Читать книгу "Дэвид Линч. Человек не отсюда - Дэннис Лим"

В более ранней сцене, мягче по тональности, но не менее тяжелой, Сэйлор и Лула едут ночью по пустыне и проезжают место страшной аварии. Они останавливаются и находят одинокую окровавленную выжившую женщину, которую играет Шерилин Фенн из «Твин Пикса», неуверенно бродящую среди кровавого кошмара в поисках кошелька, хотя жизнь вытекает из нее через дыру в голове. Она — очередное таинственное линчевское существо, почти мертвое, но не сознающее этого. Фред Элмс, работавший оператором на фильме, вспоминает, что эту сцену было особенно трудно снимать из-за почти полной темноты, на которой настаивал Линч. Сначала им нужно было найти длинный пустой отрезок дороги в Южной Калифорнии, где не было бы никакой подсветки (в итоге они снимали эту сцену под Бейкерсфилдом и по несколько минут ждали каждый раз, когда вдалеке появлялись фары). К тому же сцену снимали ручной камерой, которую нужно было перемещать по почти полностью темному пространству. «Я очень нервничал по поводу того, проявится ли на пленке хоть какое-то изображение, — говорил Элмс. — Но Дэвид черпает силы в незнании, что получится».

На всех тестовых просмотрах «Диких сердцем» люди массово покидали зал, что заставило Линча несколько убавить жестокость; сцена, в которой героя Стэнтона Джонни Фаррагута пытают и убивают, в оригинальной версии была длиннее. «Есть волшебная черта, и если ты ее переходишь, у тебя начинаются большие проблемы, — говорил он „Вэрайети“. — Количество жестокости пересекло эту черту и все портило». Премьера фильма состоялась на самом пике славы Линча, на середине первого сезона «Твин Пикса» (в американском павильоне Канн устраивались вечеринки-просмотры сериала). Мнения о «Диких сердцем» логичным образом разделились. «Будучи скаутом-орлом в Мизуле, штат Монтана, вы сами сталкивались с такими жестокими картинами насилия?» — спросили Линча на пресс-конференции. Он с улыбкой ответил: «Да и похуже бывало». Когда жюри под председательством Бернардо Бертолуччи присудило фильму Золотую пальмовую ветвь, возгласы неодобрения почти заглушили аплодисменты. «Это настоящая сбывшаяся мечта», — сказал Линч, принимая награду.

Настолько переполненный излишествами фильм, как «Дикие сердцем», в некотором смысле напрашивается на то, чтобы ему сделали нагоняй. После летней премьеры многие критики поспешили отметить, что фирменные детали у Линча стали заезженным коньком. Кто-то опубликовал ревизионистские оценки его творчества, обнаружив эти черты во всем его творчестве; кто-то заклеймил его как художника, слишком зацикленного на самокопании, что симптоматично для чумы постмодернистской иронии. К тому времени, как Линч появился на обложке «Тайм» за сентябрь 1990 года, как раз когда стартовал второй сезон «Твин Пикса», ему грозило чрезмерное внимание; это уже была история не столько о помазании нового культурного героя, сколько о начале обратной реакции: «Чудаковатый аутсайдер скоро станет брендом».

После бессвязных блужданий второго сезона «Твин Пикса», сделанного в основном без участия Линча, хотя и с сохранением его духа, понятие «линчевский» стало казаться в меньшей степени какой-то эстетикой невыразимого, нежели набором экстравагантных черт, которые можно копировать или пародировать. Считалось, что и сам Линч в «Диких сердцем» «косит под Линча». Той осенью журнал «Спай» включил в свой словарь актуальных голливудских словечек понятие «линчеподобный»: «Каждый раз, когда появляется что-то бессмысленное или беспричинно странное, большие люди на киностудиях тем не менее дают проекту зеленый свет, потому что он „линчеподобен“». Отчасти можно считать мерилом того, как быстро Линч вышел из моды, тот факт, что журнал «Нэшнл ревью», рупор новых правых, в котором «Синий бархат» приравнивался к порнографии, в октябре того года напечатал восторженную статью о режиссере. Анализируя последние работы Линча, колумнист Джозеф Собран, называющий себя палеоконсерватором, восхитился тем, что «кто-то наконец заметил» странность американской жизни. «Кто-то, у кого есть камера, воображение и остроумие, которые дают возможность запечатлеть специфически американские проявления странности, не делаясь антиамериканцем в своем к этому отношении, — пишет Собран. — Он возьмет на себя роль наблюдателя».

