Читать книгу "Пчелиный волк - Эдуард Веркин"

Сапоги не включались. Дрюпин морщился и пыхтел, видимо, вовсю работал мизинцем.

Сапоги не срабатывали.

– Все вы так, – грустно сказал я. – Говорите, что изобрели вечный двигатель, а получается обычная картофелечистка… Я хотел с тобой все ж таки обсудить…

Дрюпин рыкнул, присел, выплюнул отвертку и стал ковыряться в правом скороходе.

– Иди, Джеки, тренируйся, – посоветовал я. – Ты недостаточно утруждал себя занятиями…

– Сейчас я… Ага!

В сапогах щелкнуло, и из носков выскочили два длинных ножа. Судя по тонким треугольным узорам на лезвии, это был супербулат. Перекристаллизованная сверхуглеродистая сталь, так, кажется. Такой ножик при должном усилии может разрубить рельсу узкоколейки. Опасная вещь. У меня самого такой есть. За голенищем.

– Это бонус. – Дрюпин подмигнул. – Я и тебе, кстати, сделал.

– Это какой палец? – спросил я.

– Второй… То есть левый. Сейчас еще правый попробую. Ага…

Сапоги лязгнули, подбросили Дрюпина вверх и мощно приложили его об потолок.

– Ай! – визгнул Дрюпин.

Я отпрыгнул в сторону.

– Ой! – визгнул Дрюпин и шлепнулся на пол.

Сапоги не унимались, они дергались и дергались, совершали шагательные движения. Дрюпина таскало по комнате, он переворачивал мелкую мебель и непристойно ругался. Ножи из супербулата рубили все, что встречалось на их пути, я запрыгнул на подоконник, в недосягаемость.

– Ножи спрячь! – крикнул я этому придурку.

Но то ли мизинцы у него заклинило, то ли заклинило сами сапоги, прервать свое разрушительное движение Дрюпин не мог.

– Останови их! – орал Дрюпин. – Останови, зараза!

Я собрался было это уже сделать, но для начала надо было выдать что-нибудь приличное и подобающее случаю. Я подумал и сказал:

– Уважаемые посетители музея вселенского кретинизма! Сейчас вы можете наблюдать душераздирающую по своему драматизму сцену! Иванушка-дурачок борется с собственными сапогами-скороходами, которые в свою очередь борются за независимость от деспотичного имбицила!

– Помоги! – пискнул Дрюпин. – Они меня сейчас расшибут!

Сапоги неожиданно дернулись особенно мощно, и Дрюпина снова подбросило. Он быстро перевернулся в воздухе и врубился своими суперножами в потолочное перекрытие. Сапоги отключились.

Дрюпин повис вниз головой.

– Отлично, – сказал я. – Дрюпинг, я явился к тебе, чтобы серьезно поговорить. Ты один?

– Нет! С хором кавалеристов!

– Я так и думал. Вот что я хочу тебе сказать…

– Сними меня, – угрюмо попросил Дрюпин.

– Тебя как, в профиль или анфас снять?

– Сними меня с потолка!

– Давай сначала поговорим…

– Я ни о чем не буду говорить в подвешенном состоянии! – Дрюпин рванулся, из карманов на пол посыпались гайки, отвертки, мелкий технический инструментарий.

Даже ватерпас.

– Напротив, Дрюпин, в таком состоянии только и следует говорить. Кровь приливает к мозгу…

– Заткнись и сними меня быстренько!

Я поднял с пола надфиль и стал аккуратно подтачивать ногти. Дрюпин злобно молчал.

– Дрюпин, я рассказывал тебе про то, как меня воспитали собаки динго? – спросил я через минуту. – Они воспитали меня в условиях сурового дарвинизма, в обстановке тотальной безжалостности…

Дрюпин злобно в меня плюнул, что глубоко меня оскорбило. Я взял кусок проволоки, взял тренировочную резинку, за три минуты изготовил рогатку и принялся расстреливать технического гения мелкими болтиками.

Дрюпин ойкал, но был стоек минут пять, не меньше. После того, как я в седьмой раз попал ему в ухо, Дрюпин согласился со мной беседовать.

– Чего ты хотел? – спросил он.

– Зачем мы здесь, Дрюпин?

– Тупой вопрос.

– Наоборот. Нас учат стрелять, сражаться, даже с акулами учат драться. Зачем все это надо?

Дрюпин задумался.

– Ну, чего тут удивительного? – Дрюпин попытался отстегнуть себя от ботинок. – Количество горячих точек растет, спецназовцев требуется все больше и больше, суворовские училища не справляются с нагрузкой…

– Но нас тут всего трое, – возразил я. – Кому нужно так мало спецназовцев?

– А может, таких баз по всей стране полно? Может, они в каждой области есть? Мы же не знаем.

– Не. Нет таких баз. Несколько таких баз не потянул бы даже Ван Холл. Я думаю, что все дело в той установке, что монтируют в пятом блоке… И та ночная стрельба…

Сапоги неожиданно ожили, Дрюпин принялся извиваться. Сапоги дрыгались, вспарывая потолок. С пола это выглядело довольно комично, было похоже, будто Дрюпин исполняет на потолке странный паралитический танец.

Я огляделся в поисках камеры (запечатлеть чтобы), однако камеру найти не успел, поскольку Дрюпин обрушился вниз. На собственную кровать. Дрюпина кровать выдержала, дрюпинских сапог нет. Сапоги рассекли спинку и застряли в пружинах.

– Помоги же! – воззвал в очередной раз Дрюпин.

– Скажи «я баран».

– Ты баран! – рявкнул Дрюпин.

– Пойду я домой, – зевнул я. – Или лучше к Сирени. Почитаем вслух стихи советских поэтов…

– Ладно! – сломался Дрюпин. – Я баран!

Я вытащил из-за голенища собственный супербулат. Посоветовал:

– Не дергайся, гиперактивный, а то ноги отрежу, в баню будешь на руках ходить.

– Это не я дергаюсь, это они дергаются! – пожаловался Дрюпин.

Я шагнул к Дрюпину, медленно вращая кинжал между пальцами.

– Умоляю тебя, будь осторожен! – воззвал Дрюпин.

– Обязательно буду, – сказал я.

Потом я прыгнул на кровать и в духе воспитанной во мне уже неоднократно упоминавшейся тотальной безжалостности и естественного отбора подрезал сапогам топливопроводы.

Сначала на правом, затем на левом.

Сапоги замерли.

Дрюпин выбрался из пружин и сел, отряхивая с плеч синтетический гагачий пух.

– Я только что прикончил сапоги-скороходы, – вздохнул я. – Это нанесло мне душевную рану, между прочим.

– Сходи к Йодлю, и тебе быстро полегчает, – буркнул Дрюпин. – Он проведет душевное кондиционирование, вправит мозговые суставы, все как надо…

– Я уже ходил в этом месяце, – сказал я. – Мне сказали, что я шизофреник. Мне и раньше, между прочим, говорили…

– Тут все шизофреники. – Дрюпин разглядывал перерезанные топливопроводы. – Знаешь Клода из лаборатории С? С ним припадок на неделе сделался. Напал на своего приятеля с осциллографом, хотел убить, говорят… Сюда нешизофреников не берут.