Читать книгу "Крылатая гвардия. «Есть упоение в бою!» - Кирилл Евстигнеев"

– Ну как, «инженер», машина готова?

Козлов, очевидно недовольный тем, что я его не выслушал, слегка поморщился и лихо отрапортовал:

– Товарищ командир! Я машину не трогаю. Я ее только заправляю горючим. Раз, два – и готово!

– К чему «готово»? – спрашиваю.

– К полету, товарищ командир.

– Сейчас-то заправлен самолет?

– Так точно, заправлен!

Техник звена Даниил Кочагин не выдержал:

– Да не слушайте его, командир. Самолет осмотрели. Все исправно. А этот… «инженер» дело свое знает, механик толковый. Любит вот только слегка подурачиться… Эх, Петро, – Кочагин, повернувшись к Козлову, сокрушенно покачал головой: – И язык же у тебя!

– Не горячись, Жора. – Так мы звали техника. – Вылет не скоро. Время для разговора есть, – сказал я и обратился уже к механику:

– Козлов, ты что, хотел припугнуть меня? Фрицы в каждом полете пугают – и ты за компанию с ними? Или действительно технику по-своему готовишь? Не стесняйся, выкладывай.

Механик шмыгнул носом:

– Командир, я это так сказал… ради шутки. А машина… не беспокойтесь, она будет всегда исправна.

– Верю! – закончил я разговор. – А то, что машина всегда будет исправна, совсем хорошо.

Козлов, помогая мне надеть парашют, старался всеми силами загладить осадок после своей выходки:

– Все будет в порядке, командир. Врежете фрицам, вернетесь домой. Ни пуха, ни пера…

– Петро, Петро, твоими устами да мед пить…

«Пешки» уже были на подходе к аэродрому, и наша восьмерка вырулила на взлет. Оторвавшись от земли, я перевел самолет в набор высоты, оглянулся: Мудрецов рядом, остальные один за другим догоняют меня.

Пристраиваемся к нашим бомбардировщикам. Их ведущий чуточку насмешливо спрашивает:

– Маленькие, и это все? Привет, я – Беркут.

– Беркут, не волнуйся! – Бросаю ему и передаю своей группе: – Соколы, слышали Беркута? Так что имейте в виду. Бьемся насмерть!..

– Спасибо, Соколы. Если так, то идем. В связь включается Тернюк:

– Командир, передай Большим, чтоб не мазали. Лидер «петляковых» уловил намек:

– Маленькие, я пошутил. Будет порядок…

В эфире раздается властный голос без позывного:

– Беркут, Соколы, прекратите болтовню!..

Кто-то иронически хмыкнул, и в воздухе наступило абсолютное безмолвие, изредка нарушаемое слабым треском в наушниках шлемофона.

А вот и район Томаровки: море зенитного огня, все небо покрыто шапками разрывов. «Пешки» как ни в чем не бывало спокойно продолжают полет по намеченному маршруту.

Бомбардировщики уже над целью. Деловито, как на полигоне, переходят один за другим в пикирование, сбрасывают бомбы и берут курс на восток. Мы от них ни на шаг: звено Амелина слева и чуть выше, моя четверка справа и тоже с незначительным превышением.

Появилась шестерка «мессершмиттов» – они нацелились прямо на «мою», замыкающую девятку «пешек».

Тревожный голос Беркута:

– Маленькие, слева «мессеры». Тернюк успокаивает:

– Видим. Не волнуйтесь. Я даю команду Амелину:

– Степаныч, атакуй! Будет трудно – помогу… Четверка устремилась на «сто девятых». Но вот одна пара «мессершмиттов» отделилась от своей группы и пытается зайти в хвост атакующим.

Передав Карпову: «Оставайся с бомберами», сам подключаюсь к атаке.

В это время Тернюк сбивает один Me-109.

