Читать книгу "Восемь религий, которые правят миром. Все об их соперничестве, сходстве и различиях - Стивен Протеро"

«Новый христианский мир» нашел пристанище в англиканских церквях Уганды, пятидесятнических церквях Кореи, католических церквях Бразилии и ханьских домовых церквях Китая41. Очертания этого мира просматриваются в африканских независимых церквях, исполненных Святого Духа собраниях, незапятнанных связью с традиционными конфессиями, заискивающими перед колониальным режимом. Христианство «смуглеет» даже в его давних прибежищах. Среди наиболее известных пасторов в США есть афроамериканцы, а крупнейшая в Западной Европе община, Международный христианский центр Кин-гсуэй (KICC) в Лондоне, – это негритянская церковь, возглавляемая пастором с нигерийскими корнями.

Удивление до сих пор внушает величие евангелических мегацерквей в США – церкви Лейквуд Джоэла Остина в Хьюстоне, Поттерс-Хауса Т. Д. Джейкса в Далласе, основанной Риком Уорреном церкви братства Сэддлбек в Лейк-Форест, Калифорния, – при которых нередко имеются ансамбли живой музыки, огромные экраны, баскетбольные площадки, эспрессо-бары, а также архитектурные красоты, напоминающие скорее местные торговые центры, нежели церквушки, которые посещали наши бабушки. Но ни США, ни Европа не могут похвалиться наличием на их территории хотя бы одной из мегацерквей, входящих в первую мировую двадцатку42. Крупнейшие из самых крупных собраний, преимущественно протестантские и пятидесятнические, действуют в Южной Корее, Чили, Колумбии, Сальвадоре, Нигерии и Кот-д’Ивуаре.

Теперь христианство – азиатская религия, и этот факт подкреплен наличием десятков мегацерквей в одном только Сеуле. К этим мегацерквям относится самая большая община планеты – Церковь Полного евангелия Ёидо, которая занимает первоклассный земельный участок напротив здания Национальной ассамблеи, напоминая о растущем политическом влиянии пятидесятничества как в Азии, так и во всем мире. В этой церкви более 500 священников и 800 тысяч прихожан, обычно по выходным ее посещает четверть миллиона верующих (и зевак). Но далеко не все мегацеркви пятидесятнические или даже протестантские.

Нынешний типичный христианин – это уже не мужчина-европеец, а женщина, латиноамериканка или африканка

Пещерный собор, святилище, высеченное в скалах неподалеку от свалки мусора в Каире, Египет, с помощью мощных аудиосистем каждое воскресенье обрушивает на двадцать тысяч верующих Коптской православной церкви восхваления, молитвы и проповеди.

Олицетворением высказываний о том, что лицо нынешнего христианства темнеет, является не папа Бенедикт, а архиепископ Южноафриканской англиканской церкви, лауреат Нобелевской премии Десмонд Туту. Или, точнее, эти высказывания олицетворяет никому не известная женщина откуда-нибудь из Бразилии, Китая или Демократической Республики Конго, поскольку, как отметила историк церкви Дана Роберт, нынешний типичный христианин – «это уже не мужчина-европеец, а женщина, латиноамериканка или африканка»43.

Наиболее широко растиражированное изображение Иисуса, «Голова Христа» Уорнера Соллмена (1941), – портрет, Иисус на котором – светловолосый европеоид с орлиным носом, со стрижкой и без бороды, способный представлять штат Юта в Сенате США. Однако этот белый Иисус в настоящее время так же устарел, как главный герой давнего детского телесериала «Мистер Роджерс». Современные художники все чаще изображают Иисуса азиатом, африканцем или женщиной. Незадолго до завершения предыдущего тысячелетия газета National Catholic Reporter выступила спонсором конкурса «Иисус-2000», по условиям которого требовалось создать изображение Иисуса XXI века. «Иисус из народа» победительницы конкурса Дженет Маккензи – персонаж неопределенной половой и расовой принадлежности, но темнокожий и с толстыми губами, скорее всего, коренной американец или африканец.

Мы живем в эпоху, когда духовность отдельно взятого человека одерживает верх над религиозными институтами

Однако экспансия христианства на юг планеты – это не просто смена цвета кожи христиан. Ей сопутствует изменение облика самого христианства. По мнению Харви Кокса, в настоящее время христиане живут в «пост-догматической» «эпохе Святого Духа», в которой духовность отдельно взятого человека одерживает верх над религиозными институтами, к Символам веры и катехизисам апеллируют чаще, чем следуют им, а «опыт восприятия божественного вытесняет теоретические рассуждения о нем»44. Супернатурализм, изгнанный из многих церквей севера планеты научными теоремами и философскими доводами, вновь приобретает популярность. Исцеление верой, говорение языками и даже экзорцизм – обычные явления во многих быстро растущих конфессиях мира. Эта новая волна христианства исключительно практична, к решению таких социальных проблем, как бедность, она подходит с позиций «преимущества бедным», сформулированных богословами латиноамериканского освобождения. Но как минимум с той же частотой она проповедует и личное спасение. По словам историка Марка Нолла, христиане становятся все более предприимчивыми и менее почтительными к традициям. Новое направление – это «самозарождающееся, самофинансирующееся и самораспространяющееся христианство»45. Те, кто наблюдает за развитием религиозной жизни в США, давно заметили, что теперь христиан разделяют скорее политические, чем конфессиональные границы. У левых католиков больше общего с либеральными протестантами, чем с традиционными католиками, а у традиционных католиков больше общего с консервативными протестантами, чем с либеральными католиками. Нечто подобное можно сказать и о христианстве в глобальных масштабах, разделенном на «северное» и «южное». Христиане глобального юга в богословском отношении более консервативны, чем христиане глобального севера, где критика Библии, теория эволюции и компаративное религиоведение породили целую когорту либералов от теологии. Христиане в Африке, Азии и Латинской Америке также склонны подчеркивать эмпирический аспект веры, в то время как христиане в Европе и США делают акцент на его этическом аспекте. Американские и европейские христиане склоняются к «Социальному Евангелию», в котором грех и спасение рассматриваются скорее в коллективном, чем в индивидуальном приложении, и призывают верующих уделять внимание таким вопросам жизни в этом мире, как обеспечение пищей голодающих и предоставление крова бездомным. Христиане в Африке, Азии и Латинской Америке склонны проповедовать «Евангелие преуспеяния» и уделять основное внимание получению билета в рай. Здесь ангелы и демоны – не просто метафоры, сверхъестественное живет и здравствует, демонстрируя свою власть.

Увеличивающийся разрыв между христианством глобального севера и глобального юга прослеживается в пароксизмах, досаждающих англиканской общине. Нынешняя проблема – гомосексуализм, а точнее, избрание епископом Нью-Гемпшира Джина Робинсона, не скрывающего своей ориентации. Но в более широком масштабе проблему представляет авторитет Библии, в которой при буквальном прочтении обнаруживаются высказывания против по меньшей мере мужских гомосексуальных отношений. (Лесбиянство нигде в Библии не осуждается напрямую и даже не рассматривается). Это противоречие свидетельствует о том, что приверженцы Англиканской церкви в Африке бесконечно далеки от приверженцев Епископальной церкви в США. Разумеется, и на глобальном юге есть либералы, а на глобальном севере – консерваторы. В ответ на рукоположение Робинсона в 2009 году около 100 тысяч консервативно настроенных американцев покинули лоно Епископальной церкви и образовали Англиканскую церковь Северной Америки. Тем не менее история современного христианства постепенно превращается в повесть о двух церквях, причем глобальный север теряет влияние так же быстро, как глобальный юг завоевывает его.