Читать книгу "Командарм. Позади Москва - Олег Таругин"

Помимо этого (о чем Кобрин тоже узнал из памяти реципиента), размещенные в районе Вязьмы армии были существенно усилены, прежде всего бронетехникой и обстрелянными бойцами, прошедшими бои июня-августа или вернувшимися из госпиталей. И – что понравилось Сергею особо – дивизионами реактивной артиллерии. Вот уж поистине царский подарок! Даже в прошлой истории 33 дивизиона из имеющихся неполных шести десятков находились под Москвой, сейчас же их число увеличилось еще на пять. Причем большинство – непосредственно в составе армий, которым предстояло принять первый и самый мощный удар «Тайфуна». А ведь даже один полнокровный дивизион БМ-13 – это двенадцать пусковых с шестнадцатью направляющими на каждой! Итого – почти две сотни ракет, одновременно обрушивающихся на противника. Для этого времени – просто фантастическая мощь и плотность накрытия! Недаром фрицы в полном смысле сходили с ума, даже единожды побывав под ударом легендарных «катюш». С логистикой тоже стало куда лучше, чем в прошлый раз, по крайней мере, на бумаге.

Что же касается упомянутых ПТОПов, то работа по их спешному возведению в ключевых точках района началась еще до его появления в прошлом. Как доложил начштаба Кондратов, противотанкисты успевали развернуться не везде, но в целом все-таки успевали. Проблема с доставкой боеприпасов тоже решалась, и достаточно успешно. Взглянув на схему размещения опорных пунктов и прикинув направления немецких ударов, Кобрин вынужден был признать, что ситуация складывается вполне оптимистичная. Основные направления более-менее перекрыты, а с теми, что спланировал хитро… в смысле, быстроногий Гейнц и о которых до появления в этом времени Сергея никто вовсе не знал, будем надеяться, справятся наши героические танкисты. Тем более техники им товарищ Сталин подкинул сверх штатов, в первую очередь «тридцатьчетверок» и «КВ». А раз подкинул, значит, работает его информация, еще как работает! Собственно говоря, понятно, что работает. Вон оно, живое подтверждение, в соседней комнате сидит, лейтенантом Зыкиным называется…

Интересно, как там его бывший экипаж, с которым воевал под Смоленском в ранге комбрига? Витька Цыганков, Гриша Божков, Степка Анисимов? Ведь наверняка уже выписались из госпиталя и вернулись в действующую армию. Значит, вполне могут и тут оказаться – более обстрелянных да опытных бойцов и найти сложно, вторая война за плечами. А если на всех троих раскинуть, так и вовсе третья: Финская, Халхин-Гол с Хасаном, теперь вот с немцами. Выяснить бы, да как? Не требовать же у комдива 105-й танковой поименные списки экипажей? Глупости… да и не нужно это никому. Какой смысл, все одно парни его не узнают. С какой стати генерал-майор Ракутин вдруг станет ассоциироваться у них с подполковником Сениным, с Витькиных слов пребывающим сейчас в каком-то подмосковном неврологическом госпитале для высшего комсостава?

Отбросив несвоевременные мысли, Кобрин вернулся к исчерканной разноцветными карандашными пометками карте. Пока вроде все нормально – опорники расположены, как им и полагается, на не превышающем семьсот-восемьсот метров друг от друга расстоянии и с взаимно перекрывающимися секторами огня. Иными словами, каждое орудие может вести стрельбу не только по фронту, но и по флангам, при этом постоянно находясь в пределах прямой видимости и огневой связи с соседями. Решат фрицы вклиниться между двумя позициями – попадут под огонь в бортовую проекцию, причем сразу с двух сторон. А с легкобронированными целями, если вдруг проскочат, бойцы разберутся при помощи противотанковых ружей, этого добра на каждом опорном пункте достаточно, как и патронов к ним. Так что не зря фрицы в 1943-м так вдохновились русскими Pakfront[22], весьма высоко оценив эффективность этой тактики, стоившей им множества навечно оставшейся на полях сражений бронетехники!

