Читать книгу "Американская леди - Петра Дурст-Беннинг"

– Но ведь это хорошо, если люди хотят что-то изменить, правда?

– А что они меняют, mia cara? Они сидят в дискуссионных клубах, а снаружи мир вращается все быстрее и быстрее. И никто из них этого не замечает!

Мария растерянно смотрела на гору черных раковин, которые громоздились на его тарелке.

– Ты считаешь, что эти люди занимаются чем-то совершенно незначительным. Но я скажу, что никогда еще не видела кого-то, кто бы танцевал, как Пандора. И я никогда еще не слышала таких трогательных стихов, как у Шерлейн. Ты же сам говорил, что они тебе понравились! Когда я нахожусь вместе с людьми в Гринвич-Виллидж, мне кажется, что мы одна семья: у каждого есть своя страсть, и этим все связаны вместе. Ты должен это понять! – в отчаянии крикнула она. – Они также осознают, что сейчас я просто не могу заниматься своим искусством. И никто из-за этого не смотрит на меня косо. И они считают, что мне просто нужно снова набраться вдохновения – и все войдет в привычное русло.

– Как ты думаешь, станет ли виноградная лоза приносить больший урожай, если я сяду рядом и сутки напролет стану умолять ее об этом? Не лучше ли оставить ее в покое, чтобы она росла?

Франко вздернул подбородок в знак вопроса, но Мария не ответила ему.

– Все эти судорожные попытки – неверный путь, поверь мне! Почему ты не можешь просто наслаждаться жизнью? Например, как сегодня. Некоторые вещи нельзя заставить происходить – нужно, чтобы все шло своим чередом.

Мария раскрошила еще один ломтик хлеба и бросила алчным чайкам. За вожделенный мякиш разгорелась настоящая битва. Может, Франко и прав. И все же в душе что-то заставляло Марию бунтовать против него.

– У меня еще никогда в жизни не было подруги. Дома, в Лауше, у меня на это просто не оставалось времени. Я всю жизнь только и делала, что работала… – Ее лицо стало задумчивым. – Возможно, женщины в деревне считали меня странной.

Мария рассмеялась. Что может настораживать еще больше, чем женщина, которая от восхода и до заката сидит у стеклоплавильной печи, как мужчина!

– Но здесь у меня вдруг появилось сразу две, а если считать и Ванду, то даже три подруги. Я им нравлюсь, и они мне нравятся. И каждая в своем роде такая же… своенравная, как и я! Но здесь никто не видит ничего плохого в том, что женщина выбирает свой путь! Для меня это совершенно новый опыт! В Лауше я всегда была чужой, даже когда люди привыкли к моей профессии.

Франко ничего не ответил. Некоторое время каждый думал о своем.

Как же ей растолковать ему, что нет причины ревновать к Пандоре или к другим людям? Ничто не сравнится с чувством, которое Мария испытывала к нему! Она еще никогда так не влюблялась, так сильно, по-детски, что хотелось взять Франко за руку и больше никогда его не отпускать. Ей приходилось сдерживать себя, чтобы постоянно не смотреть на него влюбленными глазами. Ей хотелось беспрестанно целовать его рот, плотные мужские губы…

Франко злился. Так он с ней дальше не продвинется. При этом он точно знал, что заставит вдохновение Марии бить ключом – его любовь. Его руки на ее теле, поцелуи на нежной бархатной коже. Страстные ночи. Ему хотелось бы разделить с этой женщиной ложе. Но Франко все же старался обуздать свое желание: Мария была не такой, как Шерлейн. Она не одна из тех женщин, которые отдаются первому встречному. Разумеется, он понимал, что Мария не девственница. Она сама рассказала ему о мужчине по имени Магнус. Но он для нее мало что значил. Это было понятно по безразличному тону в ее голосе. Франко же казалось, что до сих пор единственной любовью Марии было искусство. В этой женщине было нечто настолько невинное, настолько девственное…

Как тогда, с Сереной. Франко вздохнул.

