Читать книгу "История мира в 6 бокалах - Том Стендейдж"

По мере расширения этого бизнеса стали очевидными недостатки неформального характера торговли в кофейнях. Брокеров, которые не выполняли свои обязательства по оплате, не допускали в Jonathan’s; и хотя не было никакого способа препятствовать их деятельности в другом месте, изгнание из Jonathan’s существенно вредило бизнесу. Имена «изгнанных» заносили на доску, чтобы они не могли вернуться спустя несколько месяцев. Тем не менее проблемы остались, поэтому в 1762 году группа из 150 брокеров заключила соглашение с владельцем Jonathan’s: в обмен на ежегодную подписку им предоставлялось право на использование помещений и изгнание недобросовестных коллег. Но эта схема была успешно оспорена в суде на том основании, что кофейня – это общественное место, в которое может войти каждый желающий. В 1773 году группа торговцев из Jonathan’s отпочковалась и ушла в новое здание. Название «Новый

Джонатан» просуществовало недолго. Как сообщает журнал «Джентльмены», «Новый Джонатан» пришел к решению, что его следует называть Фондовой биржей и это должно быть написано над дверью». Это учреждение стало предшественником Лондонской фондовой биржи.

Инновационные процессы в финансовой сфере – создание акционерных обществ, купля-продажа акций, развитие схем страхования и финансирования государственного долга – достигли кульминации в результате перемещения мирового финансового центра из Амстердама в Лондон. Сегодня этот период принято называть финансовой революцией. Дорогостоящие колониальные войны сделали ее необходимой, а интеллектуальная среда и спекулятивный дух кофейни – неизбежной. Финансовым эквивалентом «Принципов» было «Исследование о природе и причинах богатства народов» шотландского экономиста Адама Смита. Он сформулировал нарождающуюся доктрину капитализма, согласно которой лучший способ для правительств поощрять торговлю и процветание – предоставить людей самим себе. Смит написал большую часть своей книги в кофейне The British, популярном месте встречи шотландских интеллектуалов, которые стали первыми читателями и критиками его книги. Таким образом, лондонские кофейни играли роль тигля для научных и финансовых открытий, формировавших современный мир.

Шашка революции

В то время как Англия варилась в котле финансовой революции, во Франции расцветала эпоха Просвещения. Величайшим философом-просветителем XVIII века был Вольтер. В 1726 году за оскорбление дворянина он был заключен в Бастилию и освобожден с условием, что покинет Францию. Вольтер отправился в Англию, где проникся идеями научного рационализма Исаака Ньютона и эмпиризма Джона Локка. Подобно тому, как открытие Ньютона повлияло на дальнейшее развитие физики как науки, Локк сделал то же самое для политической философии. По его мнению, все люди рождаются равными, изначально хорошими и имеют право на счастье. Ни один человек не должен вмешиваться в чужую жизнь, отнимать здоровье, свободу или имущество. Воодушевленный этими радикальными идеями, Вольтер вернулся во Францию и изложил свои взгляды на политическое устройство Франции и Англии в «Философских письмах». Книга была немедленно запрещена.

Подобная судьба постигла и «Энциклопедию» Дени Дидро и Жана Лерона Д’Аламбера. В первый том, вышедший в 1751 году, составители включили Вольтера и таких ведущих мыслителей, как Жан-Жак Руссо и Шарль Луи Монтескье, на которого, как и на Вольтера, оказал большое влияние Локк. Неудивительно, что рациональный, светский взгляд на мир, основанный на научном детерминизме, осуждающем церковные и правовые злоупотребления властью, разгневал церковных иерархов, которые также лоббировали запрет «Энциклопедии». Дидро тем не менее продолжал свою работу и закончил ее в 1772 году, причем каждый из 28 томов был тайно доставлен подписчикам. В качестве офиса Дидро использовал парижское Cafe de la Regence. В мемуарах он вспоминал, что жена каждый день давала ему 9 су, чтобы заплатить за кофе.

Как и лондонские, парижские кофейни были излюбленным местом встреч интеллектуалов, но лондонская кофейня служила площадкой для непрерывной политической дискуссии и зачастую играла роль штаб-квартиры политических партий. Английский писатель Джонатан Свифт писал, «что любой другой доступ к людям во власти не дает человеку больше правды или света, чем общение с политиками в кофейне». Кофейня Miles’s была местом встречи «Любительского парламента», регулярной дискуссионной группы, основанной в 1659 году. Сэмюэл Пипс заметил: «Дебаты в этом парламенте были самыми изобретательными и умными, которые я когда-либо слышал или ожидал услышать, и я с большим рвением там общался. Аргументы в настоящем парламенте были гораздо более плоскими». После дебатов, отмечает Пипс, в «Любительском парламенте» проводят голосование с использованием «деревянного оракула» или урны для голосования – новинки в то время. Неудивительно, что один французский посетитель Лондона, аббат Прево, назвал лондонские кафе, «где вы имеете право читать все газеты за и против правительства», «местами английской свободы».

Ситуация в Париже была совсем иной. Кофеен было в изобилии – 600 заведений, открытых к 1750 году, как и в Лондоне, ориентировались на определенные социальные или бизнес-группы. Поэты и философы собирались в Cafe Parnasse и Cafe Procope. Среди постоянных посетителей были Руссо, Дидро, Д’Аламбер, американский ученый и государственный деятель Бенджамин Франклин. У Вольтера в Cafe Procope были любимый стол и стул, а также репутация потребителя десятков чашек кофе в день. Актеры собирались в Cafe Anglais, музыканты в Cafe Alexandre, армейские офицеры в Cafe des Armes, в то время как Cafe des Aveugles имело репутацию борделя. В отличие от салонов, часто посещаемых аристократией, французские кафе были открыты для всех, даже для женщин. Вот один из рассказов XVIII века: «Кофейни посещают уважаемые люди обоих полов. Мы видим среди них множество различных типов. Это мужчины, прожигающие жизнь, кокетливые женщины, аббаты, деревенские парни, журналисты, политические деятели, пьяницы, картежники, паразиты, брачные и финансовые авантюристы, разные интеллектуалы – одним словом, нескончаемая серия людей».

На первый взгляд, в рамках кафе мечта мыслителей Просвещения об эгалитарном обществе была воплощена в жизнь. Но обмен информацией, как в устной, так и в письменной форме, был предметом строгого государственного надзора. Жесткие ограничения свободы печати привели к появлению рукописных информационных бюллетеней с парижскими сплетнями, которые размножали десятки переписчиков и отправляли по почте подписчикам в Париже и за его пределами. (Они не нуждались в одобрении правительства, поскольку не были напечатаны.)

Отсутствие свободной прессы также означало, что стихи и песни, передаваемые на клочках бумаги, наряду с журнальными сплетнями были важным источником новостей для многих парижан. Несмотря на это, посетители должны были следить за своими словами, потому что кафе были наводнены шпионами. Любой, кто выступал против государства, рисковал оказаться в Бастилии. В архивах Бастилии содержатся сотни сообщений полицейских информаторов о содержании бесед, подслушанных в кафе. «В Cafe de Боу кто-то сказал, что король нашел новую любовницу, что ее зовут Гонтау и что она красивая женщина, племянница герцога Ноайля», – говорится в одном отчете 1720-х годов. «Жан-Луи Леклерк сделал замечание в Cafe Procope, что никогда не было худшего короля, что суд и министры заставляют короля заниматься постыдными вещами, которые совершенно отвращают его от народа», – говорится в другом донесении, 1749 года.