Немцы, потеряв надежду на прорыв к нашим бомбардировщикам, отстали, а мы догоняем «петляковых». Вот уже виден аэродром, и Тернюк не выдерживает:

– Что скажете, Головастики? Ведущий «Беркута» в восторге:

– Молодцы! Красиво сработали. Приятно иметь с вами дело! Спасибо!

Так же поблагодарив Больших за совместную работу, мы пошли на посадку.

Когда я вылез из кабины, механик Козлов был уже рядом:

– С победой, командир?

– Да, «пешки» ударили как надо, а Тернюка можешь поздравить: сбил «сто девятого».

– Что я говорил? Порядок! А насчет поздравления – не беспокойтесь, будет сделано, – пообещал механик.

В конце дня, перед заходом солнца, когда мы были в столовой, к нашему столу подошел Козлов. Лихо козырнув и получив разрешение обратиться к Тернюку, он поставил перед ним пол-литра шнапса.

– Алексей Эммануилыч, поздравляю! А это, – сержант показал на бутылку, – подарок от технической мысли.

Тернюк смутился:

– Петро, спасибо, да я не пью…

– Положено, командир. Нарком определил по сто граммов, а тут на всех и того не будет. Бейте врага, как сегодня! Успеха вам…

Мы выпили за общий успех и победу, за здоровье Тернюка и чтобы фрицам от него было лихо до полного их разгрома.

12 июля наступил новый этап Курской битвы. Войска Брянского и на левом крыле Западного фронтов, поддерживаемые авиацией, перешли в контрнаступление против орловской группировки фашистов. Тремя днями позже к ним подключились войска правого крыла Центрального фронта. Боевой работы прибавилось и нам на белгородско-харьковском направлении. В воздушных сражениях под Курском советская авиация окончательно завоевала стратегическое господство в воздухе, но оно пришло не сразу.

Мне вспоминается боевой вылет того времени, когда по стечению ряда не очень приятных обстоятельств над полем боя пришлось остаться одному. Высота была 3500 метров, и я решил забраться повыше: при таких преимуществах, как скорость и высота, маневр обеспечен. Вскоре увидел перед собой пятерку истребителей и вначале не мог понять, чьи они: свои или чужие? Сближаясь с пятеркой, я думал: если это Me-109 – атакую и, не ввязываясь в затяжной бой, отрываюсь.

Да, это были «мессершмитты», и я поступил, как было задумано. Пикирую на тройку так, чтобы, не выходя из атаки, нанести удар и по идущей ниже паре. И вот даю очередь по тройке – безрезультатно. Проскакиваю к паре, а она маневром уходит из-под удара и тут же начинает наседать на мой хвост. «Вот это дело: атакующий сам попал как кур во щи», – пронеслась досадная мысль. Пытаясь уклониться от боя, я взмываю ввысь, пара Me-109 не отстает, сближается… На этой высоте «лавочкину» трудно тягаться с «мессами», и тогда снова бросаю машину в пике. Неравная схватка, зачинщиком которой я стал по собственной воле, переходит на 2000–2500 метров, где мой самолет не уступает «мессершмитту». «Сто девятые» не торопятся. Атаки их грамотны и методичны: умело маневрируя, они пытаются взять меня в клещи. Пара слева, пара справа почти одновременно атакуют и атакуют мой «лавочкин». Несколько раз скольжением под атакующих или боевыми разворотами мне удавалось избежать поражения.

Но вот я допускаю ошибку: на какую-то долю секунды задерживаюсь с маневром и расплачиваюсь за это. Очередь «сто девятого» – треск, хлопок, и фанерной обшивки на плоскостях как не бывало: разрывы снарядов и встречный поток воздуха мгновенно раздели крылышки истребителя. Самолет резко опускает нос, сваливается на крыло, переходит в отрицательное пикирование. Меня вытягивает из кабины, но я все-таки пытаюсь управлять исковерканной машиной. Она вяло – очень неохотно! – почти над самыми верхушками деревьев выходит из пикирования. Осматриваюсь: четверка «мессеров» уходит от линии фронта, они, видимо, решили, что со мной все покончено…