Читать книгу "Описание земли Камчатки - Степан Крашенинников"

Стеллер к доказательству того ж четыре причины приводит: 1) состояние берегов, которые как на Камчатке, так и в Америке изорваны; 2) многие носы, простирающиеся в море от 30 до 60 верст; 3) многие острова на море, разделяющем Камчатку от Америки; 4) положение островов и небольшую ширину оного моря. Впрочем, сие оставляется на рассуждение искуснейшим, а с нас довольно объявить токмо то, что около тех мест примечено.

Море, разделяющее Камчатку от Америки, островами наполнено, которые мимо юго-западного конца Америки до пролива Аниянова[127] таким же непрерывным порядком простираются, как Курильские до Японии. Сей порядок островов между 51 и 54 градусами широты находится и лежит прямо в восточной стороне, а начинается с небольшим в пяти градусах от камчатского берега.

Стеллер думает, что между Курильскими островами и Американскими сыщется Кампанская земля[128], о которой многие сумневаются, ежели от юго-западного краю Америки идти в юго-западную ж сторону: ибо, по его мнению, Кампанейская земля должна быть основанием треугольника Курильских островов и Американских; что кажется не неосновательно, если Кампанейская земля исправно на картах означена.

Американская земля с точки зрения климата имеет гораздо лучшее состояние, нежели крайнейшая северо-восточная часть Азии. Хотя она лежит близ моря и везде высокие горы, в том числе и несходимым снегом покрытые, но оные в сравнении свойств их с азиатскими великое имеют преимущество.

Азиатские горы везде развалились и исщеплялись, и от того, лишась издавна своей плотности, лишились и теплоты внутренней; чего ради и нет в них никаких хороших металлов, не растет на них дерев и трав, выключая долины, в которых мелкий лес и жесткие травы примечаются. Напротив того, американские горы крепки и сверху не мохом покрыты, но плодородною землею и потому с подножия до самого верху одеты густым и преизрядным лесом.

На подножьях их растут травы, свойственные сухим местам, а не болотным, притом как на низменных местах, так и на самых верхах гор одинаковы величиной и видом по большей части: потому что везде равная внутренняя теплота и влажность. А в Азии они такое имеют различие, что из одного рода произрастающего по нескольку б родов сделалось, ежели б не наблюдать общего для тамошних мест правила, что травы на низких местах вдвое выше тех, кои на горах родятся.

В Америке и самые морские берега на широте 60° лесисты, но на Камчатке на 51 градусе широты и мелкий ивняк, и ольховник не ближе 20 верст от моря находятся, березняк по большей части в 30 верстах, а смолистый лес по реке Камчатке в 50 верстах от устья или более. На 62 градусах нет на Камчатке ни дерева.

По мнению Стеллера, от объявленной широты Америки простирается земля до 70 градусов и далее, которая своим защищением и закрытием, какое имеет от запада, помянутому роду лесов главною причиною: напротив того, оскудение в нем на камчатском берегу, особливо же по берегу Пенжинского моря, происходит, без сомнения, от северного жестокого ветра, которому оный весьма подвержен.

Что ж места, лежащие от Лопатки далее к северу, лесистее и плодороднее, тому причиною Чукотский нос и земля, напротив ее примеченная, которыми оные от жестоких ветров прикрываются.

Потому же в американские реки и рыба поднимается раньше, нежели в камчатские. Июля 20 дня примечено в тамошних реках великое рыбы изобилие, а на Камчатке бывает тогда еще начало богатому промыслу.

Из ягод видели там неизвестный род малины, на которой ягоды особливой величины и вкуса. Впрочем, ростут там жимолость, голубика, черника, брусника и шикша в таком же изобилии, как на Камчатке.

Зверей, годных к содержанию тамошних обывателей, довольно ж, а именно тюленей, морских бобров, китов, акул, еврашек, лисиц красных и черных, которые не столь дики, как в других местах, может быть, для того, что немного их ловят.

Из знаемых птиц усмотрены там сороки, вороны, чайки, урилы, лебеди, утки, нырки, кулики, гренландские голуби и мичагатки, или так называемые северные утки, а незнаемых больше десяти родов, которых по высокому цвету их нетрудно различить от европейских.

Что касается до тамошних жителей[129], то они такой же дикий народ, как коряки и чукчи. Собою они плотны, плечисты и коренасты, росту среднего, волосы на головах черные, прямые, которые они распустя носят. Лица у них смугловатые и, как тарелка, плоские, носы покляпые, токмо не весьма широкие, глаза черные как уголь, губы толстые, бороды малые, шеи короткие.

Ходят в рубахах с рукавами длиною ниже колена, которые ремнями подпоясывают под брюхом. Штаны и торбасы их из тюленьих кож, выкрашенных ольхою, много походят на камчатские. На поясах ножи железные с череньями, каковые наши мужики носят. Шляпы у них из травы плетеные, как у камчадалов, без верха, наподобие умбракулов, выкрашены зеленою и красною красками с сокольими (напереди перьями или с чесаною травою, как бы с плюмажем, каковы употребляют американцы около Бразилии.

Питаются рыбою, морскими зверями и сладкою травою, которую заготовляют по-камчатски; сверх того примечены у них тополевая и сосновая кора сушеная, которая не токмо на Камчатке, но и по всей Сибири и в самой России даже до Вятки в нужном случае употребляется в пищу, да морская трава, сложенная кипами, которая и видом, и крепостью, как ремни сыромятные. Вина и табаку они не знают – к истинному доказательству, что у них с европейцами поныне нет обхождения.

За особливое украшение почитают пронимать в разных местах на лице мочки, в которые вставливают разные каменья и кости. Иные носят в ноздрях аспидные перья или грифели длиною около двух вершков; иные кость такой же величины под нижнею губою, а иные во лбу такие ж кости.