Читать книгу "Без права на жизнь - Геннадий Ангелов"

— Это твоя цель, Миша. Найди его.

— Предположим, только предположим, что я каким-то чудом нашёл Пескова. Что мне ему сказать? Что я пришелец из будущего, и мне нужен портфель, так как им интересуется СБУ? В лучшем случае он меня пристрелит, как врага народа; в худшем — сдаст как шпиона в НКВД. Спасибо, Игорь Дмитриевич, успокоили. Это интересное предложение, попасть в лапы НКВД и закончить жизнь в застенках. Я знаком с методами их работы. Там даже глухонемой давал показания. Когда вырывали ногти и подвешивали на дыбу. Может лучше уже сразу пробраться в «Верфольф» и пристрелить Гитлера? Неплохая идея, как, по-вашему? И тогда все вопросы решим одним махом.

— Миша, ты всегда сможешь вернуться. В любой момент.

— Конечно, могу, если ваш оператор не уснёт за пультом, или не сгорит аппаратура.

— Будем надеяться, что этого не случится.

Последние слова Ткачёв произнёс с иронией в голосе, от которой мне стало не по себе.

Глава 8

Капитан Песков вместе с Хромовым уже вторые сутки сидели в тёмном и мрачном подвале, куда их поместили после того, как они вернулись к своим, и отдали трофейный портфель. Пескову грозили трибуналом, и от этих мыслей капитан был мрачнее тучи, угрюмый и неразговорчивый.

— Они думают, что мы дезертиры? — товарищ капитан. Как же так?

Хромов ходил по узкой камере, и не переставал возмущаться. Капитан лежал на рваном, грязном матрасе и уныло смотрел в окно. Гимнастёрка у него была разорвана на спине, под глазом зиял синяк, фиолетового цвета.

— Коля, хватит зудеть, как вошь в штанах. Мы своё дело сделали. Разберутся. В штабе далеко не дураки. А когда откроют портфель и увидят содержимое, надеюсь, что нас помилуют.

В углу запищала крыса, и Песков снял сапог и, громко ругаясь матом, швырнул в местного обитателя. Крыса ещё больше зашипела, и юркнула в огромную дырку под нарами.

— Сожрут нас крысы, товарищ капитан, ей Богу сожрут. Я жуть как их боюсь.

Николая передёрнуло, и он встал возле окна.

— Боюсь в туалет пойти, вдруг сяду, а эта зараза выпрыгнет и укусит.

— Не бойся, громко разговаривай, и крыса побоится вылезти. Тихо.

Капитан вскочил и подбежал к двери. Присел и стал внимательно слушать, что творится в коридоре. Нечеловеческий крик заставил Пескова побледнеть, и закрыть руками глаза. Когда кричать перестали, раздалось два выстрела и гробовая тишина.

— Это в соседней камере, — сказал он, и сделал несколько приседаний.

— Нас ждёт то же самое. Придут, и прихлопнут.

— Перестань канючить, как баба. Это моя вина, что рота была разбита, и не выполнили приказ. Ты обычный солдат. На худой конец отправят в штрафбат, но жить будешь.

Последние слова капитана прозвучали приглушённым тоном.

— На хрена мне такая жизнь, товарищ капитан? Наслышан про штрафбат, лучше сразу пулю получить, чем от своих же получать по башке каждый день и ждать расстрела. Лучше бы мы погибли на поле боя и остались героями, чем сейчас сидеть в подвале, и нюхать тюремную парашу.

— Да знаю я, знаю, но ничего.

Резкий стук в дверь заставил людей замолчать. Звякнула связка ключей, и со скрипом открылась дверь. Показалось сытое и довольное лицо сержанта, с будёновскими усами.

— Песков, на выход.

— А я как же? Мне что, здесь одному оставаться?

Конвоир пожал плечами и ждал Пескова. Капитан подошёл к Хромову и крепко обнял.

— Может, и не свидимся боле. Не поминай лихом, солдат.

Капитан ушёл, Хромов остался один, и чтобы окончательно не сойти с ума от страха и одиночества, нашёл кусок довоенной газеты, и принялся с жадностью читать.

Пескова ждал пузатый майор, с чашкой чая в руке. Он сидел за большим столом, и перед ним лежала огромная стопка дел. Громко отхлёбывая чай, и размешивая ложечкой сахар, внимательно смотрел на капитана, щурясь, с презрением в маленьких, лисьих глазах. Густые брови майора свисали, и он всячески их приглаживал правой рукой. С обвисшими щеками как у хомяка, щетиной и грязными ногтями.

Песков стоял в дверях и молчал. Сержант закрыл дверь, и Песков остался один на один с майором. В кабинете пахло жареным мясом и луком. Капитан вспомнил, когда в последний раз нормально ел и, втягивая носом ароматный запах, улыбался краешком губ. За спиной майора было окно, которое выходило на огромную стену. Капитан догадался, что это задний двор тюрьмы, где по всей видимости расстреливают людей.

— Что молчишь, капитан? Сказать нечего?

Майор поставил чашку на стол и одел очки. Голос был тоненьким, почти писклявым.

— Товарищ майор, я уже написал обо всём подробно. Не одну бумагу.

— Товарищ?

Майор усмехнулся и вытащил из пачки папиросу.

— Гражданин майор, капитан. Пока — капитан, улавливаешь суть?

Майор вытащил из-под стола знакомый капитану Пескову портфель и бросил на стол.

— Может, ещё раз расскажешь о том, как тебе в руки попал этот портфель?

— Я уже написал.

Песков опустил голову и отвернулся. Злость кипевшая внутри отступила, и он решил не держаться за свою жизнь. Если виноват, значит виноват. Пусть расстреляют и дело сделано. Просить о помиловании не будет. Не тот он человек, чтобы валятся в ногах, и молить о снисхождении. Капитан увидел характерные петлицы майора, и уже догадался, кем на самом деле является майор.

— Моя фамилия Сазонов. НКВД. Хотя для тебя капитан, в этой ситуации, это не имеет значения. Моя бы воля, я бы давно тебя поставил к стенке. Из-за таких как ты, горе-вояк, мы немцев остановить не можем.

Лицо майора стало красным, напряжённым.

— Как ты мог так бездарно угробить роту? Всех положил, сам живой и невредимый. Так уметь нужно. Где научился, капитан? Не у немцев случайно? А может, ты на них работаешь?

— Майор, я с первого дня на фронте: и окопы рыл, и горел в танке не один раз. Ты сам-то порох нюхал? Знаешь, каково это смотреть смерти в глаза и товарищей боевых хоронить?

— Твоего геройского прошлого не хватит капитан, чтобы загладить вину. Я читал твоё личное дело.

— Что Вам нужно?

— Мне нужно? Нет, Песков, это не лично мне нужно. Армии нашей нужно, товарищу Сталину, солдатам которые гниют в окопах, очистить наши ряды от таких негодяев, как ты. Говорить будешь?

— Я всё сказал, майор, добавить мне нечего. Виновен, расстреляйте.

— Это мы всегда успеем, капитан.

— На это вы мастера, знаю, знаю.

Капитан рассмеялся истерическим смехом. Майор вскочил, обошёл стол и ударил Пескова кулаком в живот. Тот закашлялся, и сплюнул сгусток крови на пол. Он хотел встать и дать сдачи, но вовремя остановился и, задерживая дыхание, скрипя зубами, терпел новые удары майора до тех пор, пока не потерял сознание и свалился со стула. Глаза он открыл уже в камере. Рядом сидел Хромов, опустивши голову на колени.