Читать книгу "Белгравия - Джулиан Феллоуз"

– Мы проектируем новую набережную: там будут деловые здания, дома для рабочих и даже квартиры для управляющих. И еще мы расширяем доки. Кораблям уже не хватает места.

Анна пыталась встретиться с Джеймсом глазами. Неужели нельзя остановиться и не говорить о делах? Но он как ни в чем не бывало продолжал:

– Им нужно больше пространства для погрузки и разгрузки, ведь сейчас со всего мира к нам поступает столько товаров. Чем больше расширяется империя, тем больше…

– Понимаю, – одними губами улыбнулась леди Брокенхёрст. – Как увлекательно вы рассказываете. Но прошу меня извинить.

И под предлогом того, что необходимо кого-то друг другу представить, леди Брокенхёрст уплыла прочь, а Джеймс, Анна, Оливер и Сьюзен так и остались стоять у входа в гостиную, одни, ибо остальные игнорировали их присутствие.

– Странные люди, в разгар лета разжигают все камины, – вполголоса проворчала Сьюзен, обмахиваясь веером. – Здесь можно задохнуться. Оливер, давай пройдем дальше.

Джеймс двинулся было вслед за сыном и невесткой, но Анна тронула мужа за руку, чтобы тот остался. Джеймс вопросительно посмотрел на нее.

– Давай лучше постоим здесь, – сказала она. – Посмотрим на вновь прибывающих. Вдруг среди них окажется кто-нибудь знакомый, можно будет поговорить.

Анна глянула на дверь. Как раз в этот момент вошла стройная девушка со светлыми кудрями и очень светлой кожей. Девушку сопровождала мать, столь же восхитительная красавица.

– Графиня Темплмор, – объявил дворецкий. – И леди Мария Грей.

Леди Темплмор была одета в синее платье из муарового шелка, с кружевным воротником и широкими юбками на кринолине из конского волоса. Но внимание присутствующих привлекла все же не она, а дочь. Кремовое платье изящно обнимало плечи девушки, гладкие и безупречные, как у мраморной статуи из коллекции лорда Элгина[19]. Светлые волосы, разделенные пробором, были высоко подняты сзади и опускались по бокам (это называлось «уши спаниеля»), красиво обрамляя ее прехорошенькое личико. Анна смотрела вслед обеим дамам, пока они пробирались между гостями в смежную гостиную, поменьше.

– Мистер Тренчард?

Джеймс резко обернулся и увидел прямо перед собой одутловатого господина, втиснутого в сюртук. У незнакомца были крупное лоснящееся лицо, выдающиеся седые усы и длинный нос, который перекрещивали расширенные вены, похожие на ветви дерева. Этот человек явно питал слабость к долгим ночным попойкам с обилием портвейна.

– Я Стивен Белласис, – представился он.

– Сэр.

– Преподобный мистер Белласис – брат нашего хозяина, – тут же подсказала Анна. О семье Брокенхёрст она знала почти все.

Грейс неловко держалась позади мужа. Взгляд ее светло-карих глаз, устремленный куда-то в гущу собравшихся, казался отсутствующим. Губы супруга Стивена держала плотно сомкнутыми, а ее шелковое коричневое платье явно знавало лучшие времена.

– Миссис Белласис, – кивнул Джеймс. – Позвольте представить вам мою жену миссис Тренчард.

Анна вежливо кивнула. Взгляд Грейс переместился, оценив Анну и ее платье. Миссис Белласис выжала из себя слабую улыбку, которая практически не коснулась ее глаз.

– Вы, как я понимаю, работаете вместе с Кьюбиттами, – сказал Белласис, который стоял, выставив одну ногу вперед. – То, что улицы Лондона в одночасье превратились в белую колоннаду, – это ваших рук дело.

– Ну, все произошло не настолько быстро. – Джеймс уже привык к подобным нападкам. Такие упреки и раньше неоднократно швыряли ему в гостиных Лондона, и Тренчард уже потерял счет, сколько раз ему приходилось отбиваться от обвинений в том, что он обставил столицу «свадебными тортами». – Преподобный отец, то, что мы делаем, привлекает людей.

– Бунты тоже привлекают людей, сэр. И революция привлекает людей. Это плохое доказательство.

– Разве вы не в восторге от Брокенхёрст-Хауса?

– Размер комнат и высота потолков здесь достаточны. Но не могу сказать, что предпочел бы его лондонскому дому моих родителей.

– А где он находится?

– На Хертфорд-стрит, в Мейфэре.

Джеймс кивнул:

– Я бы сказал, что новые дома в большей степени, чем старые, предназначены для приема гостей.

– Вот на чем вы сколотили состояние? На желании людей показать себя?

Грейс знала, что Стивен просто злится на то, что у этого странного невзрачного человека намного больше денег, чем у них, но ему не хватает честности признаться в этом открыто, даже самому себе.

Джеймс не нашелся что возразить, и тогда Анна взяла инициативу на себя:

– Посмотрите, сколько уже народу!

На этот раз Грейс была готова поддержать разговор:

– Мы слышали от леди Брокенхёрст, что вы были знакомы с нашим покойным племянником лордом Белласисом.

– Да, это так, – подтвердил Джеймс, благодарный ей за спасение. – Мы хорошо его знали. Но, боюсь, это было уже слишком давно.

– И вы присутствовали на том знаменитом балу?

– Если вы о бале герцогини Ричмонд, то да, присутствовали.

– Как интересно. Сейчас это уже легенда, – улыбнулась Грейс, полагая, что сделала достаточно, чтобы загладить ущерб, нанесенный грубостью мужа.

– Весьма печальная легенда, – кивнула Анна. – Ужасно думать о бедном лорде Белласисе, да и обо всех тех блестящих молодых людях, которые отправились из бального зала умирать.

Стивен начал сожалеть о своей бестактности. И зачем только ему понадобилось идти через всю комнату и оскорблять этого человека, когда тот вполне мог оказаться полезным?

– Вы совершенно правы. Гибель Эдмунда стала ужасной трагедией для всей семьи. Теперь от полного вымирания нас отделяет только мой сын Джон, по крайней мере по мужской линии. Вон он, разговаривает с хорошенькой девушкой в голубом.

Джеймс посмотрел в ту сторону, куда указывал Белласис, и увидел молодого мужчину, поглощенного оживленным разговором со Сьюзен. Она водила указательным пальцем по краю бокала с шампанским и смеялась, бросая на собеседника взгляды из-под ресниц.

– А хорошенькая девушка в голубом – моя невестка, – прибавил Джеймс, глядя, как Джон наклонился к Сьюзен и легонько коснулся ее руки. – Кажется, ваш сын сумел ее развлечь.

– Джон готовится объявить о своей помолвке.

Видимо, Грейс сказала это, чтобы пресечь подозрения в непристойном поведении сына, но эффект получился противоположный.

Анна невольно улыбнулась. Хорошо бы несчастная девушка, кем бы та ни оказалась, узнала, что связывает свою жизнь с дамским угодником.