Читать книгу "Гуд бай, Арктика!.. - Марина Москвина"

Будто из иных измерений и неуловимых вибраций нарастало и обретало плоть соло, текучее, как река, впадающая в согласный и вольный хор Левиафанов. Подобное оратории или старинному эпосу исчезнувшего с лица Земли поэтического народа, китовое пение длилось часами. Призывная серенада, вакхическая песнь объятий и яростного соития. Брачные пиры. Колыбельная для китенка. Гимны, плачи, псалмы. Молодецкие посвисты взрослых и тучных самцов, собиравшихся в стаи — на состязания или на кормовые поля.

И отдельно — стук сердца кита, с предварительным обращением к Лене, мол, ученые из канадской организации научились выискивать и прослушивать сердцебиение усатых китов.

«Стоит только ему разинуть пасть, — они гордо заявляли, — особенно когда он с открытым ртом проплывает по планктонному морю, — и на целый Мировой океан слышен медленный ритм его пульса!»

В то время нам с Леней часто снился кит ID 1008. Мы свободно плавали — все втроем, — взявшись за плавники. У кита плавники — совсем как наши руки с пальцами, но короткие и в варежке. Влюбленный кит обнимает свою возлюбленную плавниками, как руками.

В ушах у меня, словно в двух морских раковинах, разносился многоголосый рокот океана. И киты, киты окружали меня со всех сторон — будто шлюпку, спущенную с «Пекода» в Зондском проливе между Суматрой и Явой, по которому капитан Ахав был намерен пройти в Яванское море, а оттуда, держа курс на север, проплыть через те места, где, по слухам, изредка появляются кашалоты и где он рассчитывал померяться силами с Моби Диком.

Киты и в дальнейшем не оставляли меня, то отдаляясь, то вновь приближаясь, показывая на своем примере, что за звездное скопление — наше тело, и что все мы — сновидческие персонажи, не имеющие ни плотности, ни границ.

…Я мирно пила чай из новой стальной кружки с крышечкой, которая дольше обычных кружек хранит тепло, а при корабельной качке из нее непросто расплескать кипяток. Другие участники нашей экспедиции в единственном магазинчике в Ню-Олесунне, специально открытом для подвалившего корабля, накупили шкур диких северных оленей, но мы с Леней ограничились кружкой, тем более на ней написано «Ny-Alezund 79 N», и нарисована причальная вышка, откуда стартовал дирижабль «Норвегия» с Амундсеном и Нобилем, а потом уплыла в неизвестность невезучая «Италия».

Вдруг кто-то закричал:

— Кит, кит!

Ударили в рынду. Все кинулись на палубу.

Леня стучит в иллюминатор:

— Скорей! Сюда!!!

И такое у него лицо озабоченное.

Я выскочила, Андрей, как всегда, на корме — с биноклем.

— Ты видела? Видела? — спрашивает Андрей.

— Я не видела, — говорю. — Леня видел, а я вижу Леню, поэтому…

Тут Леня закричал:

— Фонтан! Два фонтана!!!

— Вижу!!! — кричу. — Андрей! Разве у одного кита может быть два фонтана?

— Два фонтана может быть только у двух китов! — рассудительно отвечает Андрей. — Ту блю вэйлз, — переводит он на английский суть нашего научного разговора[3].

И, как бы откликнувшись географу Волкову, совсем близко от нашей притихшей шхуны появилась громадная и почтенная голова, покатая темная спина в пятнах, вспыхнувшая на солнце, потом острый плавник, слегка крючковатый, а через некоторое, довольно долгое время — гигантский хвост, похожий на два распростертых крыла, настолько могучих, что удара этого грозного оружия было бы довольно, чтобы разбить какое-нибудь китобойное судно в щепки.

И все это с таким звуком, вернее, сонмищем звуков, откуда-то изначально известных мне, — та канадская пленка с пением китов? Реликтовая память?

— Пфффвушщхрцффф!!!

Плюс брызги, бульканье, бурленье — на фоне острых пиков тонущего в тумане фьорда, блескучих вод, поморников, голубого льда.

— Надо же, — бормотал Леня, — как же так? Вот мы плывем, а прямо тут, под нами, плавают и живут такие огромные прекрасные животные!

— Я тебе потом расскажу про этих китов голубых, отдельно! — говорил Андрей, и глаза у него блестели каким-то ликующе-арктическим блеском. — Есть зубатые киты, усатые! Я тебе потом расскажу, а сейчас не могу. Даже кэп наш видит их второй раз, хотя бороздит эти воды много лет. В июне увидел и сейчас. Возможно, это знаешь, о чем свидетельствует? О положительной динамике роста!..

Поднимая волны по бокам и вспенивая перед собой море, медленно и плавно изгибая спины — спинной плавник появлялся, когда голова и передняя часть туловища уже скрывались под водой, — вздымая хвостовые стебли с горизонтальными лопастями хвоста, — казалось, они втягивали в себя тонны воды, после чего извергали их к небесам.

Воспользовавшись своими бесшумными парусами, «Ноордерлихт» осторожно приблизился к голубым китам. А мы сгрудились на борту, повисли на правом фальшборте и не могли оторваться от этих широких блестящих тел эфиопского оттенка устрашающей красоты, которые двигались среди глубинных устоев мира, не зная никаких преград.

Потом, сидя в кают-компании, воспарившие духом на самый топ грот-мачты, с сердцами, наполненными благоговением, мы разглядывали на экранах компьютеров фотографии китов. Сверкающие столбы соленых брызг, широкое чело, исполненное спокойствия, роговые усы, крутоверхие головы и горбы, где-то уж совсем сбоку припеку глаз, похожий на жеребячий: неудивительно ли, что столь огромное существо видит мир таким крошечным глазом? И массивное туловище в пятнах, бороздах и морщинах, оканчивающееся горизонтальным плесом.

Леня увеличил на экране хвостовой плавник большого кита, и мы увидели справа полоску, царапину, а слева изрядную покусанность.

— Наш ID 1008! Это же он! — вскричал Леня.

— Не может быть, — говорю. — Как он сюда попал?..

— Да как-как? Проплыл тысячи километров, чтобы встретиться с нами, поприветствовать своего приемного отца, разузнал, что мы плывем, ему сородичи передали ультразвуковым телеграфом — мол, плывут там художники и музыканты, и твой плывет, из Советского Союза, так и передали, из USSR, они же не знают, что случилось. Вот он и приплыл, — сказал Леня, — махнуть мне хвостом.

Глава 19

Мистер Moon

Так день за днем мы двигались прямиком на север, созерцая плоть земли и образы неба, дымящееся море, чистоту горных цепей, высматривая узоры зверей и птиц, пытаясь постичь взаимодействие всего сущего.