Читать книгу "Вангелия - Владимир Сотников"

Если бы Ольга могла не починиться его словам, а еще более – силе, исходящей от его рук, от всего его существа, то увидела бы, что взгляд, которым он смотрит на нее, стал совсем другим. Ни хладнокровия не было больше в этом взгляде, ни отстраненности…

Но этого нового взгляда Ольга уже не видела. Она спала.

Глава 24

Алексей Незнамов принимал пациентов в небольшой клинике в центре Софии. Он уже собрался войти в здание, когда к нему подбежала девушка и протянула листовку.

– «Требуем пакта с СССР! Да здравствует союз с СССР!» – прочитал Незнамов. – Вы коммунистка? – поинтересовался он.

– Я патриотка Болгарии! Мы не должны воевать на стороне Гитлера! Царь Борис сотрудничает с фашистами. Это позор и преступление! – быстро выпалила она.

Девушка была молода, красива, и воодушевление лишь усиливало ее юную красоту.

Незнамов пожал плечами, спрятал листовку в карман и вошел в клинику.

Возле его кабинета уже сидел фон Дидерикс из немецкого посольства.

– Извините, что вам пришлось ожидать, – сказал Незнамов. – Через минуту я вас приглашу.

Фон Дидерикс в самом деле вошел в кабинет ровно через минуту, за что и поблагодарил доктора – по-немецки, как он выразился, пунктуального.

– И все же я немного опоздал, – возразил Незнамов. – Меня не извиняет даже то, что это произошло из-за юной красотки, которая задержала меня на улице.

– О, это весьма приятная причина! – улыбнулся фон Дидерикс.

– К сожалению, у нее не было на мой счет никаких приятных планов. Она всего лишь занималась агитацией.

Он кивнул на листовку, лежащую у него на столе. Фон Дидерикс прочитал ее и пожал плечами.

– Да, здесь еще со времен турецкого ига сильны прорусские настроения, – сказал он. – Это традиция. Потому болгары и не понимают очевидной выгоды, которая наступит для их страны, если она станет союзником Германии, как предлагает фюрер. Но со временем они это поймут. Безусловно, поймут.

– Вы думаете, Болгария все-таки вступит в Тройственный союз? – без особого интереса спросил Незнамов.

В окно кабинета было видно, как двое полицейских снимают со стены дома напротив плакат «Да здравствует союз с СССР!», а третий уводит девушку, раздававшую листовки. Незнамов задернул шторы.

– Уверен, что вступит, – кивнул фон Дидерикс. – У царя Бориса просто не будет другого выхода, как стать нашим союзником. А что, вы поддерживаете идею о пакте Болгарии с большевиками?

– Вот уж точно нет, – хмыкнул Незнамов.

– Но ведь это ваши соотечественники, – заметил фон Дидерикс.

– Мои родители покинули Россию именно потому, что к власти пришли большевики, – объяснил Незнамов. – Так что я с десятилетнего возраста противник этой власти. Но в данный момент большевики интересуют меня меньше, чем ваш здоровый сон, – широко улыбнулся он. – Помогли порошки, которые я прописал в прошлый раз?

– Порошки отменные, доктор. – Фон Дидерикс улыбнулся еще шире. – Но ведь вы говорили еще о каких-то процедурах? Я готов! – воскликнул он. – Слухи о том, что вы творите чудеса, подтверждают многие. Я весь в вашей власти!

– Ну, слухи о чудесах всегда бывают сильно преувеличенными, – возразил Незнамов.

– Но ведь это правда, что вы лечите внушением? – поинтересовался фон Дидерикс. – И разве это не чудо?

– Всего лишь лечебный гипноз, – пожал плечами Незнамов. – Релаксация. Никакого чуда.

Глава 25

«А вдруг Ванга сможет сотворить чудо? – со страхом и тоской подумала Любка. – Иисус Христос сотворял же. А Ванга наша… хоть и не Иисус, но все же не такая, как все».

Только чудо могло сейчас помочь отцу, это Любка понимала с того дня, когда в разгар лета он неожиданно вернулся домой, хотя подрядился на работу до самой зимы.

И вот теперь отец лежал на топчане, и из-за занавески, которая скрывала его, доносились только обрывистые слова:

– …дом построить… не успел… конец…

Ванга выглянула оттуда, из-за занавески, и приказала:

– Любка, воды принеси. И чистую тряпицу. Надо его протереть.

Когда Любка пришла с миской воды и расстегнула на лежащем в забытьи отце рубаху, чтобы выполнить сестрино поручение, то не смогла удержать вскрик.

– Что? – тревожно спросила Ванга.

– Язвы у него… – проговорила Любка. – На груди, на шее.

Ванга медленно провела ладонью по отцовской груди. Потом встала и молча вышла.

Когда Любка выскочила на улицу вслед за ней, Ванга стояла, прислонившись к глиняной стене дома.

– Может, звездной травы заварим? – робко спросила Любка. – Василу помогло же.

Отвар звездной травы, которую как будто бы приказал собрать призрачный всадник, в самом деле помог, когда тяжело простудился брат.

– Не надейся, сестричка, – тихо сказала Ванга. – Отец умрет. Завтра, может.

– Как же мы одни будем? – всхлипнула Любка.

– Мы взрослые, – сурово ответила Ванга. – Уже и ты выросла, и Васил с Томе. Вытянул вас отец.

– Все равно… Без защиты останемся, без помощи.

– Бывает, люди и без защиты, и без помощи с самого детства живут.

– Ты про Ольгу свою говоришь? – догадалась Любка.

Ванга почему-то вспоминала свою подругу так часто, как будто та жила где-нибудь рядом и они виделись каждый день.

– Да, – кивнула Ванга. – Вот кому трудно. Но всем бы иметь такой сильный дух.

Если бы Ольга слышала, что говорит о ней ее слепая подруга, то удивилась бы безмерно. Сама она находила в себе сейчас отнюдь не силу, а одну лишь растерянность.

Ольга работала у Алексея Незнамова уже несколько месяцев. И с каждым новым днем, который проводила с ним, понимала, что влюбляется в него все сильнее…

И за все эти месяцы Незнамов не изменился в своем отношении к ней ни на йоту! Его взгляд скользил по ее лицу с такой отстраненностью, словно это было лицо случайной прохожей, и не просто прохожей, а какой-нибудь старухи. И тон, которым он разговаривал с нею, был отмечен теми же сухими врачебными интонациями, что и в дни ее болезни.

«Что ж, – говорила себе Ольга, – зато он дал мне работу. Могла ли я мечтать о большем счастье?»

Но лишь разум говорил ей это, а сердце тут же отвечало: «Могла, могла! Ты мечтала о большем с той самой минуты, когда увидела его глаза, которые смотрели на тебя из твоего полузабытья…»

– Доброе утро, Ольга Андреевна, – услышала она и подумала: «Даже по имени ни разу не назвал! Да, конечно, я для него чужая».

Ольга открывала дверь парадного, чтобы выйти на улицу, а Незнамов спускался по лестнице со второго этажа, где были расположены комнаты жильцов.