Читать книгу "Порог - Сергей Лукьяненко"

Бэзил к перспективе полета относился спокойно. Во-первых, он верил в статистику — может быть, по причине того, что в девятнадцатом веке один из его предков работал в знаменитом «Ллойде». Во-вторых, Бэзил твердо знал, что корабли иногда гибнут; может быть, по причине того, что в семнадцатом веке один из его предков утонул вместе с кораблем Ост-Индской компании. И в-третьих, по-настоящему страшным Бэзил считал лишь ту неопределенность, которая длится неопределенно долго. В межзвездном полете все становилось ясно через несколько минут после погружения в «кротовью нору». Либо можно было и не отстегиваться, ожидая выхода, либо можно было пойти пить чай и смотреть кино, либо… Либо можно было начать стенать, переписывать завещание и сочинять мемуары — как поступил в восемнадцатом веке еще один предок Бэзила, по несчастливой случайности приговоренный к пожизненному заключению.

Хорошо быть фаталистом. А знать вдобавок свою родословную — еще лучше.

Два последних члена экипажа прибыли на корабль утром, за пару часов до старта. Как понял Бэзил, они служили на предыдущем корабле, которым командовал командир Горчаков. Врач — пожилой, степенный, полноватый поляк Лев Соколовский, похожий на доктора Дулитла из детской книжки, — Бэзилу понравился. Во всяком случае, выглядел он именно так, как должен выглядеть врач, чтобы сразу внушать доверие и успокаивать пациента. Оружейник Гюнтер Вальц (официально его должность называлась «оператор специальных систем», но этот термин никто не использовал), напротив, был молодым, улыбчивым и подвижным. Рядом с кадетами Вальц казался едва ли не их ровесником. Но командиру, очевидно, было виднее, кого привлекать в экипаж.

В рубку во время маневрирования пассажиров не пускали. Там были лишь командир, пилот и навигатор. Где-то на своих постах находились молодой оружейник и еще более юные системщик и девочка, отвечавшая за жизнеобеспечение корабля. Ну а научная группа, включающая Ракс и Халл-3, обосновалась в салоне. Обеденный стол был трансформирован, кресла приведены в полетное положение. Все интерьерные излишества салона — картины на стенах, механические часы (с настоящим маятником и боем!), аквариум с живыми разноцветными рыбками — все исчезло, скрылось в нишах и было зафиксировано на случай гравитационных сбоев. Над столом, превратившимся в узкий полумесяц, напоминающий приборную стойку в главной рубке, возникло изображение.

— Дамы, господа, чужие! — Старший помощник, по традиции, как и врач, находящийся в моменты маневрирования вместе с пассажирами, чуть повысил голос. Халл-3, что-то с улыбкой втолковывающий Мэйли, замолчал и сел прямо. — Прошу проверить системы фиксации. Мы удалились от системы Земля — Луна на расстояние около полумиллиона километров, смещаясь под углом в тридцать с небольшим градусов над плоскостью эклиптики в направлении от Солнца. Как вы можете видеть на экране, корабль готовится к открытию червоточины…

С точки зрения Бэзила, на экране, показывающем рубку, ничего особенного не происходило. Валентин и Рудольф неподвижно сидели в креслах, Мегер чуть подалась вперед, на свой пульт, руки ее были погружены в воронки пилотажных рецепторов, но она тоже казалась недвижима. Лишь юноша-навигатор, чье лицо скрывал черный шлем, медленно водил руками в воздухе — пальцы подрагивали, нажимая виртуальные кнопки.

— Последние минуты корабль стабилизируется по оси входа, — пояснил Матиас. — Видите экран перед мастер-пилотом? Она контролирует стабилизацию, исходя из данных, которые передает наш навигатор. Пусть вас не смущает его юный возраст, Алекс генетически модифицирован для этой работы, он «человек-плюс».

Бэзила юный возраст Алекса не смущал. Детей он не понимал, общаться с ними не умел, тяготясь даже общением с многочисленными племянниками и племянницами. Но себя Бэзил в семнадцатилетнем возрасте считал уже полноценной сформированной личностью с определившимися интересами, привычками и жизненными целями. Поэтому и молодежи, тем более «людям-плюс», в изначальном уважении не отказывал.

— В момент входа в «кротовью нору» вы можете ощущать легкое покалывание кожи, шум в ушах, тревожность, — продолжал Матиас. — Считается, что все эти явления носят психологический характер. Но если хотите, наш уважаемый доктор может снабдить вас успокаивающим или даже снотворным.

— Нет нужды, — проворчал Соколовский. — Молодые здоровые люди. Первый проход в червоточину только у вас, Бэзил?

— Совершенно верно.

— У вас простая, флегматичная нервная система. Никаких проблем не будет.

Бэзил подумал, что самой флегматичной нервной системой обладает как раз доктор. Поляков принято считать народом эмоциональным и даже несколько порывистым, но доктор был явным исключением из правил.

— Совершенно верно, доктор, — ответил он.

— Стабилизация завершена, — сказал Матиас. — Двигатель выходит на рабочий режим. Включен генератор Лавуа, мы формируем защитный кокон корабля…

Наверное, какие-то чертовы ученые, может быть даже британские, доказали, что подробное информирование пассажиров снижает их напряженность. Но Бэзил, напротив, начал волноваться. Да, теоретически он знал, как генератор червоточин пробивает дыру в пространстве и каким образом поле Лавуа отражает вторичную радиацию, но вот это непрерывное комментирование, пусть даже уверенным тоном… Порадует ли пассажира даже обычного надежного самолета, если пилот будет непрерывно говорить: «Мы приступаем к уборке шасси, двигатель набирает обороты…»

— Поздравляю с началом вашего первого межзвездного полета, доктор Бэзил, — внезапно сказал старпом. — Мы благополучно вошли в червоточину.

Бэзил растерянно уставился на экран. В рубке ничего не изменилось. Только с экрана перед навигатором исчезли искры звезд, теперь он был черным.

— Ожидаем данных по предполагаемой продолжительности полета, — продолжал Матиас. — О! Совсем неплохо. Всегда есть элемент случайности, но наш юный навигатор справился достойно. Через семь с небольшим суток мы войдем в пространство системы Невар. Кто-либо испытывал неприятные ощущения?

— У меня было странное чувство, — негромко сказала Ксения.

Матиас, а вслед за ним и все остальные повернулись к Третьей-вовне. Ксения действительно выглядела странно. На лбу у нее проступили капельки пота, лицо раскраснелось.

— Какое чувство? — с неподдельной тревогой спросил старший помощник.

— Я… — Ксения запнулась. — Я испытывала неуверенность в будущем, чувствовала себя… одинокой? Да, одинокой. Ненужной. Не способной что-либо изменить, избежать нежелательных событий. Напряженной. Утратившей контроль над ситуацией. У меня резко участился пульс.

— Это страх, деточка, — неожиданно сказала Мэйли. — Тебе стало страшно.

Ксения помолчала, глядя в лицо китаянке. Ответила:

— Я никогда не испытывала страха. Я знаю состояние тревоги, которую вызывает непонимание происходящего или возможная опасность. Но страх — лишь понятие. Был лишь понятием… Почему я испугалась? Реальной опасности не было.

— Страх не обязательно вызван реальной опасностью, — мягко сказал Матиас. — Он может возникнуть и просто так. Из-за невозможности влиять на происходящее, к примеру. Или из-за крайне гипотетической опасности. Это нормально.