Читать книгу "UPGRADE по-римски. Руководство для варваров - Джерри Тонер"

За азартными играми можно набраться многих дурных привычек. Простолюдины очень часто ссорятся, потому что все время пытаются друг друга надуть. Они утверждают, что выкинули двойку, хотя на самом деле была тройка. Или же прибегают к заклинаниям. Однажды за обедом я играл, и вдруг один из моих вольноотпущенников принялся бормотать в кулак, в котором держал кости, собираясь их бросить: «Дай мне выиграть, о могучий бог ТЕРТЕНИТОР ДЬЯГОТЕР ТЕРТЕНИТОР СЬЯПОТЕРЕУО КОДОХОР… Да не будет мне равных, ибо я ТЕРТЕНИТОР ЭРОТОРТИН ДОЛОТОР, и я выброшу то, что хочу». Он бубнил это каждый раз перед тем, как бросить кости, пока мы все не расхохотались так громко, что он смутился и замолчал.

Как и во многом другом, за образец тебе следует взять самого великого императора Августа. Он любил играть, но его совершенно не волновал ни выигрыш, ни проигрыш. Он играл в такую игру, когда каждый участник кладет динарий, если выбросил туза, «один» или шестерку, а побеждает и все забирает тот, кто выбросил Венеру, то есть расклад, в котором есть каждое число по разу. Он спокойно проигрывал по двадцать тысяч за вечер, потому что всегда давал выиграть гостям, – и даже дарил им несколько сотен динариев, чтобы у них было что поставить на кон.

Досуг – одновременно и благо и опасность. Все мы знаем: если на молодого человека свалилось слишком богатое наследство, он, вероятнее всего, заживет беззаботной жизнью и вскоре сделается ленивым и апатичным, потому что ему не к чему стремиться и нечего желать. Поэтому и тебе, если собираешься стать истинным римлянином, следует властвовать над своими врожденными пороками. Ведь если ты преуспеешь, то тебя будет окружать всевозможная роскошь, которая может быстро растлить твой ум и подорвать волю.

Впервые роскошь проникла в Рим, когда Манлий Вульсон праздновал триумф над азиатскими галлами. Он позволил войскам абсолютно все крайности разнузданного поведения, и, вернувшись в Рим, они принесли их с собой, как чуму. Воины возвратились с богатой добычей, какой прежде никогда не видывали: бронзовые кушетки, дорогие гобелены и другие мягкие ткани и серебряные подносы. Они устраивали пиры, на которых девушки играли на арфах, пели и танцевали, а яства готовили дорогие и изысканные. Какой-то ничтожный повар, всегда считавшийся последним из рабов, вдруг вырос и в статусе и в цене. Что когда-то было обыденным трудом, стало искусством.

И все же это несравнимо с тем водоворотом роскоши, в котором тонет Рим в наши дни. Я собственными глазами видел, как любовница предыдущего императора посетила свадебный пир, вся в изумрудах и жемчуге – на голове, в волосах, в ушах, на шее и на руках, – в общей сложности на сумму в сорок миллионов сестерциев. И это не были подарки императора. Они достались ей по наследству, будучи приобретены давным-давно при завоевании чужеземных провинций. Изначально принятые в качестве выкупа от чужеземного царя, теперь драгоценности украшали женщину, которая вела себя не лучше проститутки. В любом случае эти камни хорошо демонстрируют пагубную способность роскоши растлевать соприкоснувшихся с нею людей любого возраста и пола. И это еще не худший из памятных мне примеров. Клеопатра владела двумя крупнейшими из известных миру жемчужин, унаследовав их от отца. Марк Антоний похвалялся перед ней, каждый день давая роскошные пиры, но Клеопатра дерзко посмеялась над ним. «И это ты называешь великолепием? – спросила она. – Я могу потратить десять миллионов сестерциев на один пир». Антонию стало интересно, как потратить на один обед такие деньги, и он заключил несколько пари в уверенности, что это невыполнимо.

На следующий день Клеопатра угощала Антония прекрасным обедом. Это был изумительный банкет, с лучшими старыми винами и отборным мясом; царица принимала его в своих лучших украшениях, среди которых были и две эти жемчужины, которые она носила как серьги. Но, по правде говоря, все это не затмевало тех обедов, которые Антоний имел обыкновение устраивать ежедневно. Он посмеялся над его скудостью. Но царица настаивала, что стоимость обеда достигнет восьмизначной цифры, и велела подавать второе блюдо. Заранее проинструктированный слуга вошел, неся только один кубок, в который было налито немного крепкого уксуса.

