Читать книгу "Гнев смотрящего - Евгений Сухов"

* * *

Молодые пацаны, которых Барнаул по указанию Коляна срочно вызвал из Таежного, после переезда в Москву отнюдь не вкусили тех романтических ощущений, на которые рассчитывали. Каждое утро их грузили в кузов крытой «Газели», строго-настрого запрещая выглядывать, и куда-то везли. Судя по звукам, доносившимся снаружи, через некоторое время «Газель» выезжала за город, мчалась по шоссе еще примерно минут сорок, затем заезжала в какой-то загаженный гараж. В гараже ребята вылезали из кузова, через дверь в кирпичной стене переходили в только что отстроенное здание придорожного ресторана «Русь», к которому примыкал гараж, а потом спускались в подвал. В подвале при свете пары тусклых лампочек под потолком их глазам представал пролом в стене и черное жерло тоннеля. В подвале имелось достаточно лопат, кирок, носилок, фонарей. У одной стены громоздились крепежные балки, которыми укрепляли потолок и стены тоннеля, у другой возвышался штабель мешков с землей. Землю выносили скрытно, только в аккуратно зашитых мешках, а мешки волокли в гараж и загружали ими «Газель». Потом грузовичок заезжал куда-нибудь в лес, там из мешков вытряхивали землю, пустые мешки забирали с собой и уезжали. Землекопы-проходчики в тоннеле менялись каждые полчаса: один полчаса долбил грунт изо всех сил, потом его сменял другой, потом третий и так далее, пока очередь вновь не доходила до первого. Ребята старались не щадя сил, поскольку им с самого начала было сказано:

– Это ваше главное испытание. В нашем деле из пистолетов шмалять не главное. Иногда нужны терпение и дисциплина.

Однако дни шли за днями; тоннель удлинялся, а работе все не было конца, и пацаны приуныли. Они по-прежнему трудились старательно, но уже без прежнего энтузиазма. Работа была сугубо секретной и потому особенно нудной – ни прогуляться, ни осмотреть окрестности, ни просто выглянуть на свет божий. О каких-то развлечениях не было и помину. Конечно, кормили ребят отлично – так, как им никогда не приходилось питаться дома, в Таежном. Горячую хавку привозили в больших термосах, и там были жареные куры, ярко-красный борщ, источавший множество вкусных запахов, плов с разнообразными пряностями, мясо, тушенное с овощами и травами, и прочие столь же вкусные вещи. Если землекопы заказывали что-то сами, то их пожелания непременно исполнялись – так распорядился Колян, который не хотел, чтобы у молодых бойцов бандитская жизнь ассоциировалась только с тяжелой и монотонной работой.

– Пацанов надо побаловать, – говорил бригадир. – Девок им, конечно, пока не видать, но пусть хотя бы жрут от пуза. Пускай прикинут: если бригада может их так кормить, пока они работают, то она им даст все, когда они будут отдыхать.

Холодные закуски ребятам привозили самые разнообразные – и лососинку, и осетринку, и икорку, и всевозможные мясные изделия, а ко всему этому горячий хлеб, овощи, зелень и фрукты. Сигареты привозили самые дорогие – всякие там «Примы» и «Беломоры» Колян запретил.

– Пусть привыкают к хорошему, – заявил он, – тогда будут ценить жизнь в бригаде, тогда их к прежней жизни не потянет.

Прохладительными напитками землекопов снабжали в таком же изобилии, но из горячительных допускалось только пиво, и то в умеренных дозах, чтобы исключить всякие неожиданности. Ребятам запрещалось пить даже на той московской квартире, где они порой ночевали.

– Один пьяный скандал, один засвет перед ментурой – и все, ребят можно отправлять обратно в Таежный, они уже здесь не нужны.