– Прости, если я тебя случайно обидел. Мне просто иногда кажется, что тебе больше интересны эти женщины, чем я! А что ты обо мне знаешь? – Он беспомощно взмахнул руками.

– Например, я знаю, что ты мой красивый итальянец. Мой ревнивый красивый итальянец. – Мария игриво поцеловала сначала его мизинец, а потом и остальные пальцы. – И я знаю, что ты заполняешь трюмы кораблей ящиками с вином, которые принадлежат семье де Лукка. Семья ежегодно отправляет из Генуи в Америку тысячи бочек, а ты должен следить за распределением поставок, хотя тебе больше нравилось бы работать на виноградниках.

Она рассказала ему все пункт за пунктом, как прилежная ученица.

– И я знаю, что еще никогда не влюблялась в такого мужчину, как ты, – тихо шепнула она.

Какое-то время они неотрывно смотрели друг другу в глаза. Но потом к столу подошел официант и спросил, не желают ли они еще что-нибудь заказать. Франко попросил счет, и официант удалился.

– Отправлять вино так далеко – это вообще-то прибыльно? – спросила Мария. – То есть… – смущенно улыбнулась она, заметив на лице Франко непонимание. – Я имела в виду, что американцы ведь и сами вино делают, разве нет?

Только когда она договорила фразу, ей на ум пришла мысль, что Франко ее вопрос мог показаться невежливым.

– Американцы – да. А вот здешние итальянцы – нет, – ответил Франко, вытаскивая портмоне. – В этом заокеанском бизнесе нужно быть ловким. Необходимо знать, с каким рынком хочешь работать. Мы, например, поставляем вино исключительно для соотечественников, – объяснил Франко. – Ты, кстати, знаешь, что здесь живет больше итальянцев, чем в Риме? Говорят, в Нью-Йорке даже больше итальянских граждан, чем в Генуе, Флоренции и Венеции, вместе взятых!

Мария нахмурилась и хотела спросить, почему это так, но не успела.

– Италия – бедная страна. У моей семьи дела идут хорошо, но так не у всех. Ты же сама знаешь, что в Европе нет фабрик. Так с чего же людям будет хорошо жить? Кто не владеет землей… – Франко пожал плечами. – Каждый, кто сюда приезжает, возлагает на себя большие надежды. Многие семьи копят деньги годами, чтобы отправить хотя бы одного сына в Америку. Все они считают, что счастье здесь рассыпано на улицах! – покачал он головой. – Но тут все не так, мы это знаем. И все же большинству итальянцев живется здесь не так уж плохо.

Внезапно лицо Франко просияло.

– Позволь показать тебе еще раз мой Нью-Йорк, чтобы ты смогла познакомиться с моими соотечественниками! На следующей неделе на Малберри-стрит состоится большой праздник в честь нашего покровителя святого Роха, и я мог бы забрать тебя в субботу днем.

– Праздник в честь покровителя – как романтично звучит… Я охотно с тобой пойду! – Но уже в следующее мгновение улыбка испарилась с ее губ. – Вот пройдет праздник Рут, и я смогу свободно распоряжаться своим временем, как захочу, – скривилась она. – Завтра она хочет вместе со мной и Вандой выбрать бальное платье! Это наверняка займет весь день. Ты видишь, я совершенно не могу расслабиться!

Франко рассмеялся.

– Как такая красивая женщина, как ты, может быть настолько скромной? Я бы очень хотел сказать твоей сестре, что тебе нужно купить не одно, а целых десять бальных платьев! Но все они должны быть достойны королевы. – В его глазах мелькнул горделивый блеск обладания, когда он погладил ее по волосам. – Словно тончайший генуэзский шелк. Горе, если ты когда-нибудь решишь обрезать волосы, как это сделала твоя племянница. Ты совершишь смертный грех!