Читать книгу "Человек, который приносит счастье - Каталин Дориан Флореску"

– Если вы не хотите рассказать мне, вам придется рассказать жандармам.

Она оглянулась, увидела открытое окно и в один прыжок оказалась возле него.

– Не делайте этого! Стойте здесь!

– И как же вы мне помешаете?

Следующие два месяца мать жила на длинной – в несколько километров – песчаной косе, образовавшейся в месте слияния Дуная с Черным морем. На косе стояла деревня, и, если приближались люди, мать уходила в глубь рощи, где росли дубы и ясени. Когда же никого поблизости не было, она срезала по берегам протоки длинные черешки белых кувшинок и собирала их. Вернувшись в лес, она ела плоды, которые в дельте называли «водяными фигами». Прячась в высокой прибрежной траве, она ловила макрель и сельдей.

Раньше она никогда не бывала в этой части дельты, и деревья, увитые лианами, были ей чужими. Однажды она проснулась ночью и испугалась, потому что полые, трухлявые ивы фосфоресцировали зеленоватым светом. Они росли на краю косы, где берег часто затапливало. Корни этих деревьев, толщиной с человека, образовывали на земле причудливый узор.

Как-то раз она набрела на высокие дюны, но вскоре ландшафт снова сменился подобием степи. Там паслись дикие лошади, они издали учуяли Елену и забеспокоились. Темный жеребец подошел к ней метров на двадцать – тридцать и постучал копытом по земле, предостерегая.

Однажды весь табун пришел в движение и поскакал галопом прямо на нее, так что она не могла тронуться с места. Мама закрыла глаза и стала молиться, как умела: «Отче наш, сделай так, чтобы все произошло быстро и я не мучилась!» Открыв глаза, она увидела, что табун разделился перед ней и проскакал мимо.

На широкой пустынной равнине, где росли по большей части лишь песчаная овсяница и хвойник, паслась тощая скотина деревенских жителей. Когда маму мучил голод, она решалась вечером выйти из своего укрытия, ложилась под корову и жадно пила жиденькое молоко. Или осторожно пробиралась в деревню. Там жили в основном липоване, и голубые домики стояли торцом к улице. Дворы заросли виноградом, а на задах обычно были огороды.

Часто она находила то, что нужно, уже в первых дворах на окраине деревни: нож, удочку, сапоги, спички. Крала она и рыбу из коптилен, овощи, яблоки. Собаки чуяли ее и лаяли во всю глотку, но никто из людей не выходил из дома в темноту. В этом уединенном месте слишком велик был страх перед дьяволом и злыми духами.

Однажды она подобралась к одному рыбаку и его сыну так близко, что смогла подслушать их разговор. Отец рассказывал мальчику об огромном соме, что водится в протоках, и если вдруг откуда ни возьмись поднимаются большие волны, значит, сом этот совсем рядом. Если рыбак или ребенок упадет с лодки, сом его проглотит, так же как глотает целиком лебедей, пеликанов и даже телят, которые пьют на мелководье. Однажды такую тварь поймали и вытащили на берег, а в животе у него оказалась целая телега вместе с лошадьми и возницей.

Мама присела на корточки за сараем и тихонько заплакала, ведь, когда она была маленькой, Ваня рассказывал ей такие же байки, чтобы она не заходила в воду слишком далеко. Но мальчик бесстрашно отвечал: «Если такое чудище захочет проглотить меня, оно будет иметь дело с тобой, так ведь?» Отец рассмеялся и увел сына в дома.

Мать схватила мешок из-под картошки, по-быстрому сунула туда немного хлеба, яблок, сыра, даже бутылку вина и с трудом поволокла все это через равнину к себе в лес. Ела она жадно, как звери, которым всегда приходится опасаться, что кто-нибудь позарится на их добычу. С бутылкой под мышкой она доковыляла до опушки леса. По небу скользили лучи света от одного из сулинских маяков. Прикончив бутылку, она повалилась навзничь и осталась лежать.

Поодаль замерцали призрачным светом ивы. Она никак не могла к этому привыкнуть, наоборот – свечение нагоняло на нее все больше жути. Она пыталась убедить себя, что это просто деревья. Но слишком сильно в ней было наследие дельты, чтобы не верить и в нечто иное.

Она проснулась, оттого что поблизости что-то шевелилось. Она боялась кабанов и змей, однако на сей раз оказалось, что к ней приблизилась всего лишь обычная домашняя свинья с поросятами. Свиньи, как и коровы, здесь бродили на воле и иногда навещали Елену. Они питались птенцами, улитками, дохлой рыбой, которую прибивало к берегу, корнями тростника и водяными орехами. Только перед забоем или по осени хозяева загоняли свиней домой и откармливали кукурузой и картошкой, чтобы мясо не отдавало рыбой. Для свиней мама уже стала старой знакомой, они спокойно продолжали искать желуди и коренья, не обращая на нее внимания.

Раньше она пыталась ловить свиней, но те всегда были быстрее. Теперь они не боялись ее, усвоив, что этот человек не представляет опасности. На этот раз она встала и попробовала накинуть плащ на поросенка, но хрюшки лишь немного отошли, даже не обратив на нее внимания. Она поковыляла за ними следом, но ей так и не повезло.

Лучше удавалось охотиться на полевых жаворонков и авдоток, гнездующихся на земле. Она подбиралась к ним очень медленно, с бесконечным терпением, и иногда у нее получалось схватить птичку. Если же не получалось, то она забирала яйца. Редко бывало, чтобы она поела досыта. Из-за температуры и истощения она часто целыми днями лежала – где-нибудь между корней дуба, укутавшись во много слоев одежды. В такие дни она все время думала о Ване, ведь под конец он стал отшельником, как и она теперь.

Когда мама чувствовала себя получше, она брела в деревню, но унести оттуда могла все меньше. Когда было совсем плохо, она сидела в своем убежище, откуда могла видеть все, оставаясь незамеченной. Пока она скользила взглядом по однообразному пейзажу, в ней все сильнее зрела мысль, что никто в мире не может ее защитить. Она была одна.

Выпрыгнув на улицу из окна больницы, она побежала на пляж, чтобы успокоиться и подумать. Только после обеда она решила вернуться в город и пошла к дому, где снимала комнату. Хозяин стоял во дворе у колонки по пояс голый и мылся. По воздуху плыл темный дым, в дальнем углу двора она увидела кострище – огромную кучу пепла и догорающие остатки мебели и ткани.

Первой Елену заметила хозяйка. Из дома она крикнула что-то мужу, и тот оглянулся. Он схватил деревянный брусок и встал прямо перед воротами. Из-за влажных волос он был похож на мокрую собаку, и каждый мускул его дряблого тела напрягся.

– Стой, где стоишь! Если подойдешь ближе – пришибу! Жандармы были здесь и все рассказали. Нам приказали сжечь все, что было в твоей комнате. Кровать, матрац и постельное белье мы уже почти спалили. Теперь на очереди твое барахло…

– Вы не можете этого сделать! У меня больше ничего нет!

– Ты нам должна еще кучу денег, девчонка. В придачу мы теперь на карантине. Думаешь, меня волнует, есть у тебя что-то или нет?

Она ухватилась за ворота, открыла их и вошла.

– Я заберу то, что принадлежит мне.

Хозяин перехватил брусок, дворовый пес залаял и натянул цепь. Мама частенько кормила его, но даже он ее предал. Хозяин уже взмахнул палкой над головой, но вдруг из дома вышла его жена с чемоданом. Она швырнула чемодан как можно дальше, стянула с рук перчатки, пересекла двор и бросила их в огонь.