Читать книгу "Ты только попроси. Сейчас и навсегда - Меган Максвелл"

Когда песня заканчивается, мы смотрим друг другу в глаза. Наклонившись, Эрик нежно целует меня в губы.

– Одевайся, Джуд, – похотливо произносит он.

Меня распирает от радости. К тому же я не могу сдержать улыбку, когда вижу, что он принес мне мужские трусы.

– Оп-ля… Они очаровательны! Да еще и от Армани. Секси!

Эрик улыбается, шлепает меня и вручает белые мягенькие носочки.

– Одевайся и больше не провоцируй меня, искусительница! Садись поближе к камину. Я пойду в кухню и принесу тебе чего-нибудь поесть.

– Не нужно, Эрик, правда.

– О да, дорогая! – настаивает он. – Нужно. Садись и жди, пока я не вернусь.

Радуясь своему и его счастью, я покорно сажусь ближе к камину. Он целует меня и уходит. Оставшись в кабинете одна, я начинаю осматриваться под фантастическую музыку Норы Джонс. Беру свой мокрый рюкзак и достаю расческу. Снова сажусь на ковер и принимаюсь распутывать слипшиеся волосы. Я не успеваю распутать и половины, когда в кабинет входит Эрик с подносом в руках. Он ставит его на стол и опускается рядом со мной.

– Давай расческу. Я помогу тебе.

Слушаюсь его, словно маленькая девочка, и даю себя расчесать. У меня мурашки бегут по коже, когда я чувствую, как его руки ласково распутывают мне волосы. Он бывает таким нежным, что мне кажется невероятным, что я когда-то могла с ним ссориться. Закончив, он целует меня в макушку.

– Все, твои волосы снова прекрасны. А теперь давай поешь.

Встает, берет поднос со стола и опускает его на ковер. Затем садится рядом и целует меня в шею.

– Малышка, ты просто чудо.

По его лицу, словам, взгляду, по всему нему видно насколько он рад, что я сейчас нахожусь здесь. Услышав вкуснейший запах бульона, я беру пиалу. Эрик не спускает с меня глаз, когда я, сделав глоток, ставлю пиалу на поднос.

– Ты удивлен, правда?

– Очень, – признается он, убирая с моего лица прядь волос. – Ты никогда не перестаешь меня удивлять.

Я смеюсь.

– Когда я собиралась сесть на самолет, позвонил отец. Я поговорила с ним, и он сказал, что если меня сделает счастливой то, что я останусь с тобой, то я должна остаться и не упускать возможности быть счастливой. Ему важнее знать, что я здесь с тобой и счастлива, чем держать меня рядом с собой и знать, что я по тебе скучаю.

Эрик улыбается, берет сэндвич с йоркской ветчиной, который сам для меня приготовил, и подносит к моим губам.

– Малышка, твой отец – удивительный человек. Тебе очень повезло, что он у тебя такой.

– Да, папа – самый добрый человек, которого я когда-либо знала в своей жизни, – отвечаю, проглотив вкуснейший кусочек. – Он даже сказал, что хорошо начинать новую жизнь с тобой как раз в новогоднюю ночь и что я должна этим воспользоваться. И он прав. Это наше начало, и я хочу вместе с тобой его отпраздновать.

Эрик снова дает мне сэндвич, и я его кусаю. Когда я вижу, что до него дошел смысл только что сказанного, я добавляю, прикрыв ему рот:

– Я действительно остаюсь с тобой в Германии. Тебе от меня не избавиться.

Он настолько ошарашен новостью, что даже не знает, как реагировать, а потом бросает сэндвич на поднос, охватывает мое лицо руками и произносит возле моих губ:

– Ты самое лучшее, самое красивое и чудесное, что было в моей жизни.

– Серьезно?

Эрик улыбается, целует меня в губы и заверяет:

– Да, сеньорита Флорес. – И, уловив в моем взгляде намекающий огонек, хрипло заявляет: – Пока ты не доешь бульон, сэндвич и десерт, я даже и не подумаю удовлетворять твои желания.

– Весь сэндвич?

Мой немец кивает и произносит так, что у меня мурашки бегут по коже:

– Весь.

– И банан тоже?

– Конечно.

Его ответ меня ужасно радует. Беру бульон и, пока пью, смотрю на Эрика поверх чашки. Я соблазняю его глазами и вижу в его взгляде возбуждение.

Боже мой, господи! Эрик, как же ты меня заводишь!

Выпив весь бульон, молча ставлю на поднос пиалу и съедаю сэндвич. Запиваю водой и, когда беру банан, смотрю на него, улыбаюсь и кладу назад на поднос.

– А на десерт… я предпочитаю тебя.

Эрик смеется, целует меня, а я толкаю его, чтобы он лег на ковер. Мы оказываемся рядом с горящим камином.

Одни… Возбужденные… И горящие желанием поиграть.

Я сажусь верхом на него. От моего прикосновения и ласк его аппарат становится твердым, и он готов дать мне то, что я хочу, и то, что мне так нужно.

Его руки медленно и неторопливо поднимаются по моим ногам и останавливаются на бедрах.

– Малышка, я до сих пор не могу поверить, что ты здесь.

– Прикоснись ко мне и поверь в это, – завлекаю его, смотря ему прямо в глаза.

С каждой секундой мое возбуждение растет, и я решаю снять с него толстовку.

Начинаю обнажать его снизу вверх и с торжествующей улыбкой открываю своему взору его живот, кладу на него руки и медленно поднимаюсь к груди. По пути вверх я наклоняюсь, он льнет ко мне губами навстречу, и мы сливаемся в поцелуе. Он берет меня за руки.

– Эрик, ты меня заводишь, как… мотоцикл.

Он улыбается, и я улыбаюсь ему в ответ.

– Хочешь, я покажу тебе, как ты меня заводишь? – спрашивает он, тяжело дыша от возбуждения.

– Очень.

Эрик кивает, хватает меня за трусы и без предупреждения снимает с меня их. Затем делает то же самое с толстовкой, и я оказываюсь перед ним полностью обнаженной. Его руки тянутся к моей груди. Привлекая меня к себе, он шепчет:

– Дай мне их.

Горя от возбуждения, я наклоняюсь, предлагаю ему свое тело, свою грудь. Он с нежностью ее целует, затем захватывает ртом сначала один сосок и, когда тот становится твердым, как горошинка, переходит ко второму. Все это время он руками крепко меня держит. Наверное, чтобы я не вырвалась. Некоторое время я наслаждаюсь его ласками, которые будят во мне неистовое желание. Они потрясающие, пылкие и страстные. Потом своими сильными руками он приподнимает меня, проскальзывает у меня между ног, и я оказываюсь сидящей у его лица.

У меня все сжимается в животе, когда я чувствую его горячее дыхание в центре моего желания. О да! Он обнимает меня за талию, и я, изнемогая от нетерпения, слышу, как он говорит:

– Я сейчас буду лакомиться тобою. Расслабься и наслаждайся.

Сидя над его ртом, я получаю удовольствие от того, что только что пообещал Эрик. Его жадный, жаждущий язык ищет центр моего наслаждения, пробует меня, как изысканное блюдо, вырывая из меня неконтролируемые стоны. Закрыв глаза, я с каждой секундой распаляюсь все больше и больше. Раз за разом, прикасаясь языком ко мне, уже пылающей от возбуждения, он доводит меня почти до пика, но не дает мне закончить. Я схожу с ума от этого и пытаюсь запротестовать.