Читать книгу "Рота особого назначения. Подводные диверсанты Сталина - Анатолий Сарычев"

– Вам надо делать массаж ноги по меньшей мере полмесяца, чтобы полностью восстановить работоспособность ноги, – поставил окончательный диагноз Краснов, снова моя руки шнапсом, который лил из фляжки Федоров.

Полив в качестве обратной услуги шнапса на руки Федорову, Краснов встряхнул руками в воздухе и только сделал первый шаг в сторону двери, как Соколов, полностью перевернувшийся на спину и накрытый шерстяным одеялом, скомандовал:

– Отставить!

– Но мне надо идти на свое место в машинном отделении, – попробовал возразить Краснов.

– Всегда выполняй мои приказы, старшина, и не прогадаешь! – жестко оборвал Соколов.

От неожиданно жесткого голоса Соколова Федоров, только начавший садиться, привстал.

– Я не старшина – я краснофлотец! – решил поправить кап-два Краснов.

– Два наряда вне очереди за пререкания со старшими!

Краснов виновато развел руками и только начал поворачивать голову, как Соколов громко отчеканил:

– Приказом комиссара НКВД вам, краснофлотец Краснов, присваивается звание старшины и вы вводитесь в отдел «Скат» Смерша!

– Служу Советскому Союзу! – громко ответил Краснов, радостно улыбаясь.

– Что за шум, а драки нет? Почему этот разгильдяй до сих пор находится в каюте? Его место в машинном отделении! – выдал Звягинцев, входя в каюту, зло посмотрев на Краснова.

– Сколько до рандеву, лейтенант? – не вставая с койки, спросил Соколов.

– Минимум два часа, если чего-нибудь не произойдет! – четко ответил Звягинцев, глазами показывая Краснову на дверь.

– Организуй, лейтенант, обед и что-нибудь выпить. Надо отпразновать присвоение Краснову нового звания! – все так же не вставая с койки, приказал Соколов.

– Слушаюсь! – четко ответил Звягинцев и выскочил из каюты.

Глава пятнадцатая. Неожиданная болезнь Соколова. Рандеву в открытом море

Едва Звягинцев вышел, как кап-два рывком сел на койке и начал надевать форму.

– Вам пока нельзя делать резких движений! – попробовал предостеречь кап-два Краснов.

– Много ты понимаешь! – резко махнул кап-два правой рукой, надевая брюки.

Потянувшись за носками, Соколов скрючился, сморщил лицо и повалился боком на койку.

– Надо сейчас немедленно встать, упереться руками в переборку и потянуть носки к себе, – предложил Краснов, кидаясь к кап-два и начиная его поднимать.

Федоров вскочил с койки и начал помогать Краснову.

В каюту без стука ввалился Звягинцев, неся в руках деревянный поднос, и с ходу начал орать:

– Чем ты, Краснов, занимаешься! Марш в машинное отделение!

– Пошел вон, лейтенант! – рявкнул Краснов, прислоняя кап-два к переборке.

Подняв руки Соколова, упер их в переборку и, упав на колени, стал выпрямлять согнутую левую ногу.

– Как ты смеешь так разговаривать с командиром? Я тебя в штрафбате сгною! – снова заорал Звягинцев, одним движением ставя поднос на стол и нанося два быстрых удара по лицу стоящему на коленях Краснову.

Голова Краснова качнулась, и по лицу потекла струей кровь.

Федоров резко ударил локтем в солнечное сплетение Звягинцева, от чего тот ойкнул и ничком сполз вниз.

– Ногу выпрямляй, кавторанг! Сильней! Как будто толкаешь переборку! – заорал Краснов, захлебываясь в крови.

– Оуу! – взвыл Соколов, в точности выполняя приказ Краснова.

Федоров страховал ладонями голову Соколова, внимательно смотря на искаженное болью лицо кавторанга.

Вот лицо Соколова дернулось, он замотал головой и неожиданно улыбнулся.

Повинуясь жесту Краснова, Федоров обхватил кап-два за талию и осторожно посадил на койку.

– Нападение на командира! Вы все видели! – задыхаясь и ловя ртом воздух, выдал Звягинцев, с ненавистью смотря на Краснова, который со счастливой улыбкой прижимал вафельное полотенце к разбитому носу.

– Я ничего не видел. Только что старшина Краснов спас своего командира от болевого шока, – устало сказал Соколов, осторожно вытягивая левую ногу вперед.

– Здесь нет никакого старшины Краснова! Есть матрос – разгильдяй Краснов, которого я имею право расстрелять за саботаж по закону военного времени! – закричал Звягинцев, выхватывая пистолет.

Удар ребром ладони по бицепсу правой руки, и пистолет с глухим стуком упал вниз.

– Десять суток ареста за пререкания со старшим по званию! – пообещал Соколов, с жалостью смотря на Звягинцева.

– Я не вижу здесь людей старше себя по званию, – держась левой ладонью за правый бицепс, закусив нижнюю губу, заявил Звягинцев.

– Садись, лейтенант, и не дергайся попусту! Приказом комиссара НКВД от вчерашнего числа вашему краснофлотцу Краснову присваивается звание старшины НКВД! По общеармейской классификации это звание приравнивается к лейтенанту. Лейтенант Смерша Федоров приравнивается к капитану! Ну а про меня и говорить нечего. Ты ударил по лицу своего товарища, лейтенанта, в присутствии двух свидетелей – это о чем говорит? – устало спросил кап-два, кивая Федорову, который быстро разлил из принесенной фляжки какую-то желтоватую жидкость.

– Я не могу этого так спустить! Краснов приставал к моей жене! – выпалил Звягинцев, продолжая с ненавистью смотреть на Краснова.

– Да не спал я с твоей женой! На кой она мне сдалась! – ответил новоиспеченный старшина.

– А что ты делал у меня дома во время моего дежурства? Меня послали в патруль, а этот старшина шасть ко мне домой! – выкрикнул Звягинцев, покрываясь багровыми пятнами.

– Да на кой черт мне сдалась эта драная кошка? Что я, баб на Улиссе не найду помоложе? Вон девчонки из школы в экипаж по ночам десятками бегают! Бери любую и веди в каптерку! – выдал длинную тираду Краснов.

– Что же ты два часа у меня дома делал? – не отставал Звягинцев.

– Твоя Лизка прибежала в экипаж и давай вопить, что у нее замок сломался, а утром ей на работу надо, а ты в наряде. Дежурный поднял меня и приказал починить замок! Я взял с собой Лугина, и мы вместе пошли. Замок я за час починил, а потом Лизка попросила починить шифоньер, а Лугина Верка из шестой квартиры прихватила и дала за него бутылку армянского коньяка, с условием, что я буду чинить шкаф не меньше двух часов.

За час я починил шкаф и этажерку, а потом сидели и пили чай с конфетами «Мишка на Севере». Лизка угощала меня блинами с черной икрой! – на одном дыхании выпалил Краснов.

– Какая дура! Мне икру из Хабаровска привезли! И я ей строго-настрого приказал никого не то что угощать – говорить нельзя! – возмутился Звягинцев, лицо которого приняло нормальную окраску.

– Чья жена Верка? – поинтересовался Соколов весьма благожелательным тоном, но было четко видно, что отвечать надо быстро и правду.