Но худшее было еще впереди. До точки он дойдет с новым проектом, фильмом-спин-оффом «Твин Пикса» под названием «Огонь, иди за мной». Еще не посмотрев кино, многие противники Линча списали его со счетов как неблаговидный заработок, попытку выдоить из феномена всю прибыль до последней капли. Впрочем, мало что в этом предприятии кажется продуманным с точки зрения бизнеса: последнюю серию «Твин Пикса» посмотрели всего шесть миллионов зрителей, меньше одной пятой от изначальной аудитории, и более выгодно коммерчески было бы снять такой фильм по «Твин Пиксу», который дал бы ключи к некоторым из неразрешенных загадок или продолжил бы какие-то незаконченные истории из концовки с ее клиффхэнгерами. Но «Огонь, иди за мной» — это приквел, нырок в черное сердце и определяющую травму сериала, рассказывающий о событиях последней недели короткой жизни Лоры Палмер — иными словами, фильм, который обязан закончиться жестоким убийством главной героини.

«Так вышло, что я был влюблен в мир „Твин Пикса“ и в героев, которые в нем жили, — сказал Линч на пресс-конференции после премьеры фильмы в Каннах в мае 1992 года. — Я хотел вернуться в этот мир, во время, предшествующее началу сериала, и увидеть то, о чем мы раньше только слышали». Потом он определил фильм как акт реанимации: «Я был влюблен в героиню Лоры Палмер и в ее противоречия: сияющую на поверхности и умирающую внутри. Я хотел посмотреть, как она живет, двигается и разговаривает».

Это деяние чернокнижника соответствует темпоральной логике «Твин Пикса». Хотя он и подчиняется движущемуся вперед времени сериального формата, он всегда тяготел к прошлому, открывая секрет за секретом (кто убил Лору Палмер? Кем была Лора Палмер?) или оплакивая невозможность вернуть утраченную невинность. Лора уже была косвенно воскрешена в сериале — в качестве ее двойника Мэдлин, которую тоже сыграла Шерил Ли, и в коротком эпизоде, когда Донна, унаследовав очки Лоры, ненадолго превращается в плохую девочку, — а также на бумаге в «Тайном дневнике Лоры Палмер», самом интригующем и душераздирающем дополнении, которое породил «Твин Пикс» на пике популярности.

Написанный в идеальном эдипальном контексте дочерью Линча, двадцатидвухлетней Дженнифер, «Тайный дневник Лоры Палмер» вышел в сентябре 1990 года, между первым и вторым сезонами «Твин Пикса», и добрался до четвертого места в списке бестселлеров «Нью-Йорк таймс». Он охватывает период длиной почти в шесть лет, со дня, когда Лоре исполняется двенадцать (дневник — это подарок на день рождения), и до нескольких дней до ее смерти (ее первый дневник находят в начале сериала, а второй — тайный — был отдан на хранение агорафобу Говарду и обнаруживается во втором сезоне). Эта книга, названная в рецензии в «Нью-Йорк таймс» «болезненной вариацией „Дневника Анны Франк“», полна непреодолимых желаний и подростковой растерянности. Дневник Лоры включает подробности ее первых месячных и первых сексуальных порывов: эротический сон, в котором в нее входит юноша и становится ее будущим ребенком, возможно, взят из «Головы-ластика». Мы узнаем о ее любимой еде (в том числе о молочной кукурузной каше, которая получит особый смысл в сериале) и читаем о потерянных домашних животных (когда-то у нее был пони, что объясняет видение в гостиной у Палмеров). Но с самого начала, с приписки ко второй записи, в девчачий тон закрадывается тревога: «Надеюсь, сегодня БОБ не придет».