Читать книгу "Акулы из стали. Последний поход - Эдуард Овечкин"

Разворошив все свои старые связи, Джуз откопал всех полезных приятелей, раздобыл нужные телефоны и засел за переговоры. Уж что он там говорил и кому – это неизвестно, но интонации бывали даже повышенными, а то и вовсе переходили в крик, по докладу флагманского ракетчика (соседа по кабинетам в штабе). В итоге непродолжительных, но, надо полагать, настойчивых боёв прямо к нам в экипаж, прямо с ученической скамьи ехал, сжимая в руках красный диплом, наш собственный лейтенант! Ужасно перспективный, как заранее его нахваливал Джуз. Но, впрочем, это уже детали: кого волнуют его перспективы?

Нового минёра привёл лично Джузеппе прямо к подъёму флага. Новый минёр был отвратительно молод, высок, подтянут, с ровной спиной и откровенно красив.

– А-фи-геть! – сказал командир, глядя на минёра с ракетной палубы. – Отличный какой минёр!

– Ну вот откуда нам это знать, тащ командир? – снова не выдержал зам.

– Вам-то неоткуда, это и ужу понятно, а я сразу вижу, хорош минёр или нет.

– Как это вы видите?

– Через призму опыта. В минёре главное – красота и опрятный внешний вид, а всё остальное несущественные детали.

– Ну а ум? А рвение по службе? А лояльность, в конце концов? Способность стойко переносить и резво преодолевать?

– Это же вы про меня говорите или про старпома, а это – минёр. Красота и опрятный внешний вид. Точка.

Джузеппе уже завёл минёра наверх с пирса и что-то ему активно шептал в ухо, держа под локоток. Сто пятьдесят (плюс-минус десяток) морских волков различной степени просоленности молча стояли строем и смотрели на минёра, как бы спрашивая: «Ну когда вы уже наворкуетесь там, голубки, и нам можно будет уйти с мороси вниз?» И командир смотрел. И ждал: ну подумаешь, дождик, ну, может, у людей тут важное дело, и чего вносить суету и чрезмерную строгость?

Минёр всё это видел и густо краснел. Он пытался вырвать локоть и немедленно перейти на строевой шаг, но Джузеппе игнорировал все эти попытки: наставлял. Потом отпустил и, отступив на шаг вбок, подтолкнул минёра, только что не перекрестив его в спину.

– Товарищ капитан первого ранга! Лейтенант Гордецов: представляюсь по случаю назначения на должность командира боевой части три!!!

Военный же, знаете, без случая представиться не может: это вам не с девушками в метро знакомиться, нет случая – молчи и терпи, жди. Моли Вселенную, если хочешь, но жди.

– Есть, лейтенант Гордецов! Стать в строй!

А куда в него вставать-то? В начало? В конец? Или тут лейтенанты вообще отдельно стоят? Хорошо, что старшина команды пожалел и, нарушив строевой устав, помахал ручкой из строя. По-домашнему так, ласково.

В этом жесте старшины команды, в общем-то, вся ласковость и домашность для Влада закончилась месяца на три-четыре вперёд, а дальше уж как повезёт.

Буквально через полчаса старпом собрал в центральном командиров отсеков с целью накрутки им хвостов для наведения флотского порядка в отсеках, и Влад тоже собрался: ему как раз пять минут назад старшина команды доложил, что он командует торпедным отсеком. Времени было мало, и старпом, чтоб не терять его на увлажнение, начал драть всех с ходу, на сухую. И Влад опять стоял, краснея, как свекла в зажарке с томатной пастой, и не понимал, отчего все так спокойны, когда ну вот видно же по старпому (а слышно так и вовсе на соседнем борту), что всё пиздец как плохо и вот-вот рухнет и запрудит обломками даже реку Стикс, если они немедленно, вот прямо сейчас и не моргнув ни единым глазом, не подберут свои вожжи, не сожмут булки и не поскачут устранять, переделывать и приводить в порядок! И побежал, конечно, сжав булки и подобрав вожжи, вместе со всеми, и устранял, и переделывал, и приводил в порядок, даже ещё не совсем точно понимая, что именно он делает. Правильная мотивация – всему голова, вот что я вам доложу.

Потом досадно попался на развод с перечницей, чего никто от него не ожидал: курсанты в то время приходили подготовленные – это сейчас им, может быть, даже марципаны на ужин выдают, а тогда специи на столах были двух видов в любом военно-морском училище: «нубля» и «ойбля». «Нубля» – это с залипшими от влаги отверстиями, а «ойбля» – это те, которые радостно высыпали всё своё содержимое вместе с крышкой в тарелку. Вот обратите внимание на любого военного старше тридцати лет: он всегда в ресторане любой звёздности крышечку перечницы придерживает пальцами, когда перчит свою солянку. Потому что когда ты в молодости с постоянно кипящим желудочным соком остался голодным на день из-за своей нерасторопности, то помнишь это долго.

За столом Влада крышечку ему, конечно, открутили. Так, на всякий случай. И надо же, сработало!

– Ой, бля! – пискнул Влад.

– В чём дело? – заботливо уточнил командир.

– Да так, вырвалось. – Влад аккуратно достал крышечку и съел суп.

«Ты погляди, каков гусак!» – восхитились механики и немедленно разгрузили воду на правом борту. На левом трогать не стали: все знают, что о существовании левого борта минёры узнают только через полгода службы, не раньше, – камбуз на правом, каюта старпома там же, в центральный проход есть, а в сауну лейтенантов всё равно не пускают.

Влад побегал между умывальниками, душевыми и каютами и, переодевшись в военную форму, побежал куда-то прочь с корабля.

– Папе Джусу жаловаться убёг! – презрительно процедил штурман.

Но нет. Влад просто решил сбегать в посёлок за минералкой, пока обед. Подумаешь, что такое шестнадцать километров, когда пить хочется, а ты спортсмен и у тебя разряд по какой-то там гребле. Хотя минёры почти все с разрядами приходили, что, в общем, неудивительно: за пять лет изучения одной железной трубы с тремя клапанами не сойти с ума можно только чем-то себя заняв. А чем может себя занять будущий минёр? Ну не изучением же трудов Ницше, правда ведь? Вот они все и приходили боксёрами, борцами, гребцами, пловцами, и даже один был КМС по шашкам (вот уж не знал, что по «чапаевкам» соревнования проводятся!). В водоплавающих войсках им в первую очередь прививали стойкое отвращение к спорту и всю их неуёмную энергию направляли в служебное русло. Не всё, правда, дотекало: значительная часть тратилась на гудёж, кутёж и гусарство.

Влад исправно терпел все положенные лейтенанту (к которым добавлялись ещё положенные минёру) издевательства и не обижался, когда на собрания его вызывали командой: «Офицерам и лейтенантам собраться в кают-компании». В бою чувствовал себя как рыба в воде: на швартовках он везде первый и везде успевает. Вот только бьёт кувалдой по швартовому, а вот уже ловит за ногу падающего матроса, при этом же ещё команды про рации репетуя. Или вот при постановке на бочки: на буксире только команду дают приготовиться к высадке на бочку, а он уже давно туда запрыгнул, закурил и на закат любуется.

В повседневной жизни Влад всегда ходил чисто выбритым, в свежих наглаженных рубашках, блестящих ботинках, ровно и аккуратно пришитых погонах, шевронах и со всеми положенными пуговицами на своих местах. Про брюки так и вовсе нечего говорить: видели бы вы те стрелки! У кого на строевом смотре есть белый платок, а не только что отрезанный от простыни кусок? У минёра.