Читать книгу "Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю - Томас Эсбридж"

Новый порядок укрепил свои позиции созданием нового культа реликвии, призванного изгнать из памяти воспоминания о Святом копье. Около 5 августа была найдена часть Истинного креста. Эта реликвия, вероятно представлявшая собой потрепанное распятие — серебряное с золотом, якобы содержала щепку с того креста, на котором умер Иисус. Очевидно, она на протяжении многих поколений мусульманского правления хранилась местным христианским населением. Благодаря Арнульфу и его сторонникам эта реликвия, предположительно связанная с жизнью и смертью Христа, стала тотемом нового латинского Иерусалимского королевства, символом франкской победы и несокрушимости идеала крестоносного движения.

Последняя битва

Ни новый патриарх, ни Годфруа Буйонский не имели возможности как следует насладиться своим новым статусом. В начале августа пришло сообщение о высадке аль-Афдаля в южнопалестинском порту Аскалон (Ашкелон) с армией из 20 тысяч свирепых африканцев. Очень скоро визирь должен был появиться под стенами Иерусалима и попробовать вернуть его исламу. После всех бед и страданий франки, раздробленные на мелкие группы и оставшиеся в прискорбном меньшинстве, оказались перед угрозой уничтожения. С ними могло погибнуть и их замечательное достижение.

Годфруа не стал ожидать начала осады. Вместо этого он решил поставить на карту все и нанести упреждающий удар по Фатимидам. 9 августа он вышел из Святого города. Его воины, как кающиеся солдаты Христа, шли босыми. Их сопровождал патриарх Арнульф с реликвией Истинного креста. За следующие несколько дней Годфруа сумел кое-как собрать трещащий по швам союз латинян. Раймунд Тулузский тоже принял участие в походе. В некогда великой франкской армии теперь осталось не более 1200 рыцарей и 9 тысяч пехотинцев. Эта армия и двинулась на юг к Аскалону 11 августа, но в конце дня латинянам удалось поймать египетских лазутчиков, которые выдали планы аль-Афдаля, а также сообщили сведения о численности его армии. Осознав, что численное преимущество противника составляет не менее двух к одному, крестоносцы решили уравнять шансы, воспользовавшись элементом неожиданности. На рассвете следующего дня они атаковали еще спящих солдат Фатимидов, разбивших лагерь возле Аскалона. Слишком уверенный в себе аль-Афдаль не позаботился выставить достаточное количество стражи, по сути дав франкам свободу действий. Когда латинские рыцари прорвались в самое сердце лагеря, захватили знамя аль-Афдаля и его собственность, враг обратился в беспорядочное бегство.

В испуге Фатимиды залезали на деревья и прятались в листве, откуда их сбивали наши лучники и копьеносцы. Позднее христиане без нужды обезглавили их своими мечами. Другие неверные бросались на землю, пресмыкаясь перед христианами, а наши люди разрубали их на части, как рубят скот, прежде чем нести его на мясной базар.[63]

В шоке аль-Афдаль бежал в Аскалон, откуда немедленно отплыл в Египет, предоставив крестоносцам добить его армию и получить богатую добычу, среди которой был собственный драгоценный меч визиря. Первый крестовый поход выдержал последнее испытание, но мелкая вражда, разделившая его лидеров, стоила очень дорого. Перепуганный и покинутый командирами гарнизон Аскалона был готов сдаться, но мусульмане заявили, что будут вести переговоры только с Раймундом Тулузским, единственным франком, о котором было известно, что он держит свое слово. Опасаясь, что провансальский граф может захватить в нем власть, Годфруа вмешался, и переговоры сорвались. В результате этой упущенной возможности Аскалон остался исламским. В последующие десятилетия возрождающийся флот Фатимидов смог защитить эту палестинскую крепость, и укрепляющееся Иерусалимское королевство постоянно подвергалось опасности египетской атаки.

Возвращение в Европу

После победы при Аскалоне большинство крестоносцев посчитали свою работу сделанной. Вопреки всем ожиданиям, они сумели пережить вооруженное паломничество на Святую землю, вернули Иерусалим христианству и отбросили могучую египетскую армию Фатимидов. Из десятков тысяч людей, принявших крест несколько лет назад, осталась лишь небольшая часть, и теперь большинство из них искали возможность вернуться домой на Запад. К концу лета они присоединились к Роберту Нормандскому и Роберту Фландрскому и сели на корабли, отплывающие из Сирии. С Годфруа осталось всего 300 рыцарей и около 2 тысяч пехотинцев, чтобы защищать Палестину. Танкред тоже остался, привлекаемый возможностью организовать свое независимое государство на Востоке.

Практически никто из крестоносцев не возвратился в Европу, сгибаясь под тяжестью сокровищ. Добыча, собранная в Иерусалиме и Аскалоне, ушла на дорожные расходы, и многие вернулись домой без средств, усталые и больные. Некоторые привезли с собой разнообразные священные «сокровища» — реликвии святых, кусочки Святого копья или Истинного креста, а также просто пальмовые ветви из Иерусалима, символ их паломничества. Петр Пустынник, к примеру, приехал во Францию с мощами Иоанна Крестителя и фрагментом Гроба Господня и со временем основал вблизи Льежа маленький августинский монастырь. Почти все прославились своими подвигами, и впоследствии крестоносцев стали называть Hierosolymitani (путешественники в Иерусалим).

Конечно, тысячи вернувшихся франков не были встречены как герои — такие, как Этьен де Блуа, кто покинул экспедицию до ее завершения и, таким образом, не выполнил клятву. Таких ожидало общественное осуждение. Этьена заклеймила презрением собственная супруга Адела. Он и ему подобные, чтобы смыть позор, вызвались принять участие в следующей экспедиции — Крестовом походе 1101 года. Начиная с 1096 года папа Урбан II подстрекал жителей Западной Европы отправляться в Левант. Урбан умер летом 1099 года, до того, как известие о захвате Иерусалима достигло Рима, но его преемник продолжил его дело, всячески поддерживая организацию широкомасштабной экспедиции для оказания военной помощи зарождающимся франкским поселениям на Востоке. Поддерживаемая рассказами о победах Первого крестового похода, эта кампания пользовалась небывалым успехом. Участвовать в ней рвались те, кто опозорил себя в первом походе, и тысячи новых энтузиастов. Армии не меньше тех, что были собраны в 1096–1097 годах, пришли в Константинополь, где к ним присоединился ветеран первого похода Раймунд Тулузский, недавно прибывший в Византию, чтобы возобновить свой союз с императором Алексеем.

Несмотря на очевидную военную мощь, Крестовый поход 1101 года потерпел шокирующее фиаско. Отвергнув советы Этьена де Блуа и Раймунда Тулузского, экспедиция проигнорировала необходимость совместных действий. Вместо этого через Малую Азию отправилось несколько отдельных армий, и каждая из них была по отдельности уничтожена мощной коалицией местных турецких сельджукских правителей, теперь слишком хорошо знавших, какую угрозу представляет вторжение крестоносцев. Сильно недооценив масштаб вражеского сопротивления, крестоносцы 1101 года были уничтожены серией яростных военных столкновений. Из немногих выживших только горстка, включая Этьена и Раймунда, добралась до Сирии и Палестины, и даже тогда они не достигли ничего реального.[64]