Читать книгу "Нирвана с привкусом яда - Анна Данилова"

Алла сделала страшные глаза и показала на дверь, ведущую в кухню, где находился Григорий, затем приложила палец к губам, мол, замолчи немедленно… Фраза, начатая Женей, должна была, по мнению Аллы, закончиться примерно так: «…соберу сумку и оставлю тебя с Диденко на всю ночь…» – или что-нибудь в этом духе.

Женя замолкла на полуслове и вопросительно взглянула на дверь. Видимо, оценив ситуацию, а может, наоборот, ничего не поняв, но вспомнив, что она актриса, она вдруг сказала:

– …соберу сумку и… поминай, как звали!

Алла улыбнулась и кивнула головой.

– Женя, у меня гости… Гриша!

Григорий, оглушенный монологом внезапно появившейся, по всей вероятности, хозяйки квартиры, то есть родственницы Аллы, вышел из кухни, где он приходил в себя после поцелуя, и представился:

– Я – Григорий, брат Натана…

– Евгения, очень приятно… и неожиданно…

– Приехал вот за Аллочкой. Думаю, она уже развеялась, немного пришла в себя… Нам с ней пора в Москву. Дела, знаете ли…

– Вы извините, – засуетилась Женя, кидаясь в спальню, как в речку с холодной водой, и продолжая оттуда бросать фразы: – Но я очень спешу, у меня тоже, знаете ли, дела… Это хорошо, – она вынырнула из спальни с ночной сорочкой в руках, – это хорошо, что вы приехали… Аллочке здесь скучновато, тем более что меня почти никогда не бывает дома… А то расследование, которое она ведет, все равно бессмысленно, девчонок-то не вернешь… Она вам сама все расскажет… Алла, ты должна была предупредить меня, что у нас гости, а то я с самого порога выложила тебе все новости своей личной жизни, – пробормотала она, пытаясь придать своему голосу смущение и растерянность, – неудобно как-то получилось…

– А что за расследование? – удивился Григорий. – Что-нибудь случилось?

Алла, привалившись к стене и не вмешиваясь в разговор Жени с Григорием, спрашивала себя, что будет, когда раздастся звонок в дверь (а это должно произойти с минуты на минуту) и на этот раз на пороге возникнет Диденко? Жене-то что, ей все равно, в ее жизни появился Вилли, а что она скажет Сергею, как представит Григория и наоборот – как она объяснит Григорию ночной визит молодого следователя? Срочным делом? И почему ей так не хочется, чтобы Григорий заподозрил ее в связи с этим человеком? Чего она стыдится? Натана-то уже нет! А жизнь продолжается…

Еще в одном чувстве, охватившем ее, она попыталась разобраться: почему, увидев Григория и успев побывать в его недвусмысленных объятиях, она испытала примерно такое же благостное умиротворение, как тогда, в гостиничном номере, куда умыкнул ее с Чардыма Натан? Неужели причиной тому – кровь братьев, Натана и Григория, которая действует на нее, как прохладная морская вода, успокаивает, баюкает и делает ее безмятежной и сильной? И если Диденко – это порыв страсти, фонтан плотских удовольствий и напоминание о бурной веселой молодости, то Григорий – вторая по счету мирная гавань, именуемая браком… Когда он, прижав ее к себе, поцеловал, она увидела себя подающей ему на завтрак (в их с Натаном огромной квартире, на кухне) омлет с брынзой (как любил Натан и непременно должен любить Григорий).

– Сейчас отпустим Женю, а я потом тебе все объясню, – сказала она, подталкивая его обратно в кухню. – Давай здесь посидим, подождем, пока Женя соберется, не будем ей мешать. Выпить хочешь?

– Если только чаю, – нежно, как-то по-семейному, согласился Гриша и, как показалось Алле, чуть ли не всхлипнул от умиления. – Я вижу у тебя тут зеленый чай…

Женя пронеслась по своей квартире ураганом, успев не только собрать вещи, но и, затащив на секунду в спальню свою племянницу, шепнуть ей, чтобы она не натворила глупостей и не спугнула шурина, что он, если, конечно, холостой, много лучше нищего и легкомысленного Диденко и что она будет круглая дура, если не оценит того, что Григорий приехал сюда только ради нее, что ей не стоит распыляться на провинциальных следователей, а поберечь себя для брата Натана, человека не с улицы, а почти родного, который заменит ей Натана лучше любого другого мужчины.

Жене хватило всего несколько минут, чтобы оценить ситуацию и распознать в ночном госте будущего мужа своей племянницы.

– Алла, не паникуй, возьми себя в руки и успокойся, а я задержу Диденко, ему здесь нечего теперь делать, он может только все испортить… – сказала она напоследок, сжимая ладонь Аллы, словно пытаясь таким образом передать ей свою уверенность и решительность. – Положись на меня…

Она знала, что говорила, потому как знала Диденко, его привычки и манеру тянуть время, не признаваясь женщине ни в любви, ни в ненависти, ни, что самое ужасное, в равнодушии. Он был влюбчив, но инертен, вял и неуверен в своих чувствах. Потому они и расстались: Жене нужен был либо муж, либо постоянный партнер. Сергей не тянул ни на того, ни на другого. Господи, спасибо, что у нее теперь появился Вилли…

Она выбежала на улицу, предвкушая встречу с ожидавшим ее в машине Вилли, и в подъезде, на лестнице, уже перед самым выходом, столкнулась с Диденко. Она не узнала его: светлый летний костюм, в руках букет гладиолусов.

– Сереженька? Привет! – Она не могла упустить случая, чтобы не поцеловать его хотя бы в щеку. Как не могла бы, пожалуй, пройти мимо благоухающего прекрасного цветка, чтобы его не понюхать, не потрогать…

– Женя? – Диденко опешил, когда увидел ее в подъезде. Она же не должна была появиться у себя по крайней мере до утра. – Ты куда?

– Да ты не переживай, я ухожу… Но и тебе там тоже делать нечего. К ней брат приехал, понимаешь, она и так задержалась здесь… Вот, приехал, чтобы забрать в Москву, чтобы она вернулась к своей обычной жизни… Тебе нельзя туда, послушайся моего совета…

Она намеренно не сказала, что приехал брат Натана. Пусть потом разбираются. Сейчас самое главное оставить Аллу на всю ночь с Гришей. Они родные люди…

– Ну и что, что приехал брат? Вот и познакомимся. И вообще, Женя, это не твое дело… Я не хочу быть с тобой грубым, но Алла теперь – моя.

– Вот только посмей подняться к ней, – неожиданно преисполнилась ненавистью к этому эгоисту, укравшему у нее несколько месяцев жизни, Евгения. – Ты и мне морочил голову сколько времени… Теперь принялся за мою племянницу? Конечно, я понимаю тебя, она моложе, красивее и все такое… Но я не такая дура, чтобы не понять, что ты положил на нее глаз еще и потому, что надеешься, вероятно, на то, что она увезет тебя в Москву, устроит на работу в прокуратуру… Все правильно, Сереженька, – истерически хихикнула она, – зачем тебе какая-то актриса из захудалого театра, когда ты можешь устроить свою жизнь в столице… Она богата, Сережа, и ты это понимаешь. Она очень богата… Но только вот ты не нужен ей. Она принадлежит другому обществу и там найдет себе мужа. А ты? Ну что ты можешь ей дать?

Они разговаривали на лестнице, и голос Жени становился все громче и громче. Она обличала его, бросала ему в лицо обвинения и подозревала в корысти. И все сказанное ею звучало так убедительно, что Диденко стало не по себе. И вдруг она пустила в ход тяжелую артиллерию: