Читать книгу "Армагеддон. Книга 3. Подземелья Смерти - Юрий Бурносов"

Раскаленный воздух, смешанный с дымом, закрутился в спираль, поглощая тварей. Омерзительный запах гари ударил Шибанову в ноздри. Огненный смерч пронесся под потолком тоннеля, опалив лицо.

— На землю! — крикнул Ростислав и упал, увлекая за собой Атику.

Первый залп напрочь выжег авангард паучьей орды, но из глубины тоннеля ползли все новые и новые твари. Вновь взревели ракеты, а затем еще и еще! Пространство перед отрядом заволокло густым, едким дымом.

— Все, что ли? — растерянно спросил Вессенберг, но тут мгла зашевелилась, и уже не сотни, но десятки пауков бросились на людей, стремясь во что бы то ни стало добраться до вожделенной добычи.

Отшвырнув опустевшие тубусы, Грищенко, Иванова и Миллерс взялись за автоматы. Загрохотал пулемет Джей-Ти, затрещал «штайр» Атики. Шибанов поднял М4 и жал на спуск до тех пор, пока последний арахнид не замер без движения.

— Мы справились, чува-аки! — восторженно выкрикнул Джей-Ти. — Что, уроды, съели?! Мать вашу, съели? Не по зубам вам ниггер, а?

— Успокойся, Джей. — Мидори пихнула рэпера локтем. — Если бы не русские, тобой бы уже обедали…

— Теперь-то вы наконец послушаете меня? — Вессенберг подскочил к Гумилеву, заглянул в лицо. — Этот вид похож на увеличенную копию паука-терафозы. Терафозы — активные охотники, они нападают только на движущиеся объекты, понимаете? Если бы мы просто стояли…

— После драки кулаками не машут, — устало сказал тот, наблюдая, как черный дым растягивает по тоннелю. — Да и ставить такие эксперименты на себе большого желания нет. Надо идти. Кирилыч, командуй!

— Лобачевского понесут Вессенберг и Штреллер, — объявил Решетников. — Шибанов, выдели человека в передовую группу. Миллерс, пойдешь замыкающим вместе со мной. Все, вперед.

— А ты, по ходу, счастливчик, чувак! — проходя мимо носилок со спящим Лобачевским, сказал ему Джей-Ти.

Они двинулись дальше, но теперь скорость продвижения отряда существенно снизилась. Люди были измотаны и подавлены. Тошнотворный запах горелой органики, стоящий в тоннеле, действовал на нервы. Кроме того, практически сразу Штреллер, а за ним и Вессенберг начали жаловаться, что им тяжело и нужен привал.

— О привале забудьте! — жестко сказал эстонцу Гумилев. — Неужели вам не ясно, что здесь нельзя останавливаться? Кстати, ваш коллега не сказал, какие еще сюрпризы могут ожидать нас в здешних подземельях?

— Какой он мне коллега! — с ненавистью посмотрев в спину Штреллера, проворчал Вессенберг. — Псих чертов!

— Доктор, — обратился к Штреллеру Гумилев. — Вы меня слышите?

— Запретный плод сладок! — объявил тот, не оборачиваясь. — Вкусивший его навек отравлен. Мы вкусили — и теперь расплачиваемся. Посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос во славу Бога Отца.

— А ну-ка, позволь мне, — Решетников резко остановился, вытянул вперед руку. — Поставьте носилки!

Штреллер с Вессенбергом послушно опустили Лобачевского на гравий. Полковник приблизился и вдруг влепил бородатому доктору сильную оплеуху.

— Смотреть в глаза! — громко заорал Решетников. — Отвечать быстро, четко! Откуда тут эти твари? Ну?!

— Исчадия тьмы… — забормотал Штреллер.

Вторая оплеуха бросила его на землю.

— Не надо… — вполне осмысленно сказал доктор. Из разбитого носа на бороду закапала кровь. — Я… Я болен…

— Отвечай на вопрос! — Решетников навис над Штреллером, сжав кулаки. — Какие еще существа тут водятся? Откуда они?

— Я… скажу, скажу… — закивал доктор. Он с трудом поднялся, запрокинул голову, чтобы унять кровь.

— Я жду! — напомнил о себе Решетников.

— Да, да… На борту инопланетных кораблей были… Формы жизни… Биологический материал… ферменты, гормоны… клеточные соединения с уникальными свойствами. Я не биолог, поймите! Это все дьявол! Это он наущал тех, кто принимал решения! Генералы…

— Да-а, чува-ак, — обратился к Шибанову Джей-Ти. — Если ваше Кей-Джи-Би всегда так работает, я понимаю, почему ты сбежал в Штаты.

— Можно подумать, ваши работают иначе, — огрызнулся Ростислав.

— Я знаю, что имелось четыре программы… Штурмовые киборги, универсальные охранники, диверсанты и еще что-то, связанное с выживанием… — бормотал Штреллер.

Гумилев поморщился — методы Решетникова его не устраивали, но для церемоний точно времени не имелось.

— Универсальные охранники — это пауки?

— Нет! Нет! То есть да-а… — слабо кивнул Штреллер. — Им вживляли железы, вырабатывающие гормон роста, и постоянно облучали, чтобы добиться устойчивой мутации. А потом, в восемьдесят пятом, кажется, эксперимент вышел из-под контроля…

— Мозги у вас вышли из-под контроля, причем у всех, — буркнул Вессенберг. — Нет, чтобы передать объекты нормальным ученым…

— Я не виноват! — тут же заверещал Штреллер. — Я вообще думал — это слухи, байки, ложная информация! А когда увидел этого… четырехрукое порождение тьмы…

Неожиданно, задрав бороду, доктор дико сверкнул глазами и простер руки над головой опешившего Решетникова. Голос его окреп и загремел:

— Тьму выпустили мы из многовекового заточения! Тьма явилась и ныне правит, пожирая людей, словно рыкающий лев безвинных агнцев. Дьявол пришел в мир! Свершилось великое пророчество святого Иоанна!

Гумилев подошел к Решетникову и положил руку на плечо:

— Такое ощущение, что он свихнулся сразу, как только его выпустили из заточения. Видимо, поперло все, о чем он думал эти два года…

— Да уж… — Решетников рассерженно сплюнул под ноги. — Грищенко! Подмени его. Двигаемся дальше.

— Расти, не нравятся мне эти истории про диверсантов, — сказал Шибанову Джей-Ти, тревожно всматриваясь во мрак. — Сейчас как выскочат какие-нибудь многолапые черепашки-ниндзя, мать твою, да как начнут кромсать нас на кусочки…

— У нас в России говорят: «Не зови беду по имени», — усмехнулся Шибанов. — А еще говорят: «Бог не выдаст — свинья не съест». Тебе, что ли, бояться каких-то черепашек, Джей?

— Ты, конечно, прав, чувак, но все равно… — Рэпер тоскливо огляделся. — Стремно-то как, а? Даже на кресте мне не было настолько стремно…

Тоннель начал плавно поворачивать. Если бы они сидели внутри движущегося вагона, то вряд ли бы это заметили, а сейчас все было видно отчетливо: мягкий поворот, рельсы, уходящие в невидимое.

На стене были нарисованы через трафарет большие красные цифры «012». Отряд миновал несколько запертых дверей (они попадались систематически, но ни у кого не возникало даже мысли сходить и посмотреть, что же там за ними), каких-то ниш с металлическими ящиками, набитыми аппаратурой, и вышел к развилке. Рельсы здесь раздваивались. Из нового тоннеля, в который убегала дополнительная пара, тянуло холодом.