно найдет своего читателя, о чем бы в ней ни было написано — о полтергейсте, Колчаке или о тайской кухне. Стеша так и жила, и вот теперь обнаружила, что у нее не осталось ни крови, ни книги. А еще говорят, что женские опухоли — это застарелые обиды на мужчин! Исступленно роясь на чердаках памяти, она обнаружила, что при всей своей склонности драматизировать она никогда не страдала от мужчин так, как от заказчиков и от молоха издательского бесплодия. И вот эта обида — она и поселилась теперь в ней пожирающим нутро осьминогом…