Читать книгу "Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии - Ахмед Рашид"

«Мы ненавидим талибов, они против всякой цивилизации, афганской культуры и в особенности женщин. Они позорят ислам и афганский народ», — сказала мне доктор Хумера Рахи, преподаватель персидской литературы университета, ставшая ведущим поэтом сопротивления. Талибы без энтузиазма относились к одежде, которую носили хазарейские женщины. Доктор Рахи и ее коллеги носили юбки и сапоги на высоких каблуках. Поэзия Хумеры Рахи отражает новую уверенность, обретенную хазарейцами после многовекового угнетения со стороны пуштунов.

«С вами победа, с вами Бог, победоносные армии Хазараджата! Да поразят ваши винтовки спины ваших врагов. Вы победители, вы победоносны, с вами Бог. Мои полночные молитвы, мой плач на рассвете, детские крики „О Боже, Боже“, слезы и стоны угнетенных — вместе с вами».[80]

Несмотря на осаду и десятилетия негативного отношения и предубеждения со стороны пуштунов, хазарейцы были воодушевлены. Они сыграли большую роль в освобождении Мазари-Шарифа от талибов в мае и в октябре 1997 года. Они отбили многочисленные нападения талибов на Бамиан. Одно время хазарейцы были слабейшим звеном союза узбеков, таджиков и хазарейцев против Талибана, но сейчас, когда узбеки были расколоты, таджики увязли на позициях вокруг Кабула, хазарейцы поняли, что их время пришло, «Мы прижаты к Гиндукушу, а перед нами стоят талибы и Пакистан, который их поддерживает. Мы умрем, но мы не сдадимся», — говорил мне непоколебимый заместитель председателя Хизб-и-Вахдат Курбан Али Ирфани, пытаясь согреться у огня в комнате с окнами, глядевшими на статуи Будды, освещенные луной.

У них появилась гордость за свою организованность и умение воевать. «Мы спасаем север от талибов», — говорил Ахмад Шер, 14-летний солдат-хазареец, уже проведший два года в боях и державший свой Калашников с готовностью профессионала. Хазарейцы не были брошены на произвол судьбы. Иран перебрасывал помощь на недавно построенный аэродром около Бамиана, со взлетной полосой длиной в две мили. Карим Халили, лидер Хизб-и-Вахдат, провел зиму, нанося визиты в Тегеран, Москву, Дели и Анкару и добиваясь дополнительной военной помощи.

Но среди хазарейцев уже чувствовалось перенапряжение. Различные фракции Хизб-и-Вахдат соперничали друг с другом за территорию, влияние и иностранную помощь. Они контролировали каждая свою часть Мазари-Шарифа и воевали друг с другом не хуже, чем узбеки. Мазари-Шариф превратился в поле боя, а Северный Альянс — в политические развалины. Иранские и русские офицеры разведки несколько раз пытались посредничать между Дустомом, обосновавшимся в Шибиргане, и хазарейцами, равно как и между различными хазарейскими фракциями, но никто не шел на компромисс. В феврале 1998 года в Мазари-Шарифе начались тяжелые бои между узбеками и хазарейцами. Масуд нанес свой первый визит в Тегеран с целью убедить иранцев сделать что-нибудь для спасения Альянса, пока не стало слишком поздно. Талибы спокойно провели зиму, глядя на то, как их враги рвут друг друга на части, усиливая осаду Бамиана и готовясь к новому нападению на Мазари-Шариф.

Зимой бои продолжались в провинции Фарьяб, где талибы устроили еще одну резню, убив 600 узбекских крестьян. Сотрудники благотворительных организаций, расследовавшие этот инцидент, говорили, что жителей вытаскивали из домов, выстраивали в ряд и расстреливали. Международное осуждение талибов усиливалось по мере того, как они проводили в жизнь все более и более строгую версию шариата. Публичное отрубание конечностей, бичевание, избиение камнями женщин и казни в Кабуле и Кандагаре случались еженедельно. Международный женский день 8 марта 1998 года был посвящен участи афганских женщин при талибах. Большое общественное внимание привлекли слушания в Конгрессе США, посвященные женскому вопросу, а также осуждение политики талибов такими знаменитостями, как Хиллари Клинтон.

