Читать книгу "Умягчение злых сердец - Вера Колочкова"

Ворота распахнуты настежь, значит, в доме ее ждут. И опять дежавю. Как тогда, десять лет назад. Тот же громила-охранник на крыльцо вышел. Постарел немного, холуйского лоска поубавилось. Вот же странно. Вроде фактура у этого громилы опасливо криминальная, но почему его хочется холуем назвать?

– Здравствуйте. – Кира вышла из машины и поднялась по ступенькам. – Я следователь Стрижак, вот мое удостоверение.

– Да не надо удостоверения. Может, вы меня не помните, конечно, но я вас помню.

– Почему же… Скуратов? Клим Андреевич, если не ошибаюсь?

– Да. Хорошая у вас память.

– Не жалуюсь. Кто еще есть в доме, кроме вас?

– Да все дома. Тайка в спальне сидит, ревет, вся трясется от страха. Это невеста хозяина, любил он ее. Сильно любил. Ну и это… Сразу вам скажу, все равно ведь узнаете. Он ей вроде как опекун был сначала. А потом у них любовь случилась, так уж произошло, не нам судить… Мать ее невестой у Филиппа Сергеевича была, потом умерла. Да вы помните, вы ж этим делом занимались.

– Постойте… Как ее зовут? Тая? Она Настина дочь?..

– Ну да, да… Говорю же, так получилось. Никто ж не знает, когда и в кого влюбится, это дело такое, непредсказуемое. А хозяин ее любил, жениться на ней собирался. В Испании свадьбу шикарную хотел устроить. Должен был улететь через пару дней. А тут вдруг такое.

– Понятно. Мне надо с ней поговорить… Она в состоянии отвечать на вопросы?

– Да ответит, куда денется. Да только вы не всему верьте, что она говорит. Не в себе девушка. Бывает, любит пофантазировать. Иногда такое может придумать, что… Хозяин рассказывал…

– Кто еще находится в доме?

– Татьяна на кухне, обед готовит. По привычке, наверное. Это домработница, Татьяна Воскобойникова. А по батюшке не помню… Васильевна, кажется…

– Хорошо. Но для начала я бы хотела вам задать несколько вопросов. Дознавателю вы указали на Тараса Марычева, якобы он угрожал Рогову убийством. В какой форме он угрожал? Где это было? При каких обстоятельствах?

– Так я уже рассказал все дознавателю, он в протокол записал… Могу еще раз повторить, если надо. Да, он обещал убить хозяина, я сам слышал. Проник на территорию незаконно. Приставал к его невесте, хозяин возмутился, Марычев сопротивление оказал. И предыдущей ночью на территорию пытался проникнуть. Там видеозапись есть, я отдал пленку дознавателю. Да он убил, больше некому. Как обещал, так и сделал, сволочь малолетняя.

– А этой ночью… Камеры были включены?

– Этой – нет. Не сработало там что-то. Я уж проверил. Но если Марычев нашел место, где можно через забор перелезть, что ему стоило тем же путем?..

– Разберемся, Клим Андреевич. Разберемся. Кто-нибудь еще слышал, как Марычев угрожал Рогову?

– Да. Тайка слышала.

– А домработница?

– Нет, ее не было… Вчера она в отгуле была. Вместо нее мать приходила, чтобы обед хозяину приготовить. Мать тоже раньше домработницей служила. В доме не бывает случайных людей, все свои, проверенные. Правда, на ворота охранника нового приняли, но его два дня уже нет, в больнице лежит. Зубы лечил, инфекцию занесли. Бывает… А нового охранника нанимать смысла не было – все равно уезжать скоро. Теперь уж никуда не уедем.

– Стало быть, вы тоже собирались в Испанию вместе с Роговым?

– Собирался. Хозяин дом на побережье купил. Говорил, большой дом… И мне бы места под испанским солнцем хватило. Не судьба, видать. А Марычева уже взяли? Как у вас это называется – до выяснения обстоятельств? Или моих показаний недостаточно?

– Мы разберемся, Клим Андреевич. Обязательно разберемся. Не волнуйтесь.

– Хм… Не волнуйтесь. Хозяина убили, и мне говорят – не волнуйтесь…

– Проводите меня на кухню, пожалуйста. Мне надо с домработницей поговорить.

– Идемте…

На кухне хозяйничала полноватая, но крепкая женщина. Лицо ее было немного заплаканным, но выглядела она хорошо, разводов туши на щеках не наблюдалось и помада блестела на полных губах так, будто ее недавно нанесли.

Кира представилась, и Татьяна оглядела ее с любопытством. Потом, будто опомнившись, всхлипнула, прижала к щекам ладони, слегка покачала головой – продемонстрировала свое горестное отчаяние. И с охотой начала отвечать на Кирины вопросы.

– Да, я хозяина первой увидела… Утром пришла как обычно, дверь открыла своим ключом, а он лежит на диване с ножом в спине.

– Значит, дверь была заперта?

– Ну да. А окно открыто. В доме всегда все окна открыты, даже ночью. Жара ведь на улице. А от кондиционеров хозяин простужается, не велит включать. Вернее, не велел…

– Понятно. А вчера вы были в доме?

– Нет, я отпросилась, мне в больницу надо было. Вместо меня моя мама приходила, Мария Тимофеевна Воскобойникова. Она обед и ужин готовила. Я ее прошу с обедом, когда сама не могу. Она старенькая, но в силах еще.

– Я могу с ней поговорить, Татьяна Васильевна? Как это можно сделать? Она дома сейчас?

– Ой, нет… Она к сестре уехала.

– В котором часу она вчера пришла домой?

– Так она и не приходила… Отсюда сразу на автостанцию подалась, потом позвонила, уже от сестры.

– А когда она вернется?

– Так завтра, наверное… Долго-то она не гостит, всенощную отстоит и обратно. Сестра-то у нее – монахиня в Никольском монастыре.

– Я вас попрошу, Татьяна Васильевна… Как только ваша мама вернется, позвоните мне, пожалуйста. Я телефон оставлю.

– Конечно, позвоню… Ой, как жалко хозяина… Такой был человек обстоятельный. Жениться собирался, в Испанию на жительство уезжать. Но этот дом не хотел продавать вроде, по крайней мере, разговора такого не было. Я думала, буду сюда ходить, присматривать. Тем более Филипп Сергеич хорошо платил… А что теперь с домом будет, не знаете?

– Не знаю, – ответила Кира.

– Продадут, наверное. У него ведь сестра есть, она дом наследует. А на Тае он не успел жениться, стало быть, ей дом не достанется. Я думаю, и завещания никакого нет, не собирался он помирать… Ах, как жалко, как жалко!

– Скажите, а Тая… Она где жила после смерти матери?

– Так у сестры хозяина и жила, у Руфины, в Отрадном. Хороший городок, я как-то бывала, уютный такой. Руфина Таю воспитывала. Она женщина одинокая, ей с руки. Тем более Филипп Сергеич ее полностью обеспечивал. А если б не Тая, ничего бы ей не светило, сами понимаете. Так бы всякий знал – чужого ребенка воспитывать… При хорошем-то содержании… И я бы не отказалась…

– А потом, значит, Рогов решил на Тае жениться? Когда ей восемнадцать исполнилось?

– Ой, это не мое дело, хозяйскую жизнь обсуждать. Мое дело обед готовить да за чистотой в доме следить. Это вы уж сами у Таи спросите. Она наверху, в спальне. Только не станет она с вами разговаривать, наверное.