Читать книгу "Рубеж - Анатолий Рыбин"

— Спасибо за доверие, товарищ генерал, — сказал Авдеев.

— Ну вот и договорились. А теперь идите прогуляйтесь, на звезды посмотрите. Они над приречной поймой особенные. Я их до сих пор забыть не могу.

Но смотреть на звезды Авдеев не спешил. Он тут же отыскал привезенный с собой военный журнал, где была напечатана статья Мельникова об особенностях современного боя. Взгляд его побежал по подчеркнутым карандашом строчкам:

«Искусство командира — в умении создать на учении близкую к боевой действительности обстановку, наполнить ее критическими ситуациями, добиться от обучаемых творческой раскованности, мобилизации всех сил и знаний».

Авдеев придвинул к себе бумагу, развернул карту и стал прикидывать, какую задачу лучше поставить на учениях, какие дополнительные боевые средства привлечь для усиления огневой и ударной мощи войск.

Авдеев любил минуты размышления, когда нет еще ни конкретного плана действий, ни ясной тактической обстановки, а есть лишь командирский замысел. Сейчас были именно такие минуты. И Авдеев старался не упустить их, обдумать все самым тщательным образом.

Так, с карандашом в руке, просидел он за столом несколько часов, пока не вырисовались четкие контуры будущих действий. Почувствовав усталость, Авдеев вышел на улицу, закурил.

Над городом стояла тишина. Недавно начавшая убывать луна поднялась из-за дальнего холма и висела, как спелая дыня. В конце городка, у казармы, негромко, но стройно пели солдаты. Им принялись подпевать девчата, собравшиеся где-то у Дома офицеров. Но вдруг смолкли, громко рассмеявшись.

Неторопливо покуривая и прислушиваясь к вечерним звукам, Авдеев не заметил, как миновал несколько офицерских домиков и оказался возле самого крайнего, где жил прапорщик Шаповалов. В его окнах, выходящих на приречную пойму, горел свет. Авдееву вспомнился утренний разнос начальника штаба дивизии из-за бревен, и он решился на поздний визит к Шаповалову.

Увидев перед собой командира полка, Шаповалов засуетился, протянул руки к пуговицам домашней куртки, потом к вороту, отыскивая застежки. Авдеев остановил его:

— Не беспокойтесь, пожалуйста. Я ненадолго.

— Нет, почему же, проходите. — Шаповалов шире распахнул дверь, вытянулся, прижав руки к бедрам. — Не стесняйтесь, товарищ подполковник, сын уже спит.

— Наработался?

— А то как же! Теперь из пушек пали — не услышит.

— Смотрите, какой солдат, — улыбнулся Авдеев. — Ну, если так, зайду.

В доме горела настольная лампа под высоким зеленым абажуром. Яркий электрический свет падал на широкий лист ватмана, испещренный жирными карандашными линиями, и расходился неяркими, мягкими бликами по комнате, И все вокруг: солдатская тумбочка с засушенным снопом пенистого ковыля, зеркало, окаймленное широкими оранжевыми листьями, полка с книгами — выглядело чистым, уютным, будто в квартире хозяйничали не мужские, а женские руки.

— Ну что же вы тут рисуете, если не секрет? — подойдя к столу, спросил Авдеев.

— А этот самый лесной дом, товарищ подполковник.

— Проект, что ли?

— Вроде. Это я так, для себя, можно сказать, прикидки делаю. Тут вот какая закавыка, товарищ подполковник. Река наша сильно весной разливается. Поэтому строить дом нужно непременно на сваях. А от городка через пойму мостик сколотим. Вот здесь, в самом узком месте. — Шаповалов показал на две жирные линии с обозначением дощатого настила.

— Досок много нужно. Где их возьмем?

— Нарежем из бревен, — сказал Шаповалов. — На железной дороге лесопилка есть. Я уже говорил с начальником. Разрешат. И мы все уже рассчитали, просмотрели каждое бревнышко.

«Знаю, — подумал Авдеев. — И про то, как полковник Жигарев засек вас на бревнах, тоже знаю».

— Жаль мне разочаровывать вас, Федор Борисович, но приходится. Уж очень размах у вас большой. Для сооружения такого домика целое строительное подразделение нужно. А чтобы самим... при такой усиленной боевой учебе... Нет, нет, это сейчас невозможно. Так что спрячьте пока ваши проекты... Вот с устройством чайной в городке дело реальное. Тут я обещаю вам полную поддержку. Заставим хозяйственников мебель изыскать, живопись подходящую.

— А есть мебель, — оживился приунывший было Шаповалов. — На хозскладе лежит. Ее для столовой привезли, а начальству не понравилось. Слишком модная. А для чайной в самый раз будет. И картины искать не надо. У меня во взводе художник есть — огонь-парень!

— Кто же, интересно!

— Ефрейтор Бахтин. Он такую картину нарисовал! Будете в Доме офицеров — посмотрите. Она в изостудии висит.

— Спасибо за информацию, — сказал Авдеев. — А теперь вот что, Федор Борисович. Есть новость: учения предстоят.

— Так об этом же все знают.

— Верно, знают. Но тут изменения произошли. Вместо обычных учений будут показательные. И сроки подготовки сокращены.

Шаповалов озабоченно сузил глаза:

— Это верно — новость, товарищ подполковник. Но вы не беспокойтесь, мой взвод не подкачает.

— Спасибо за валерьяновые капли, — сыронизировал Авдеев. — А все-таки скажите, как ваши люди — на трудности не жалуются?

— Готовимся, товарищ подполковник.

— Я знаю, что готовитесь. Но меня интересует ваша оценка этой готовности. Может, помехи какие есть?

— Прибавить бы времени на тактику не мешало.

Послышался сонный голос мальчика:

— Папа-а-а Федя-а-а! Папа-а-а Федя-а-а!

Авдеев испуганно прижал руку к губам:

— Разбудили парнишку?

— Да нет, спит он, — уверил Шаповалов. — Даже очень крепко. Это он во сне.

Авдеев тихо подошел к шторе, отгораживающей спальню, прислушался. Мальчонка еще что-то невнятно пробормотал, после чего до слуха Авдеева доносилось лишь чуть уловимое безмятежное посапывание.

— Ладно, — сказал он Шаповалову, — просьбу вашу о дополнительном времени на подготовку по тактике я учту. А вы, Федор Борисович, имейте в виду, вашему взводу придется действовать вместе с ракетчиками на очень ответственных участках. Танки будете на себя принимать. Укроетесь в противотанковых щелях, потом с тыла по танкам — гранатами. Во время войны так действовали наши солдаты.

— Понятно, товарищ подполковник. Только скажу прямо — маловато у нас опыта в этом деле.

— Что значит маловато? Разве тренировки с участием танков у вас не проводились?

— Проводились, но пока нервы кое у кого не выдерживают. Растерянность появляется. Да и начальство с опаской к таким тренировкам относится: как бы чего не вышло.

— Это плохо. — Авдеев нахмурился. — Осторожность, конечно, нужна. Но разве танкобоязнь без тренировок изживешь?

— В том-то и дело, что не изживешь, — согласился Шаповалов.