Талибы издали новые указы, предписывающие строго определенную длину бород для мужчин, и список мусульманских имен, которые разрешено давать новорожденным. Талибы закрыли немногие домашние школы для девочек, еще существовавшие в Кабуле, а религиозная полиция изгоняла женщин с кабульских улиц и требовала наглухо занавешивать окна домов, чтобы женщины не были видны извне. Женщины были заперты в домах, куда не проникал даже солнечный свет. Сторонники жесткой линии среди талибов были полны решимости вынудить благотворительные организации ООН уйти из Афганистана и организовали несколько провокаций, которые довели терпение ООН до предела.

24 февраля 1998 года все сотрудники ООН покинули Кандагар и прекратили оказание помощи после того, как один из руководителей программы помощи подвергся угрозам со стороны одного из вождей талибов и был им избит. Мулла Мохаммад Хасан, одноногий губернатор Кандагара, обычно весьма мягкий в обращении, бросил стол и стул в одного из сотрудников ООН за то, что последний отказался построить дорогу в родную деревню Хасана. В марте талибы не разрешили Альфредо Витски-Честари, главе программы гуманитарной помощи ООН, прибыть в Кабул для переговоров. Кроме того, ООН была глубоко возму щена блокадой Хазараджата талибами. «На севере мы не имеем никаких гарантий безопасности, а на юге нам дьявольски тяжело работать с Талибаном. На севере нет никакой власти, а на юге — очень тяжелая власть», — сказал мне Лахдар Брахими.[81]

Несмотря на эти проблемы, Брахими попытался организовать встречу между Талибаном и противостоящим ему Альянсом. Стараясь не допустить встречи с лидерами Альянса, чтобы не укрепить их статус, Талибан предложил встречу духовенства с обеих сторон. В течение нескольких месяцев велся спор о том, кто достоин войти в число улемов. ООН позвала на помощь США. Билл Ричардсон, специалист по решению внешнеполитических проблем в администрации Клинтона, посетил Афганистан 17 апреля 1998 года и убедил обе стороны созвать встречу духовенства.

Обе стороны старались привлечь США на свою сторону, и яркий, блестящий Ричардсон был принят по-королевски. Его задарили коврами, вьючными мешками и тюрбанами. В Кабуле талибы позволили сопровождавшим Ричардсона американским телегруппам впервые в истории снять своих лидеров и, из уважения к гостю, отложили запланированную на пятницу публичную ампутацию на футбольном поле. Но хотя талибы и пообещали ослабить блокаду Хазараджата и обсудить женский вопрос с ООН, Мулла Омар отказался от соглашения через несколько часов после отъезда Ричардсона.

Улемы собрались в Исламабаде под эгидой ООН в конце апреля, и после четырехдневных переговоров они согласились избрать по двадцать представителей с каждой стороны для обсуждения таких вопросов, как прекращение огня, снятие осады Хазараджата и обмен пленными. Но Талибан отказался назвать своих представителей, и к маю мирный процесс развалился — тем временем талибы готовили новое наступление.

Частью этой подготовки было новое обострение отношений с ООН. В июне Талибан запретил всем женщинам посещать общие больницы и приказал всем женщинам-мусульманкам, работающим в ООН, передвигаться по Афганистану только в сопровождении мехрама, или кровного родственника, — что было совершенно невозможно, в особенности из-за того, что ООН принимала на работу все больше мусульманок именно ради удовлетворения требований талибов и обеспечения доступа к афганским женщинам. Затем талибы потребовали, чтобы все неправительственные организации, работающие в Кабуле, переехали из своих офисов в полуразрушенное здание Политехнического колледжа. Двадцать две из тридцати неправительственных организаций решили покинуть Кабул, если Талибан не откажется от своих требований, но талибы сказали, что вопрос не подлежит обсуждению.