Антоний наклонился к нему, заинтересованный, что затеяла Клеопатра. Она сняла одну серьгу и бросила жемчужину в уксус, где она мгновенно растворилась. Затем она осушила кубок. Луций Планк, выступавший судьей, которому предстояло решать, выиграно ли пари, остановил Клеопатру, когда она начала снимать вторую серьгу, чтобы проделать то же и с нею. «Антоний проиграл битву!» – провозгласил он (пророчески, если учесть, как обернулось дело, когда Антоний и Клеопатра сражались с Августом при Акциуме). После поражения и самоубийства Клеопатры вторую жемчужину увезли в Рим и разрезали на две части, чтобы украсить этими половинками уши статуи Венеры в Пантеоне.

Если кто-то скажет тебе, что большое богатство – это благо, напомни им басню про деревенского мышонка. Однажды его навестил старый друг – городской мышонок. Деревенский жил в скромно обставленной маленькой норке, но, когда у него бывали гости, принимал их очень радушно. Он не поскупился и предложил своему городскому приятелю репы, бережливо запасенной на зиму в закромах, и колосьев. Он даже подал сухую сливу и отгрыз для него кусочек бекона, полагая, что такая еда видавшему виды гостю больше придется по вкусу; сам же хозяин довольствовался простыми зернами полбы. Наконец городской мышонок сказал: «Зачем тебе жить в таких лишениях на краю дикого леса? Не лучше ли переехать в город со всеми его удобствами? Послушай совета: поедем назад со мною, и ты сам увидишь, чего себя лишаешь. В конце концов, один раз живем, а жизнь так коротка».

Он таки уговорил сельского мышонка; друзья отправились в путь вместе и к ночи как раз добрались до городских ворот. Городской мышонок привел товарища в роскошный дворец, с красными коврами на полах, с раззолоченными кушетками из слоновой кости. На столе стояли остатки обильной трапезы с прошлого вечера. Теперь городскому мышонку выпала роль хозяина, и он старался изо всех сил, потчуя гостя изысканными кушаньями из тарелок с объедками, а потом, довольный, прилег на столе и развлекал гостя историями из городской жизни. Вдруг дверь со страшным грохотом распахнулась. Мыши в ужасе заметались в поисках выхода, а лай собак звучал все ближе и ближе. Наконец им повезло найти крошечную щель под стеной и ускользнуть от своих ужасных преследователей. Выбежав из дворца, сельский мышонок обернулся к товарищу и сказал: «Прощай, друг, такой жизни я себе не желаю. Мне довольно для счастья моего домика в лесу, простого, зато без сюрпризов».

Эта сказка учит нас не увлекаться буйством и роскошью городской жизни. Но она также говорит и о пользе дружбы. В тот короткий миг, что мы здесь, на этой земле, следует постоянно искать тех, кого мы сможем полюбить и кто в ответ полюбит нас. Благосклонность и привязанность – главные радости жизни. Мой дорогой друг Сципион, к примеру, всегда со мной, несмотря на то что его унесла внезапная смерть. Его доблести продолжают жить в нас и вдохновлять каждого, кто стремится чего-то достичь в жизни. Вот какие товарищи нужны тебе: верные, принципиальные и добродетельные. Но люди чаще ищут в друзьях совсем иного. Они хотят, чтобы товарищи восполняли то, чего недостает им самим, и ожидают от них качеств, которыми сами не обладают. Будь достойным человеком и пытайся найти подобных себе. Если ты сумеешь это сделать, тебя соединит с друзьями крепкая привязанность, которую никогда не омрачат такие страсти, как зависть или алчность, поработившие большинство прочих людей. Наоборот, твои истинные друзья будут получать удовольствие от вашего взаимного равенства и ни перед чем не остановятся, чтобы тебе помочь, зная, что ты при необходимости поступишь так же. Они никогда не попросят тебя ни о чем бесчестном или несправедливом и будут одновременно и любить тебя и уважать. Я не преувеличу, если скажу, что подлинные друзья питают друг к другу глубочайшее уважение. Тот, кому довелось испытать такую дружбу, обладает ценнейшим сокровищем.