Читать книгу "Граф Савва Владиславич-Рагузинский. Серб-дипломат при дворе Петра Великого и Екатерины I - Йован Дучич"

В этом же письме Змаевич продолжает говорить о Владиславиче так: «Этот мой высокий покровитель является министром и советником Его Царского Величества; и пользуется полным доверием и уважением при его дворе и во всем царстве; и любим, и уважаем, и приятен всем вообще (universalmente)». Змаевич добавляет, что он не мог упустить возможности сообщить родственникам в Перасте и о своих важных делах. Он также просит родню и друзей оказать всяческое внимание и поддержку прекрасной (illustrissi-ma) матери и семье Владиславича, «с тем, чтобы и моя супруга посетила их и поблагодарила их за все то добро, которое делает для меня их сын, и попросить ее отписать сыну, чтобы она, со своей стороны, отрекомендовала меня ему», и так далее. Змаевич считает, что таким вниманием к Михаилу Павлову, а затем и к семье Владиславича он продемонстрирует бескрайнюю благодарность своему добродетелю и покровителю, и очень просит, чтобы семья подтвердила его чувства.

Как известно, после этого письма Матия Змаевич продолжил карьеру моряка и дослужился в царском военном флоте до звания адмирала. Тем не менее адмирал Змаевич плохо кончил. Русский историк Соловьев пишет, что кратковременное правление Петра II не обошлось без суда над одним из самых заслуженных людей, адмиралом Матвеем Змаевичем, которого обвинили в краже казенной собственности. В декабре 1727 года Змаевича императорским указом привлекли к уголовной ответственности, так как он, управляя верфями и пристанями, отбирал у служащих там обер-офицеров под видом займов государственные материалы; бесплатно передавал одному иностранному шкиперу, своему приятелю, казенные канаты; и что по его указанию майор Посинков подделал список работников, которым следовало выплатить поденные, а другим выдавал деньги, ими не заработанные; и что Змаевич лично присвоил от 300 до 400 рублей, которые ему не принадлежали, равно как и иные казенные доски и другие материалы. Наконец, Змаевича обвинили в том, что он большую часть подчиненных ему людей использовал для своих личных работ, в чем, собственно, он и сам признался на суде. Суд приговорил адмирала Змаевича за его злоупотребления, равно как и его пособника майора Посинкова, к смертной казни, сообщает историк Соловьев.

Страшный приговор знаменитому адмиралу поверг в изумление, граничащее с ужасом, верхушку русского общества и армии. К сожалению, его друга и защитника Саввы Владиславича не было в России – он исполнял в Китае должность полномочного министра-посланника. К счастью, были приняты во внимание заслуги Змаевича, и вместо смертной казни его понизили в звании до вице-адмирала, а затем отправили в Астрахань командовать портом. Тем не менее весь ущерб, причиненный казне, он вынужден был возместить из собственных средств в трехкратном размере, а его подельника майора Посинкова послали служить в одну из только что завоеванных персидских провинций.

Матия Змаевич скончался в 1735 году в Таврове, на три года раньше Саввы. Брат адмирала Змаевича, Задарский архиепископ Вицко, перенес его прах в Задар, где он и сейчас покоится в церкви Св. Марии.

3

Надежда сербского народа, как и остальных христиан на европейском Востоке, на то, что русский царь освободит их, не угасала почти до наших дней. Кроме сербов освобождения ожидали валашские князья и греческие патриархи. Канцлер Петра Великого Головкин пишет Михаилу Кантакузену о преданности христианских православных народов русскому царю как о чем-то таком, на что в Москве весьма рассчитывают:

Что же, ваша милость, объявляете о горячести сердец православного народа, сущих под властию турецкою и цесарскою против общего неприятеля салтана турского, особливо же что полковник сербский Вулин до 20 000 в готовности войска имеет, и тот полковник Вулин и другой с ним, Тукелин, и Хаджи прислали ныне от себя и к царскому величеству нарочно поручика с объявлением готовых себя к службе его царского величества с 10 000 человек войска и просят о сем известия и соизволения от его царского величества. И тако всемилостивейше повелел мне к милости вашей писать, дабы вы, по христианской своей ревности и знаемой к его величеству верности, к помянутым полковникам сербским Тукелину, Вулину и Хаджи писали и по известному вашему искусству к тому их действительно привели, чтоб они с тем войском, как они сами объявляют, с 1000 человек или хотя и вяще добрых, конных и добровооруженных людей на службу его царского величества против общего всего христианства неприятеля пришли, и как возможно скоро к границам российским в совокупление с войски российскими поспешили, и против того общего неприятеля оружие свое с войски царского величества соединили, за что им давано будет его царского величества жалованье. При сем пребываю неизменный ваш друг Г. Головкин. Из Санкт-Петербурга 25 марта 1712 года; послано с сербянином Дмитрием Семеновым. Марта в 21 сие письмо изволил царское величество слушать у господина канцлера, и при том был господин Рагузинской. (Московский архив МИДа).

Публикуя это письмо, русский историк Соловьев говорит, что оно было послано с сербом Димитрием Семеновым. Соловьев добавляет, что 21 марта того же года, до отправки Кантакузену, оно было прочитано «в присутствии господина Рагузинского», царского советника по вопросам православного Востока.

Этот документ, созданный до Прутского похода, мы приводим, чтобы показать, что и до этого похода против Турции (1711), и после него Савва Владиславич был главным советником царя по балканским вопросам и православному населению Востока. Владиславич первым установил связь царя Петра Великого с черногорцами.

Влияние Владиславича росло с невероятной быстротой. Война с Турцией за освобождение христианских народов на Востоке казалась в то время неизбежной, так что круг обязанностей Саввы Владиславича становился все шире и значительнее. В 1710 году Владиславич становится и знаменитым русским финансистом, которому в один прекрасный момент удалось ни больше ни меньше, как спасти российскую государственную казну. Он непрерывно демонстрирует свои способности настоящего серба, и в особенности качества настоящего герцеговинца: это означает не только необыкновенную энергию и исключительное уважение к себе, но и смелость планов, и способности к самым разнообразным занятиям. Расскажем о финансовом плане Владиславича.

В 1710 году перепись населения России показала его убыль, что обеспокоило царя Петра, который счел это последствием высоких государственных пошлин. Русский историк Милюков[58], из работы которого мы черпаем интересные сведения, указывает, что этот вопрос пытались разрешить, исходя из его понимания самим царем. Оказалось, что более никакого дополнительного налога народ не вынесет. Советников царя озаботило такое состояние дел. Савва Владиславич в начале 1711 года предложил свой проект под названием: «Как пополнить государственную казну для нужд нынешней войны». (В тот момент Турция уже объявила войну, а русский поход на Прут был также подготовлен.) Владиславич посчитал, что если ввести налог на пользование землей, то крестьяне земли забросят; поэтому необходимо казну снабдить всем необходимым, но так, чтобы не отобрать у бедноты ни одной копейки. Он предложил снизить вес каждой монеты на 10 %. Милюков говорит, что к этому способу уже не раз прибегали в истории, но Савва Владиславич первым вспомнил об этом.