Читать книгу "Столпы земли - Кен Фоллетт"

— Да.

Если правильно вести дело, размышлял Уильям, место шерифа может принести целое состояние. Он будет получать не меньше, чем во времена, когда был графом. Одна мысль не давала покоя: к чему это епископ упомянул о богатстве?

Но вскоре Уолеран сам ответил на этот вопрос:

— У тебя в конце концов появится возможность оплатить строительство новой церкви.

Так вот в чем его интерес, сообразил Уильям; епископ никогда ничего не делал без дальнего прицела, я нужен ему в качестве шерифа, чтобы построить церковь.

Но тем не менее он решил согласиться. Если он закончит строительство церкви в память о своей матери, возможно, ночные кошмары перестанут его мучить.

— Ты в самом деле думаешь, что ее можно построить? — нетерпеливо спросил Уильям.

Уолеран кивнул, а затем продолжил:

— Конечно, потребуются деньги, и немалые, но, думаю, все в наших руках.

— Деньги? — встревоженно спросил Уильям. — Сколько?

— Трудно сказать. Где-нибудь в Линкольне или Бристоле место шерифа обошлось бы тебе в пять-шесть сотен фунтов, но там шерифы намного богаче, чем сами кардиналы. Думаю, в таком тихом местечке, как Ширинг, если, конечно, король сочтет тебя достойным претендентом — а уж об этом я позабочусь, — это будет стоить не больше сотни фунтов.

— Сто фунтов! — Все надежды Уильяма разом рухнули. Он с самого начала боялся подобного разочарования. — Да если бы у меня была эта сотня, я бы жил не так, как сейчас, — с горечью произнес он.

— Но ты можешь без труда достать их, — спокойно сказал Уолеран.

— Где? — И внезапно Уильяма осенило: — Ты дашь мне?

— Не будь таким дураком, — сказал епископ со снисходительностью в голосе, от которой Уильям чуть было не взорвался. — Для этого есть иудеи.

Уильям осознал со смешанным чувством пробудившейся надежды и горькой обиды, что Уолеран в очередной раз оказался прав.

* * *

Два года прошло с тех пор, как в кладке верхнего яруса окон появились трещины, но Джеку так и не удалось найти способ избавиться от них. Более того, такие же трещины пошли в первом пролете нефа. Где-то в самом проекте таилась главная ошибка. Стены были достаточно крепкими, чтобы держать на себе свод церкви, но, как только налетали сильные ветры, они не выдерживали и кладка трескалась.

Джек стоял на подмостках высоко над землей, внимательно рассматривая новые трещины, и размышлял над тем, как бы скрепить верхнюю часть стен.

Внизу они были достаточно укреплены. Наружная стена имела мощные подпорки, которые соединялись со стеной нефа полуарками, скрытыми в крыше придела. От этого весь придел казался изящным и легким.

Ему надо было во что бы то ни стало применить то же решение и для верхней части стен. Можно было сделать боковой придел в два этажа и просто повторить на втором тот же замысел с подпорками; но тогда свет, падавший через окна второго яруса, не смог бы попадать в собор, а главным желанием Джека всегда было сделать свое творение светлым и воздушным.

Конечно, не сам по себе придел поддерживал нижнюю часть стен собора, а мощные подпорки в боковой стене и полуарки, соединявшие ее с нефом. Придел был задуман, чтобы скрыть от глаза жесткие элементы конструкции. Если бы ему удалось обойтись на втором этаже только одними подпорками и полуарками, не обкладывая их камнем, тогда он смог бы решить задачу.

Снизу его кто-то окликнул.

Джек нахмурился: опять его сбили с мысли. Он посмотрел вниз и увидел приора Филипа. По винтовой лестнице он спустился на землю. Филип был настолько разгорячен, что от него, казалось, шел пар.

— Ричард предал меня! — выпалил он с ходу.

— Как? — удивился Джек.

Филип ответил не сразу.

— И это после всего, что я для него сделал! — Он весь бурлил от негодования. — Я покупал у Алины шерсть, когда весь свет отвернулся от нее; если бы не я, она бы никогда больше не встала на ноги. Потом я дал ему работу, назначил начальником стражи. А в прошлом году, в ноябре, именно я первым сказал ему о мирном договоре, и он сумел захватить Ерлскастл. И вот теперь, когда он вернул себе графство и правит всем в округе, он словно перестал замечать меня.

Джек никогда не видел Филипа таким рассерженным. Его выбритая голова раскраснелась от негодования; ругаясь, он брызгал слюной во все стороны.

— Так в чем же его предательство? — спросил Джек.

Филип в очередной раз как бы не услышал вопроса.

— Я всегда знал, что у Ричарда слабый характер. Он все эти годы палец о палец не ударил, чтобы помочь сестре, только брал и брал у нее, совсем не считаясь с ней. Но я никогда не думал, что он такой законченный негодяй.

— Да что же он такого сделал, наконец?

— Он не пустил нас в каменоломню, — ответил Филип.

Джек не знал что сказать. Чудовищная неблагодарность, иного слова не подберешь.

— И чем же он объяснил свое решение?

— Ты же знаешь, что вся собственность теперь должна быть возвращена тем, кто обладал ею при старом короле Генрихе. А каменоломня была дарована нам Стефаном.

Алчности Ричарда, конечно, трудно было дать объяснение, но Джек, в отличие от приора, сохранял большее спокойствие. Строительство собора было уже наполовину закончено, камня они купили достаточно, так что дальше как-нибудь выкрутились бы.

— Строго говоря, я думаю, это его право, — рассудительно сказал Джек.

Филип вновь взорвался:

— Как ты можешь говорить такое?!

— Вспомни, примерно так же ты поступил со мной. Я принес тебе Плачущую Мадонну, создал проект нового собора, построил стену вокруг города, чтобы защитить тебя от Уильяма, а ты в ответ запретил мне жить с женщиной, которая стала матерью моих детей. Это ведь тоже своего рода неблагодарность, не так ли?

Такое сравнение вызвало у Филипа новый приступ ярости.

— Это совсем разные вещи! — закричал он. — Я никогда не добивался того, чтобы вы жили порознь! Ты ведь знаешь, Уолеран не разрешил ей развод. А закон Божий гласит, что прелюбодеяние является тяжким грехом.

— Я уверен, что и Ричард найдет что ответить, — сказал Джек. — Не он ведь издавал указ о передаче собственности. Он только исполняет его.

Зазвонил полуденный колокол.

— Есть разница между законами Господа и законами, принятыми людьми, — сказал Филип.

— Но мы должны жить в согласии с теми и другими, — ответил Джек. — А теперь, извини, мне пора, иду обедать с матерью моих детей…

И ушел, оставив Филипа один на один со своими мыслями. На самом деле Джек не считал его таким же неблагодарным, как Ричард, просто ему показалось вдруг, что его резкость по отношению к приору поможет облегчить душу. Он решил сегодня же поговорить с Алиной насчет каменоломни; может быть, ей удастся убедить брата пойти навстречу Филипу.