Ладно, будем считать, артиллеристы продержатся, тем более что это только первая линия обороны, позади которой сейчас спешно – время, время! – возводятся еще два рубежа…

Мл. лейтенант Маркушев, район Вязьмы, октябрь 1941 года

Командир противотанкового опорного пункта младший лейтенант Андрей Маркушев опустил бинокль, заботливо обтерев оптику от дождевой воды. Особого эффекта это не возымело – рука тоже была мокрой. Оглянулся на раскорячившуюся в капонире сорокапятку, расчет изготовился к бою, каски влажно отблескивают, как и накинутые на плечи плащ-палатки. Натянутая над капониром самодельная маскировочная сеть напиталась влагой, кое-где тяжело провиснув вниз. Ничего, сейчас они все живо и просохнут, и согреются! А маскировка после первого же выстрела им уже не понадобится…

– Лосин, дуй к телефону, сообщай на КП: «Наблюдаю противника числом до роты, дистанция, – младлей на секунду замер, прикидывая расстояние до кажущихся пока совсем крошечными и оттого вовсе неопасными черных коробочек, – порядка километра, перестраиваются для фронтальной атаки».

– Есть, – хрипло отрапортовал подносчик, бросаясь к укрытому в земляной нише УНО-Ф-31. Завизжала накручиваемая рукоятка:

– «Ствол», я «Ветка-5», наблюдаю противника, расстояние до цели…

Маркушев снова приник к биноклю. Да, он не ошибся – немецкие танки сползали с дороги, выстраиваясь неровной линией. На шоссе позади них застыло десятка два бронетранспортеров, от которых бежали вовсе уж микроскопические точки-пехотинцы. Судя по всему, соваться на поле броневики не собирались, боясь завязнуть.

– Приготовиться. Бобышев, бронебойный. Затем еще один – и следом заряжаешь осколочный. Степанчук, как цели разбирать, помним?

– Так точно, тарщ командир, – не отрываясь от панорамы, сообщил наводчик. И заученно оттарабанил: – Наши – через раз с правого фланга до поступления нового приказа или опасности прорыва бронетехники противника непосредственно к позиции опорного пункта. В случае последнего – цели разбираются самостоятельно, по степени опасности.

Андрей усмехнулся: ты гляди, словно по писаному Федя шпарит! Буквально слово в слово инструктаж запомнил.

– Добро. Заряжай.

Полуавтоматический клиновой затвор сочно лязгнул, запирая в каморе унитарный патрон 53-БР-240. Заряжающий, младший сержант Ванька Бобышев, неторопливо снял плащ-накидку, оставшись в одной шинели. Приняв из рук подносчика новый выстрел, опустился на колено чуть в стороне от казенника, чтобы не задело откатом.

Потянулись минуты ожидания. Лейтенант не отрывался от бинокля, наблюдая, как противник, не особенно и торопясь, готовится к атаке. Наконец угловатые коробки окутались дымом выхлопа и тронулись с места. Пехотное прикрытие густо облепило броню – спешатся они, как обычно, только после первых выстрелов.

«Ишь ты, не хотят, видишь ли, ноги по грязюке ломать, – без особой, впрочем, злости подумал младший лейтенант. – Интилихенты, понимаешь, чистёхи хреновы, чтоб вас…»

Немецкие танки грузно, как-то по-утиному переваливаясь, потихоньку приближались. Двигались медленно: на незнакомой местности механики-водители не рисковали сильно газовать. Видимость из танка известно какая, заедешь в какую ямину да потеряешь гусеницу – весь строй поломаешь. Еще и экипажу придется наружу лезть, чего фрицам определенно не хотелось. Дождь-то еще ладно, не сахарные, не размокнут, а вот если русские начнут из пулеметов прицельно садить, как они любят и умеют…