Читать книгу "Знаменосец «Черного ордена». Биография рейхсфюрера СС Гиммлера. 1939-1945 - Роджер Мэнвелл"

Согласно Гизевиусу, который краткий период работал под его руководством, Гейдрих был «дьявольски умен», предпочитая оставаться за кулисами событий и добиваться своего окольными путями. Его террористические методы оставались максимально секретными. Наделенный «необычайно сильной склонностью к убийствам», он обучал своих людей «принципам практического террора», одним из которых, по словам Гизевиуса, был «сваливать вину на других». Акты репрессий Гейдрих всегда обосновывал требованиями дисциплины, справедливости или просто необходимостью быть хорошим немцем, предоставляя Гиммлеру проповедовать более высокопарные доктрины, приводящие в итоге к преследованию тех же людей. В нацистском руководстве, указывает Гизевиус, на самый верх пробирались только специалисты в области насилия: «Их доминирующей чертой была жестокость. Геринг, Геббельс, Гиммлер, Гейдрих… мыслили и чувствовали только понятиями насилия». Шелленберг, который двенадцать лет служил Гиммлеру и Гейдриху, оставил, пожалуй, одно из лучших описаний Гейдриха:

«Когда я вошел в кабинет, Гейдрих сидел за письменным столом. Он обладал высокой внушительной фигурой, широким и необычайно высоким лбом, маленькими беспокойными глазками – хитрыми, как у зверя, и в то же время излучающими какую-то сверхъестественную силу, а также длинным хищным носом и широким ртом с толстыми губами. Руки у него были тонкими и чересчур длинными, напоминающими паучьи лапы. Фигуру несколько портили широкие бедра – эта женоподобная черта придавала ему еще более зловещий облик. Для такого крупного мужчины у него был слишком высокий голос и слишком нервная и отрывистая речь. Хотя Гейдрих редко заканчивал фразу, он всегда умудрялся выражать свои мысли четко и понятно».

По мнению Шелленберга, Гейдрих стал «скрытой осью, вокруг которой вращался нацистский режим», а его острый ум и сильный характер направляли развитие всей нации:

«Он намного превосходил своих коллег по партии и контролировал их так же, как обширную разведывательную машину СД… Гейдрих невероятно остро ощущал моральные, человеческие, профессиональные и политические слабости других… Его необычайно высокий интеллект дополнялся недремлющими инстинктами хищного животного… Он действовал по принципу «разделяй и властвуй», используя его даже в отношениях с Гитлером и Гиммлером. Главным для него всегда было знать больше других… и пользоваться этими знаниями, чтобы делать окружающих – от самых высокопоставленных до самых незначительных – полностью зависимыми от него… Фактически Гейдрих был кукловодом Третьего рейха».

Единственной слабостью Гейдриха Шелленберг считал неконтролируемый сексуальный аппетит, который тот удовлетворял без всякой сдержанности и осторожности. В 1940 году Гейдрих организовал собственный первоклассный бордель – знаменитый «Салон Китти», арендованный СД на Гизебрехтштрассе рядом с Курфюрстендамм в восточной части Берлина2. «Салон Китти» располагал девятью спальнями, в которых были установлены скрытые микрофоны, связанные с наблюдательной комнатой в полуподвале. Это, несомненно, был весьма приятный способ шпионажа, позволявший, в частности, контролировать работавших в Германии дипломатов, однако Шелленберг старательно подчеркивает, что его функции ограничивались записью разговоров, в то время как шеф криминальной полиции Артур Небе, в прошлом имевший отношение к полиции нравов, контролировал женщин. Гейдрих и его подручные уговаривали высокопоставленных дипломатов, вроде Чиано, посещать «Салон Китти», а их беседы во время выпивки и занятий любовью записывались на пленку[5]. В феврале 1941 года Гейдрих даже приглашал в салон Керстена, объяснив ему, что заведение открыто с санкции Риббентропа с целью уберечь иностранных гостей от дешевых проституток. Хотя салон субсидировался, Гейдрих не сомневался, что он вскоре станет самоокупаемым, и даже подумывал об открытии аналогичного заведения для гомосексуалистов. Но, как указывает Шелленберг, в действительности салон был открыт без ведома Риббентропа, и министр иностранных дел сам несколько раз побывал там, прежде чем узнал, кто контролирует заведение Китти.

Любопытно отношение к Гейдриху гиммлеровского массажиста Керстена, который имел возможность видеть его глазами своего шефа. Керстен, разумеется, время от времени сталкивался с Гейдрихом, но стремился не иметь с ним никаких дел, полагая – и не без оснований, – что в данном случае близость к рейхсфюреру СС не может принести ему ничего, кроме вреда. Как и Шелленберг, Керстен высоко оценивал яркую нордическую внешность Гейдриха, «лаконичную военную манеру» его речи и поразительную способность так подать проблему, чтобы заставить Гиммлера принять нужное решение, однако он видел в нем слабости характера, которые Шелленберг либо не замечал, либо предпочитал игнорировать. Если Гиммлер относился к Гейдриху с «искренним дружелюбием», то Гейдрих часто отвечал ему с «абсолютно необъяснимым подобострастием: «Да, рейхсфюрер», «конечно, рейхсфюрер». Гейдрих был «куда динамичнее» и всегда умудрялся убедить Гиммлера, приводя самые разнообразные доводы, но «Гиммлер как будто обладал какой-то тайной властью над Гейдрихом, которой тот безоговорочно подчинялся». По свидетельству Керстена, адъютанты Гиммлера Вольф и Брандт, которые сами имели возможность влиять на рейхсфюрера СС, ставили Гейдриха довольно низко, считая его законченным эгоистом, не имеющим ни одного друга или сторонника мужского или женского пола. Никто не доверял ему, все старались его избегать3. Одной из величайших слабостей Гейдриха был страх оказаться побежденным или просто недостаточно успешным в спорте. Желая приобрести хоть какой-нибудь военный опыт, он вступил в люфтваффе и получил Железный крест после шестидесяти боевых вылетов.

Керстен отмечал также, что у Гиммлера имелись свои методы противостояния решительной личности Гейдриха. Он пишет, что часто видел шефа, «полностью сокрушенным» вескими аргументами Гейдриха, однако уже очень скоро Гиммлер звонил в канцелярию Гейдриха и, ссылаясь на необходимость посоветоваться с Гитлером, распоряжался отложить меры, на которые согласился в личном разговоре. Таким образом Гиммлер сохранял свое реноме начальника, однако во время войны привычка откладывать выполнение решений в конце концов привела его к гибели.

Только после смерти Гейдриха Гиммлер, все еще державшийся в тени Гитлера, признался Керстену, что власть над Гейдрихом давало ему знание о небезупречной родословной последнего. У Гейдриха якобы была примесь еврейской крови, однако Гитлер решил, что способности Гейдриха следует использовать на службе партии; фюрер также полагал, что необходимость искупить свою «вину» заставит Гейдриха преследовать евреев более рьяно, чем сделал бы это любой так называемый «чистокровный ариец». И расчет этот полностью оправдался – Гитлер и Гиммлер сумели превратить Гейдриха в ревностного истребителя расы, к которой, как они полагали, он в какой– то степени принадлежал. «Читайте Макиавелли», – сказал Керстену Гиммлер по этому поводу. Вернувшись к этому разговору несколько дней спустя, Гиммлер добавил, что Гейдрих всегда страдал от чувства неполноценности и был «несчастным человеком, раздираемым надвое, как часто случается с представителями смешанных рас. Он хотел доказать, что германские элементы доминируют в его крови, – сказал Гиммлер. – И никогда не знал покоя».