Читать книгу "Смилодон - Феликс Разумовский"

Сомнений нет, у лорда Болинброка было изрядное веселье.

– Да бог с ним, с французским, – Буров сел, плеснул себе кофе, с искренним участием посмотрел на Мадлену. – И так благодаря вам моя немота сменилась косноязычием. Поговорим лучше об Испании. Что означает крест, обвитый змеей? Наколотый на животе у одного красавца, висящего на дыбе в подвале? Нашем.

– А, вот вы о чем, князь, – Мадлена отпила, скривилась, неловко, так, что пострадала скатерть, поставила чашку. – Значит, уже все, с головой влезли в это дерьмо? Рыжая сиротка небось постаралась, как пить дать. Она у нас мастерица по мужской части. И по дерьму. Так, чтоб с головой. Не вы, князь, первый, не вы последний. Сука еще та.

Выразив свое отношение к Лауре, она вздохнула и вдруг сказала тихо, без всякого перехода:

– Этот человек из Гардуны, тайного органа испанской инквизиции. Если бы вы попали к ним в лапы, то вас сразу подвесили бы за член, – усмехнулась невесело, подлила себе рому и сжато, без эмоций, довела до его сведения информацию – профи, он и с похмелья профи.

Речь шла о детище Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской , решивших в свое время положить конец арабскому влиянию в Европе, с тем чтобы прибрать к рукам богатство мавров, проживающих в Испании . Именно с их подачи и появилась на авансцене Гардуна. Ее официально заявленной целью было уничтожение всех конфессий, кроме католической, причем именно физическое устранение инакомыслящих. Поначалу так оно и было, во славу короля, под чутким руководством святейшей инквизиции. Однако скоро Гардуна набрала силу и превратилась в практически никем не контролируемую организацию со своим уставом, жесткой иерархией, железной дисциплиной и штаб-квартирой в Севилье. Единственно, кого слушал Великий Магистр, известный еще под именем Мэра Хермано, был Верховный Инквизитор, представлявший, в свою очередь, интересы духовенства. Не торгаши, блудницы и мытари обосновались в храме, а бандиты. Мафия и в самом деле сделалась бессмертной, получая авансом отпущение грехов. Щупальца Гардуны опутали всю Испанию, ее люди назначались на должности судей, становились прокурорами, покупали дружбу придворных и высокопоставленных персон. К вящей славе Господней не возбранялось ни убивать, ни лжесвидетельствовать, ни похищать женщин, ни подделывать документы. Это был настоящий бич Божий, только вот держал его в своих руках Верховный Инквизитор. Огромная, отлично вымуштрованная преступная армия со своей, как было сказано выше, иерархической структурой, в которой насчитывалось девять ступеней. Неофиты назывались чиватос , они прислуживали более высокопоставленным членам общества. Из их рядов набирались шпионы, разведчики и доносчики. Женщины легкого поведения назывались в Гардуне ковертас . Они останавливали мужчин на дорогах, кокетничали, соблазняли, заманивали в ловушки. Для наиболее изощренных операций использовались “сирены” – молодые блестящие красавицы, выдававшие себя за представительниц высшего света, обычно они были любовницами гуапос и вели богатую беззаботную жизнь. Фуэллес называли солидных мужчин почтенного вида, которые занимались грабежами, завязывая дружеские отношения с будущими жертвами, и вели переговоры с инквизицией, когда у той возникали проблемы, требующие решений. Флореодарес составляли активную ударную силу Гардуны. Это были большей частью здоровяки, набираемые из бывших каторжан и способные на любую подлость. Руководили ими понтиадорес , люди, обладающие тактическим мышлением. Высшие религиозные начальники назывались магистры, они сосредоточивали в своих руках административные и клерикальные функции. Капатас руководили местными организациями и обеспечивали выполнение приказов главы всей Гардуны – Старшего Брата, или Великого Магистра. Его слово являлось законом – дисциплина в организации была железной.

– И вот эти испанские канальи так и крутятся с некоторых пор у нас под ногами, – Мадлена, не поморщившись, хватанула рому. – Вернее, у их сиятельства Чесменского. Просто проходу не дают. Хорошо еще, ходить ему осталось недолго, – она вдруг поняла, что сморозила глупость, дернула плечом и пьяно рассмеялась. – О господи, святые угодники, дай бог ему здоровья. Я имею в виду – по Парижу.

Что ни говори, а с похмелья лучше бы рассолу, чем рому. Для головы полезней.

– Ну да, до затмения осталось совсем… – качал было Буров, но Мадлена тут же уколола его взглядом, приложила палец к губам и рассмеялась уже совсем развязно, по-дурацки:

– Ну да, парижские женщины затмевают красотой всех прочих. Вы уже были в Пале-Рояле , князь?

А сама быстро поднялась, с неожиданной легкостью подошла к бюро и, откинув крышку серебряной чернильницы, перышком поманила Бурова. На листке бумаги он прочел: “Silentium . Иногда у стен бывают уши”, – и понял, что Мадлена не так пьяна, как кажется. И не так проста.

– Еще нет, мадемуазель, но тешу себя надеждой там побывать в ближайшее время, – ответил он, дружески кивнул и пошел к себе – проверять насчет ушей. И как это он раньше об этом не подумал? Вот она, инертность мышления в действии. Не обязательно же должен быть жучок – хороший акустический канал, и дело в шляпе. Болтун – находка для шпиона. Органы в соборах делают, а уж какую-то там резонирующую трубу…

“Ладно, будем посмотреть, – Буров отпер дверь, вошел в апартаменты и внимательно, словно впервые, огляделся. – Ну, лепота, кучеряво живем, по-буржуйски”. Потом задернул, чтобы никакого сквозняка, гардины, зажег свечу и подошел к шпалере, сразу показавшейся ему какой-то подозрительной, не вписывающейся в интерьер. Так и есть – точно напротив чресел наяды, которую томно облапил кентавр, пламя дрогнуло, затрепетало и отклонилось в сторону. В направлении гениталий, за которыми, как вскоре выяснилось, находилось потайное слуховое отверстие. Еще одну аналогичную дыру Буров обнаружил в спальне, и на душе у него сделалось гадостно – ну Лаурка и сука! Устроила кому-то развлекуху, ток-шоу под кроватный скрип. Вот уж действительно профи до мозга костей. Господи, а ведь жили же когда-то люди сами по себе, без слежки, без контроля всех этих долбанных спецслужб. Просто, как люди. Ни к селу ни к городу ему вспомнилась контора, занавес секретности, вонючее, пороху не нюхавшее дерьмо из первого отдела. Пропуски, допуски, нескончаемые проверки, атмосфера подозрительности, недосказанности, недозволенности. Шаг влево, шаг вправо – расстрел. Дышать только так, как считается нужным… Кем? И поди же ты, в восемнадцатом столетии, в эпоху Вольтера, Руссо, Дидро и прочих просветителей то же самое мерде. Стоило рвать когти в пещеру Духов, чтоб оказаться под колпаком у ушлой, не ведающей ничего святого рыжей потаскухи. Только хрен ей. И графу, и маркизу, и всей прочей сволочи. Попробуйте-ка посадить в клетку бабра, у которого помимо челюстей неплохо работает и голова. Вот ее-то Буров и задействовал в первую очередь…