Читать книгу "Эхо возмездия - Валерия Вербинина"

– Но, может быть, было что-то еще? Вы не заметили в его поведении ничего странного?

– Странного? – Ольга Ивановна пожала плечами. – Он очень искренне благодарил Павла Антоновича, потом говорил всякие глупости… пытался задеть баронессу Корф, потом предложил тост за мистера Бэрли и сказал, что если тот пожелает описать его процесс в своей книге, то Колозин к его услугам. Что было дальше, я не знаю, потому что за мной приехали, и я ушла.

– Насколько мне известно, – сказал Порошин, – доктор Волин разрешил вам остаться до конца вечера. Можно узнать, почему вы поторопились вернуться в больницу?

Ольга Ивановна нахмурилась.

– Я была уверена, что Георгию Арсеньевичу понадобится моя помощь, – сдержанно промолвила она.

– Весьма похвально с вашей стороны, – кивнул следователь, решив покамест не заострять на этом внимания. – Возвращаясь к Колозину: вы больше не помните ничего особенного? Какие-то мелочи, может быть, которые показались вам необычными?

– Вы все время возвращаетесь к одному и тому же, – уже с раздражением промолвила Ольга Ивановна. – Поймите же наконец: Павел Антонович – интеллигентнейший человек, и его гости – замечательные люди. Не было такого, чтобы Колозину кто-то угрожал, или оскорблял, или каким-то образом пытался его задеть. И я уверена, что в тот вечер ему даже в голову не могло прийти, что идут последние часы его жизни.

Она встрепенулась и повернулась к двери. Через несколько секунд Волин показался на пороге. Врачи в то время носили не халаты, а фартуки, закрывающие одежду спереди, и фартук доктора был заляпан темной кровью.

– Я закончил вскрытие, – сказал Волин, протягивая следователю пулю. – Вот это я вытащил у него из головы. Насколько я могу судить, Колозина застрелили из дешевого револьвера.

Он подошел к рукомойнику, но вода текла тонкой струйкой, и ее было недостаточно. Ольга Ивановна вышла стремительными шагами, вернулась с большим кувшином и стала лить воду доктору на руки.

– Ну, было бы странно, если бы его застрелили из пушки, – протянул Порошин, разглядывая пулю. – А что насчет времени смерти?

– От двух до четырех часов ночи, судя по всему.

– Скажите, Георгий Арсеньевич, вы уверены в стороже и сиделках?

– Вполне, – ответил доктор. – Палата, куда положили Василису Матвеевну, находится на втором этаже. Сиделки заглядывали ночью, Ольга Ивановна тоже заходила, при каждом осмотре господин Печка был на месте, сторож внизу опять-таки не видел, чтобы он покидал здание. Вы же говорили с ним, и с сиделками, и с Ольгой Ивановной…

– Сторож мог задремать, уснуть и пропустить тот момент, когда преступник вышел, – проворчал Порошин, – сиделки и Ольга Ивановна находились в палате не все время, и вообще…

– А удивление Печки, когда он узнал, что Колозина убили? – напомнил доктор, снимая фартук и поворачиваясь к следователю. – Он ведь был не на шутку изумлен, и его жена тоже. Ольга Ивановна ведь вам рассказала об их реакции…

– Некоторые преступники любого актера за пояс заткнут, – буркнул следователь. – На эмоции полагаться опасно.

– Признайтесь, вас бы попросту устроило, если бы он оказался убийцей, – бросила Ольга Ивановна с ожесточением.

– Да, – не стал отпираться Порошин, – потому что это имело бы смысл. Но Колозин, который зачем-то ночью отправился погулять, вследствие чего был застрелен неизвестно кем и не понять за что… Как-то в этом не слишком много смысла, вы не находите?

Доктор вздохнул.

– Давайте сначала я расскажу вам кое-что, что обнаружил при более тщательном осмотре. На теле Колозина имеются незначительные повреждения, и они были получены не при жизни, а уже после смерти.

– То есть тело перевозили? – быстро спросил следователь.

– Полагаю, что да. Он был убит где-то в другом месте.

– Что ж, это объясняет, почему Одинцовы уверяют, что никто из них не слышал выстрела, – сказал Порошин, хмурясь. – Кстати, никто из их прислуги тоже ничего не слышал. Скажите, Георгий Арсеньевич…

– Да?

– Может быть, у Одинцовых есть враги? Потому что труп убитого человека не оставляют где попало. Если двигаться по этой дороге дальше, то буквально через несколько минут въезжаешь в лес. Почему же преступник не оставил тело там?

– Полагаю, вам лучше всего обсудить вопрос о врагах с Одинцовыми, – с неудовольствием промолвил Волин. – Лично мне неизвестно, чтобы они с кем-то даже ссорились. Их тут скорее жалеют, но так как они люди самолюбивые, никто эту жалость старается не показывать.

– Скажите-ка мне вот что, господин следователь, – вмешалась Ольга Ивановна. – Вы полдня допрашивали Одинцовых и их прислугу, а также больничный персонал и подозреваемых. Вам не кажется, что логичнее было бы допросить Павла Антоновича и его домочадцев? Ведь Колозин все-таки ночевал в их доме…

– Но труп-то был обнаружен в саду Одинцовых, а главные подозреваемые находятся у вас в больнице, – усмехнулся Порошин. – Теперь, когда мы знаем, что у них алиби, и знаем, что тело перевозили, я могу двигаться дальше.

Он спрятал пулю, церемонно поклонился и исчез за дверью.

– Он просто боится, – сердито сказала Ольга Ивановна. – Допрашивая Павла Антоновича, можно нарваться на неприятности, это не какие-то там Одинцовы, за которых в прессе никто не заступится!

– Лучше пойдите и проверьте наши фонари, – сказал доктор. Медсестра с недоумением взглянула на него.

– Зачем, Георгий Арсеньевич?

– Если кто-то выходил ночью, – ответил Волин, напирая на слово «кто-то», – ему нужен был фонарь. Иначе он не ушел бы далеко. А если он выходил, в фонаре стало меньше масла… Проверьте, Ольга Ивановна.

Когда она вышла, доктор сел и задумался. Мысли его скользили и набегали друг на друга, как морские волны. Он думал о том, что должна сейчас чувствовать мать убитого студента, думал о том, что ему делать с Ольгой Ивановной, и еще думал об ослепительной баронессе Корф с ее черной бархоткой, с которой свисала великолепная подвеска с изумрудами в ренессансном стиле. Все-таки в этой женщине была какая-то загадка, которую он не мог разгадать.

Волин так погрузился в свои мысли, что даже не заметил, как вернулась Ольга Ивановна.

– Все фонари в порядке, – сказала она. – Никто не выходил. И… – она поколебалась, – приехала госпожа Баженова. Уверяет, что ей нужно с вами поговорить.

– Со мной? – вяло удивился Волин. – Я никогда ее не лечил. Ее врач – Брусницкий.

– Она как-то странно возбуждена, – заметила Ольга Ивановна. – И мне почему-то кажется, что ее здоровье тут ни при чем.

Доктор поморщился.

– Скажите ей, я могу уделить ей пять минут, – проворчал он.

Едва увидев Нинель, доктор понял, что Ольга Ивановна не зря употребила слово «возбуждение». Свободомыслящую даму прямо-таки распирало, и, глядя на нее, Волин мрачно подумал, что пятью минутами тут точно не обойдется.