Читать книгу "Письма императора - Валерия Вербинина"

– Кажется, я видела месье Саварена? – спросила она, кончиком веера указывая на писателя.

– Да, он здесь, – довольно сухо подтвердил Марсильяк. Они с Савареном терпеть не могли друг друга – с тех пор, как Марсильяк увел у писателя его любовницу, а тот отомстил, разрушив намечавшийся выгодный брак журналиста. – Кстати… Не знаю, правда ли это, но ходят упорные слухи, что романы месье Саварена выходят быстрее, чем он успевает их писать. – Журналист понизил голос. – Поговаривают, будто он пользуется услугами литературных негров.

– Да что вы говорите! – воскликнула Амалия. По тону журналиста она догадалась, что писатель чем-то насолил ему, но говорить об этом с Люсьеном явно было бессмысленно.

– А вот академик Шанталь, – ухватился Люсьен за первую же возможность отвлечь приглянувшуюся ему красавицу от опостылевшего сердцееда. – Хотите, я познакомлю вас с ним? – И, не слушая ответа Амалии, он решительно увлек ее за собой.

В самом деле, маленький академик, старый, сморщенный и почти лысый, представлял для него куда меньше опасности, чем черноволосый красавец Саварен с его холеными усиками и жгучими глазами.

– Месье Шанталь, позвольте вам представить баронессу Корф, подданную русского царя. Она весьма о вас наслышана и пожелала, чтобы я познакомил вас с ней.

Радуясь своей сообразительности, Люсьен прямо-таки сиял улыбкой, но его радости быстро пришел конец, потому что, завидев Амалию, сморщенный старичок словно преобразился. Он заявил, что для него великая честь познакомиться с баронессой, что он питает к русскому царю самые лучшие чувства, а что касается его подданных, по крайней мере некоторых, то он, Шанталь, готов ради них съесть свои академические пальмы с учебником латыни в придачу. По крайней мере, именно таков был смысл его весьма напыщенной речи.

– Как вы относитесь к Плинию, баронесса? – учтиво спросил он.

– К какому именно Плинию – Старшему или Младшему? – поинтересовалась Амалия.

Старичок радостно закудахтал:

– Верите ли, госпожа баронесса, но я так и знал, что вы непременно спросите об этом! Как ни печально, но уже в наши дни образование утрачивает свою былую ценность, и недалеки те времена, когда большинство людей с трудом сможет отличить Горация от Овидия. Что касается Плиниев, то их прямо-таки преступно часто смешивают! Хотя между Старшим и Младшим Плинием нет абсолютно ничего общего, и даже стиль…

Амалия беспомощно оглянулась на журналиста, и Люсьен немедленно воспрянул духом.

– Кажется, вы еще незнакомы с хозяином дома? – поспешно спросил он. – Простите, месье Шанталь, но я просто обязан украсть у вас госпожу баронессу. Обещаю, я ее верну!

И он увел Амалию из-под самого носа академика, да так ловко, что бедному Шанталю осталось только стоять на месте да хлопать глазами.

– Простите, – сказал Марсильяк Амалии. – Это моя ошибка. Старик просто помешан на древних писателях… Жером! Это баронесса Амалия Корф. Баронесса, это Жером де Сен-Мартен.

– Кажется, мы уже знакомы, – заметила Амалия, протягивая руку хозяину дома.

– О да, к счастью, – с улыбкой отвечал тот.

Теперь, зная, кем именно является этот человек, Амалия внимательнее посмотрела на него. Признаться, она была разочарована. Она ожидала увидеть во внуке героя хоть какое-то сходство с великим императором, но перед ней стоял обыкновенный мужчина средних лет, невысокий, темноволосый, с заурядным лицом и близорукими глазами. Общего с Наполеоном у Жерома де Сен-Мартена был разве что серый сюртук, да и в том была заслуга не его, а портного. Тем не менее Амалия сказала:

– Рада вновь видеть вас, месье де Сен-Мартен.

