Читать книгу "Заявка на подвиг. Сказочное повествование - Константин Арбенин"

– Совесть мне подсказала, – отвечает рыцарь, – других подсказчиков не имею.

– Вот как! – удивляется голова и с недоверием на рыцаря смотрит. – То есть, ты по собственной своей инициативе футболистов выручать вызвался? Так, что ли?

– Точно так, твое беззаконие. По собственной инициативе. Я – рыцарь, я футбол люблю и судьба любимой команды мне не безразлична. Вот и пришел я сюда, чтобы защитить спортивную честь моего родного города!

– Ну правильно, – усмехается седьмая голова, – чью еще честь остается защищать рыцарям в наши дни? Только спортивную!

Донья Маня от этих слов покраснела, а барон Николай вспыхнул.

– Ну, знаете ли! – вспылил он. – Это уже хамство! Я не потерплю таких намеков!

Он заходил по полю взад-вперед, потом резко остановился и торжественно заявил, прямо и решительно глядя во все драконьи морды разом:

– Защищайте ваши ворота, милостивый государь! – от возмущения рыцарь временно перешел на «вы». – Я имею честь атаковать вас!

Спартак Динамыч недовольно запыхтел, медленно отполз к воротам и двумя средними лапами на всякий случай прикрыл свое драконье достоинство (оно-то у него как раз в одном экземпляре было).

Глухо загудели зрители-призраки. Оруженоска выбежала на середину поля, взмахнула носовым платком – подала знак к началу игры.

Барон Николай взял первый попавшийся мяч (кладенец пока выискивать не стал), установил его на обозначенном месте, плюнул почему-то на ладони, вытер нос и отошел на два шага назад. Размахнулся – и нанес первый удар.

Мяч сильно влево ушел, в скалах затерялся.

Стало быть, теперь драконова очередь пробивать. Изогнул Спартак Динамыч свое долгое тело бумерангом, подобрал мяч задней правой лапой, вжал его в почву, а затем, добросовестно прицелившись, щелкнул по нему ногтем. Мяч скользнул по гальке, оторвался от земли и, выписав в воздухе дугу, шлепнулся в двух шагах от рыцаря. Барон Николай даже не шелохнулся: сразу просчитал, что мяч летит гораздо выше.

– Мимо, – говорит.

Подбежал к мячам и стал среди них кладенец выглядывать. Но что-то не видать ни на одном боку пометку, наверное, мяч ею вниз повернулся. Барон Николай замер в растерянности, закусил губу, заводил руками, как фокусник. А дракон торопит его, требует немедленно бить, а то он промах засчитает.

Рыцарь схватил наугад приглянувшийся мяч, отошел на исходную позицию, прицелился и ударил «пыром» со всею рыцарской силой. Мяч свистнул стремительно – да и угодил со всего маху дракону в пупок, там и застрял. Спартак Динамыч крякнул и принялся когтем выцарапать мяч из своего лунного кратера.

– Прости, твое злодейство, – сам себе дивится барон Николай. – Это я не специально.

– Ну, готовься, баскетболист, – ворчит дракон второю головой. – Держи сдачу!

– Сдачи не надо! – отвечает дракону рыцарь, а сам вратарскую стойку принимает, от сосредоточенности глаза прищуривает.

Оруженоска, увидев, как дракон разгневался, как всерьез стал к делу подходить, руками за грудь схватилась, нащупала под одеждой ладанку, зашептала что-то многословное.

Ударил дракон по мячу – штанга! Охнули призраки, ахнула донья Маня. Старые ворота от того тычка затрещали, вправо накренились.

Пока рыцарь с оруженоской ворота выравнивали, донья Маня ему какую-то малую вещицу в ладонь сунула. Ойкнул рыцарь – та вещица его в палец уколола.

– Не ойкай, держи, – шепчет оруженоска. – Это булавка, будешь протыкать ею мячи: кладенец сдуться не должен!

Ай да оруженоска! Здорово придумала!

Послал ей барон Николай бесконтактный поцелуй, взял мяч из кучи, думает: «Кладенец я в следующий раз отыщу, а то, не равен час, дракон подвох заподозрит.»

А Спартаку Динамычу не до подозрений, в смятении он. До сего момента он твердо считал, что драконы более совершенные существа, чем люди, поскольку они могут мыслить несколькими головами одновременно. Но сейчас вдруг именно эта многомудрая система показалась ему не только излишней, но и всерьез мешающей победить. В сложившейся ситуации каждая его голова мыслила что-то свое и сумма всех этим мыслей была такова, что мозги не подавали телу никакого импульса: видимо сигналы одних пяти голов начисто гасили сигналы других пяти голов. А одиннадцатая голова – так уж сложилось исторически – воздерживалась и своим малодушным воздержанием тормозила весь процесс управления организмом. «Одиннадцать голов хорошо, а одна все же лучше» – с завистью подумал Спартак Динамыч и даже не понял, какой из голов он это сделал: произошла в нем полная дезориентация мысли.

В этот самый момент срезал барон Николай по мячу со всего маху, смотрит: отвалилась боковая голова у Спартака Динамыча. Шлепнулась в грязь, будто яблоко с яблони упало, – ни тебе крови, ни тебе крику, только поискрила шея, как при коротком замыкании, да тут же и обесточилась, повисла жгутом. Видно, для дракона голову потерять – что для ящерицы хвост отбросить, плевое дело.

Спартак Динамыч потере только удивился: сам не ожидал. Повел он десятью оставшимися шеями, лапой поверженную свою часть в бок брезгливо отодвигает.

– Одиннадцатый номер, – говорит, – младшенькая. Знать, не голова и была...

А барон Николай тоже обмер – не понимает, то ли он обычным мячом дракону голову снес, то ли это ему кладенец случайно под ногу подвернулся. Посмотрел – а тот мяч обратно из пещеры выкатился и сам к другим своим собратьям прибился.

– Гнилая голова была, упадническая, – продолжает оправдываться восьмая голова. – Мы и сами ее выкинуть собирались, она только мешала все время нытьем своим.

– Так что, рыцарь, ты особо не радуйся, – подвывает третья голова, – ты нас не победил еще а, наоборот, получается, лишил нас слабого звена, сильнее нас сделал и приуменьшил нашу уязвимость!

– Да на здоровье, – отвечает барон Николай. – Я тебя, твое беззаконие, сейчас до такой неуязвимости обработаю – нечего уязвлять будет. Будут тебя звать Спартак Динамыч – Неуязвимый Змей. Здорово?

Рыцарь от первой удачи почувствовал некий спортивный азарт, аж затрясло его мелкой соревновательной дрожью. Выбрал он еще один мяч, ударил в том азарте наобум – ни прицела, ни посыла. Дракон легко мяч передними лапами поймал и впереди себя выставил.

Спартак Динамыч лапы разминает, хвостом площадку вокруг себя подравнивает. Только вот беда: без головы дракону не сподручно как-то стало, все ж таки привык за четыреста лет к одному положению вещей, а тут в одночасье все изменилось. Равновесие нарушилось, слева противовесу нет: знать, все ж таки была от одиннадцатой хоть какая-то польза. Занял Спартак Динамыч позицию неуклюже, бочком, вывернул лапу по-лягушачьи, загнул палец и прицелился, выверяя траекторию полета сразу всеми головами. А барон Николай наблюдает весь этот процесс с некоторой даже радостью: разглядел в противнике перемену, подметил, как тому стало неудобно телесами управлять.