Читать книгу "Медный лук - Элизабет Джордж Спир"

И снова у Даниила перехватило горло. Ему стало ужасно стыдно. Отчего они так добры к нему, отверженному изгою, которого до вчерашнего дня никто толком и не знал?

Соседи разошлись по домам, и Даниил смог убедить сестру выглянуть на улицу:

— Смотри, так путешествуют только царицы. Наверно, в таких вот носилках царица Савская прибыла в гости к царю Соломону[54]. Ты садись внутрь, и мы задернем занавески, плотно-плотно. Сама не заметишь, как окажешься в новом доме.

Девочка покачала головой. Он ее не торопил. Видно было, любопытство уже проснулось. Глаза Лии то и дело останавливались на двери.

— Никто меня не увидит? — наконец прошептала она.

— И конца мизинчика.

— А отсюда нужно уйти, да, Даниил?

— Мне хочется видеть тебя рядом, когда я работаю. Будешь все время со мной — ладно?

Прошло немало времени, покуда она сдалась. Шагнула к двери, в ужасе остановилась на пороге. Но прежде чем Лия вновь забилась в угол, Даниил подхватил сестру на руки. Девочка уткнулась лицом в плечо брата, тихонько захныкала, но не закричала. Он осторожно посадил ее в внутрь, задернул занавески, скрывая ото всех маленькую дрожащую фигурку.

Да, Лия путешествовала по селению как истинная царица. Следом вышагивал Даниил, тащил узел с пожитками, вел на веревке черную козочку. Соседский мальчишка волочил ткацкий станок, единственное сокровище Лии.

В новом доме столько работы, что просто нет времени думать о пещере. Ранним утром, прежде чем к колодцу придут женщины и девушки, надо принести в дом кувшины с водой. Не мужская это работа, не говоря уже о подметании пола, стряпне или стирке. Но хочешь не хочешь, а делать надо. Еще в пещере приучился он обходиться своим силами — там никакие женщины обед мужчинам не подносили. Но тут, в селении, все куда сложней, и за Лией нужен глаз да глаз.

Как только двери кузни отворились, жители селения потащили все, что ждало починки. Сперва они смотрели на молодого кузнеца с некоторой опаской — неизвестно, что ожидать от незнакомца. Но Даниил с головой погрузился в работу. Что ни говори — приятно каждое утро входить в мастерскую Симона, где все лежит на местах — железные чушки, аккуратные ряды инструментов, щипцы, зубило, молот. Пять лет Даниил сам плавил железную руду и мастерил неуклюжие инструменты. Он и не догадывался, каково его уменье — привык навыками восполнять отсутствие подходящих орудий. Прошло совсем немного времени, и юноша понял — инструменты в мастерской Симона повинуются ему без труда. За что он ни брался, все выходило крепким, легким и надежным. Новость быстро разошлась по округе — мол одой кузнец работает на славу, и какое кому дело до того, что он хмурит брови да глядит волком.

У Даниила впервые появились деньги в кармане — хватало и на мясо от мясника, и на круглые плоские лепешки ячменного хлеба от соседа-пекаря. Конечно, в горах еды было больше — там мясо не переводилось, просто спустись в долину и хватай овцу из отары, но Лия, наверно, в жизни так роскошно не ела.

Когда ужас переезда мало-помалу прошел, Лия стала потихоньку обживаться в новом доме. Маленькие радости доставляли ей несказанное удовольствие — подолгу расчесывала она мягкие, пушистые волосы, расставляла кувшины и плошки на полке, рассматривала узоры солнечных лучей на беленой стене. Как же она похожа на Самсона, ни на миг не хочет выпустить брата из виду. До чего странно вышло, избавился от большой черной тени и заполучил маленькую серую, немногим больше мышонка, но такую же неотвязную. Лия просила, чтобы дверь между домом и мастерской никогда не запиралась. Долгими часами просиживала она, наблюдая за ним сквозь полуоткрытую дверь. Стоило кому-нибудь войти, она тут же исчезала, забивалась в угол, ждала, пока посетитель уйдет. Иногда Даниилу казалось — она и их разглядывает сквозь длинные светлые волосы.

Даниилу не нравилось, что сестра бездельничает весь день напролет. Он уговаривал ее сесть за ткацкий станок, но она понятия не имела, откуда взять пряжу. Лия знала одно — бабушка приносила нитки, а потом забирала готовую ткань. В одно прекрасное утро в мастерскую заглянул человек — не со сломанными инструментами, а с большим мотком льняной пряжи в руках. Он оказался слугой одной богатой вдовы из Хоразина — выяснилось, что она скупала все натканное Лией полотно. Сперва Даниил решил — добросердечные люди из жалости давали сестре работу. Но к его изумлению, вдова и не подозревала о Лии, она брала полотно за отменное качество. Слуга радовался, что отыскал ткачиху. Даниил поставил ткацкий станок в угол, откуда Лия могла по-прежнему видеть его в открытую дверь мастерской. Теперь он то и дело сам с удивлением поглядывал на проворные пальчики умелой мастерицы.

Однажды, когда работы в кузнице было немного, Даниил нашел на полке кувшин с мерой пшеничной муки и решил попробовать испечь хлеб. Развел огонь в глиняной печурке, насыпал горку муки. Подлил воды. Теперь надо размять комковатую массу, вылепить плоскую лепешку. Как же мама это делала? Он так увлекся, что не сразу заметил, как две маленькие ладошки погрузились в тесто.

— Не так, — шепнула Лия и, положив шматок теста на плоский камень, принялась ловко и умело раскатывать его скалкой, которую достала с полки. Протянула тонкую, округлую лепешку, ему оставалось только прилепить ее к раскаленной стенке печи. До чего вкусно пахнет печеным тестом! Лепешка получилась мягкой, с хрустящей корочкой. С той поры они всегда пекли хлеб вдвоем, к тому же теперь не надо платить немалые деньги пекарю. Лия научила брата, как сохранять чуточку старого теста для закваски на завтрашний день.

Неожиданности следовали одна за другой. За домом оказался небольшой клочок земли — Симон посадил там кое-какие овощи для скромных нужд своих одиноких трапез. Несмотря на буйную путаницу сорняков — их давно никто не полол, Даниил разглядел в траве блестящую зелень огурца и как-то вечером, закрыв мастерскую, вышел во дворик и решил прополоть грядку — авось найдется что-нибудь полезное. Он проработал немало времени, приятно повозиться в земле, принюхиваясь к свежему запаху травы. Вдруг за спиной раздались тихие шаги. Лия присела на корточки рядом, погрузила руки в зелень, совсем как раньше в тесто.

— Не надо, Даниил, — сказала девочка, — ты морковку вытягиваешь!

Он глядел на сестру, боясь даже заговорить.

— Смотри, — показала она. — Красные листики — свекла, а вот тут лук. Все остальное — сорняки.

С той поры Лия немало времени проводила в огородике, притаившемся за высокой глинобитной стеной. Бледные щечки постепенно покрылись легким золотистым загаром. Даниил раздувал меха в кузне и думал, думал не переставая. Он ведь знать не знал, что делалось в маленьком домишке, скрытом позади улицы сыроваров. Он-то считал — девчонка навсегда лишилась ума после той страшной ночи. Чем он лучше, со стыдом размышлял юноша, тех соседей, что советовали посадить ее на цепь? И бабушку винить не в чем. Старуха сама была еле жива от горя и непосильного труда. А тут еще ребенок кричит целыми днями, не удивительно, что она никогда не доверяла ей никакой домашней работы.