К ним подошла герцогиня де Лотреамон. Взгляд, каким она наградила Амалию, не сулил последней ровным счетом ничего хорошего.

– Дорогой Люсьен, – проворковала герцогиня, беря под руку журналиста, – а я тебя везде ищу! Вы позволите? – И она уволокла кузена на буксире, как пиратский корабль тащит захваченное судно. Потомок Наполеона с улыбкой поглядел им вслед.

– Вы со многими здесь знакомы, баронесса? Нет? Тогда я сочту за честь представить вас. – И он повел Амалию по гостиной, знакомя с гостями.

– А это кто? – спросила Амалия, подбородком указывая на молодого блондина, который разговаривал с депутатом Кассиньяком и нет-нет да поглядывал на нее. Именно с ним она столкнулась когда-то на лестнице, покидая бал герцогини де Лотреамон.

– Принц Луи де Ларжильер, – ответил Жером.

Амалия подняла брови.

– Я слышала, он сторонник графа Парижского, – не удержалась она. – Разве он не роялист?

Жером улыбнулся.

– А вы думали, у меня бывают только бонапартисты? Вовсе нет. Шанталь, к примеру, республиканец. Говорят, он даже сочувствовал коммунарам… Писатель Саварен вообще не имеет никаких политических убеждений – он выше этого. Да и вашего знакомого графа Шереметева, – Сен-Мартен поглядел на русского посла, который в углу гостиной беседовал о чем-то с префектом полиции, – трудно назвать нашим другом.

Закончив беседу с Кассиньяком, принц Луи подошел к Жерому и Амалии.

– О чем это ты говорил с нашим Полем? – осведомился у него Жером. – Уж не вызывал ли его на дуэль?

– Если бы я вызвал его на дуэль, тебе пришлось бы срочно заказывать ему траурный венок, – беззлобно отозвался принц. – Надеюсь, это не твоя жена, – добавил он, косясь на Амалию, – не то венок придется заказывать тебе.

«Казарменный юмор», – мелькнуло в голове у Амалии. Где-то в газете она читала, что принц служит под началом не то герцога Омальского, не то герцога Шартрского. Оба эти вельможи королевской крови были его ближайшими родственниками.

– Луи, умоляю тебя, оставь свои шутки, – с гримасой досады промолвил Жером. – Не то госпожа баронесса подумает, что ты дурно воспитан.

Луи смутился. По правде говоря, он счел Амалию слишком красивой для того, чтобы быть аристократкой, и решил, что она какая-нибудь актриса вроде Лафрессанж. Известие, что она одного с ним круга, приятно удивило его.

– Я знаю, мне нет прощения, – смиренно сказал он. – Но, может быть, – прибавил он, обращаясь к Жерому, – ты все-таки представишь меня?

Без особой охоты Сен-Мартен выполнил его просьбу. Принц поцеловал Амалии руку и сказал, что, вне всяких сомнений, она является самой красивой дамой на этом вечере.

– А вы, сударь, самый галантный кавалер, – с едва различимой иронией отозвалась Амалия.

Принц заверил, что в ее присутствии не проявлять галантности – преступление. Амалия слушала его, рассеянно обмахиваясь веером, и прикидывала, через какое время она сможет без свидетелей переговорить с послом, а принц Луи, чувствуя, что мыслями красавица находится где-то далеко, распустил павлиний хвост своего красноречия. Он осыпал Амалию комплиментами, как бы между прочим попытался у нее выспросить, давно ли она замужем и где обретается барон Корф, дал понять, что остальные приглашенные ни черта не стоят, потому что, когда появляется солнце, звезды должны исчезнуть… Но похвалы, которые расточал Амалии красивый породистый блондин, не трогали ее, и то, что ее собеседник был самым настоящим французским принцем, не заставляло ее сердце биться ни на удар чаще.