От такой жизни «молодые волки», которых превратили в кротов, начали постепенно звереть. Первые пару недель их еще как-то развлекали разносолы, которыми их кормили, но затем еда в качестве единственного развлечения перестала их удовлетворять. Роптали они потому, что им надо было дать какой-то выход накопившейся усталости. Однако во всяком человеческом сообществе непременно находится смутьян, который принимает народный ропот за чистую монету и стремится немедленно и любой ценой изменить жизнь. Если такую паршивую овцу вовремя не вышвырнуть из стада, то она его испортит. Смутьян завелся и в компании сибирских землекопов – высокий, крепкий темноволосый парень, прозванный Паленым за бугристый шрам от ожога, видневшийся у него под скулой. Все разговоры товарищей насчет непосильной работы и скучной жизни вызывали у него горячее сочувствие. Казалось, будто Паленый только и думает о своем униженном положении, хотя дома, в Таежном, он вряд ли мог рассчитывать на что-то лучшее, а уж на такую жратву – и подавно!

– Мы так не договаривались, – брюзжал Паленый. – Нам большие деньги должны платить за такую работу, а нас только кормят. Да на хер мне твоя жратва – ты мне баксы подавай, а жратвы я себе и так куплю!

Его просили говорить потише, но он, наоборот, повышал голос:

– А чего мне бояться?.. Я что, сюда землю копать ехал? Мне серьезные дела обещали! Ломом орудовать я и дома мог. Какого хрена менять шило на мыло? У меня конкретная цель была: поработать в бригаде как боец и в дело войти. И вы все того же хотели, так чего ж вы теперь молчите?

– Паленый, в Таежном пацаны покруче тебя хотели выступить против Коляна, так он им всем головы поотрывал. Смотри, достукаешься – узнает он, как ты хвост поднимаешь, живо с тобой разберется. Ты что, Коляна не знаешь?

Паленому говорили правильные вещи, но он уже закусил удила. Есть люди, которых хлебом не корми – дай покачать права, заявить протест, устроить разборку. Паленый был как раз из таковых. В криминальной среде такие люди долго не живут, но Паленый был в этой среде новичком, а потому и давал волю своему характеру. Ему страшно хотелось поспорить на равных с подручными знаменитого Коляна, а если повезет, то и с самим Коляном.

Что ж, его мечта сбылась, и в этом смысле ему повезло.

Никто не знал, где Паленый хранил сигареты с травкой – вероятнее всего, на московской квартире среди личных вещей. Как-то ближе к ужину во время перекура ребята, толковавшие о том, какую еду им подадут, вдруг закрутили носами – запах травки знали все, его ни с чем не спутаешь. Один Паленый сидел, безмятежно прикрыв глаза, и жадно втягивал в себя дым. В тот момент ему никто ничего не сказал, что курить – это личное дело каждого, лишь бы крыша оставалась на месте. Но вот крыша у Паленого как раз и съехала: докурив сигарету, он еще некоторое время посидел с закрытыми глазами, а потом заговорил на свою излюбленную тему об ущемлении прав молодых бойцов. Уже давно пора было заканчивать перекур, а он все бухтел и бухтел. Землекопы поднялись и попробовали пройти в тоннель, но Паленый встал на их пути, загородив вход и не переставая работать языком. Он размахивал руками, приседал, подпрыгивал, мотал головой – было ясно, что после долгого воздержания травка произвела на него особенно мощное действие. В тот момент, когда его речь достигла высшего накала, наверху лязгнул люк и в подвал не спеша спустились сначала Барнаул, а за ним молодой человек с бородкой и в темных очках. Однако этот маскарад не сбил землекопов с толку.

– Колян, Колян, – испуганно зашептали они.

Почуяв что-то необычное, примолк даже Паленый. Колян шагнул вперед и остановился прямо перед ним. Хотя Паленый теперь молчал, но во время спуска в подвал до ушей бригадира успели долететь слова насчет того, что «сам бугор сейчас большие бабки делает, а нас поставил сюда землю ковырять» и что «раз все в одной бригаде, значит, все должны любую работу делать, и плохую, и хорошую».