Читать книгу "Сирийские спартанцы - Александр Тамоников"

Парочка не замечала царившего вокруг увядания. Неторопливо прогуливаясь и собирая листья, Павел с Ириной наслаждались вечером. А когда включившиеся фонари подкрасили парк уютным желтым светом, они нашли лавочку, спрятанную в глубине парка.

Чтобы открыть без штопора предусмотрительно купленную по дороге бутылку сухого красного вина, пришлось напрячься и протолкнуть пробку внутрь. Новиков искренне старался понравиться, много шутил и рассказывал о себе небылицы, не сильно заботясь даже о внешней правдоподобности рассказов. Придумывать себе новую жизнь, веселую и яркую, оказалось довольно увлекательным занятием. Особенно когда рядом стояла та, в которую был влюблен.

Вино закончилось. Волнение, преследовавшее Павла весь вечер, пропало. Ирина тоже освоилась и вела себя свободнее, чаще улыбалась. В тот миг, когда парочка намеревалась покинуть парк, у нее зазвонил телефон. Она отошла от лавочки, провела по экрану пальцем, принимая звонок, и поднесла трубку к уху.

– Да, мам. Что случилось?..

Поговорив, она вернулась.

– Ну вот, Павел, и закончился наш романтический вечер. Мама звонила. Беспокоится, почему я до сих пор не пришла с работы.

– Ты живешь с мамой?

– Да.

– Тогда, может быть… продолжим общение завтра?

Немного подумав, она кивнула:

– Хорошо. Давай встретимся здесь же. В шесть вечера…

После второго свидания поздно ночью раздался звонок.

– Знаешь, сегодня мне было так хорошо с тобой. Правда. – Это звонила она.

Звучало настолько хорошо, что закрадывались сомнения в том, что это правда. Но какой у нее был голос! Вы когда-нибудь прыгали в воду с большой высоты? Когда смотришь на воду сверху вниз, это не то же самое, как смотреть в профиль. Сверху вниз – страшнее. Ты стоишь у края. Собираешься. Потом делаешь движение. А потом… потом от тебя уже ничего не зависит…

До определенного момента у них все складывалось хорошо. Правда, Ирина не слишком спокойно переносила постоянные длительные разлуки, связанные с отъездами Павла в командировки.

В общем, жили они долго и счастливо, пока не надоели друг другу через месяц. Ведь красивая женщина редко бывает подарком, скорее – это чей-то крест.

Однажды товарищи донесли ему, что видели в городе его девушку с другим мужчиной. Он навел справки. Мужчиной оказался некий Егор – давний знакомый Ирины. Когда он спросил о нем, девушка ужасно обиделась и обвинила Павла в ревности и слежке. На том они и расстались.

А примерно через полгода, когда на дворе стоял апрель и весна солнечным пожаром истребляла печати недавних холодов, он шел по улице и увидел, как Ирина гуляет с мамой по улице. Точнее, мама гуляла с ней – катала на инвалидной коляске.

По весне многие женщины меняют цвет. Новиков называл это сезонной линькой. Лицом они тускнеют, румянец сменяется всеми оттенками синего, зеленого и перламутрового цветов. Причем последний – признак не сложившейся личной жизни.

Лицо Ирины было пустым и слегка озлобленным, без малейшего намека на косметику. Мама что-то говорила в пустоту, дочь бессвязно отвечала.

Он не смог пройти мимо. Подошел.

Выяснилось, что прошедшей зимой Ирина поскользнулась на тротуаре и сильно ударилась спиной, повредив позвоночник. В результате отнялись ноги. Ситуация оставалась нестабильной. По мнению врачей, чувствительность и работоспособность нижних конечностей можно было восстановить, но для этого требовалось много заниматься, не вылезать из больницы, терпеть боль. А до боли еще нужно было пройти курс лечения, реабилитации. И все это не гарантировало полного выздоровления, а лишь давало небольшой шанс.

В общем, результатов видно не было, и Ирина впала в жуткую депрессию. А следом смирились и родственники…

* * *

Примерно в полдень Новикова разбудил Лихачев.

– Паша, дозор вызывает.

– Что случилось? – привстал майор и спросонья обалдело озирался по сторонам.

– Ничего не случилось. Просят подойти.

Командир группы с заместителем поднялись до площадки, где обосновались старший лейтенант Силанов и прапорщик Горбенко.

– Чего хотели? – спросил Павел.

– Погляди, командир. – Старлей подал бинокль.

По асфальтированной трассе с турецкой территории сплошным потоком шли автоцистерны и фуры. Поток был очень плотным, и автомобили не останавливались ни на турецком пропускном пункте, ни на сирийском.

– Хм… Интересно… – пробормотал майор.

– Днем шуруют в Сирию за нефтью. А ночью пойдут обратно, – пояснил прапорщик.

– Наверное, так и будет. Продолжайте наблюдение. И считайте, сколько прошло машин.

– Командир, да их сотни! – попробовал возмутиться Силанов.

– Если разучился считать до тысячи, то по возвращении пойдешь во второй класс нашей гарнизонной школы, – осадил его Новиков. – Усек?

– Усек…

Спустившись вниз, майор больше не стал спать. Только что увиденная картина утвердила в его сознании тот факт, что трасса для предстоящей операции выбрана верно. Развернув карту, он стал выбирать маршрут отхода, которым надлежало воспользоваться после того, как на трассе прогремит взрыв.

Минут через двадцать, когда маршрут был выбран и обозначен на карте, он поднял голову.

– Силанов! Гена!

– Он в дозоре, – напомнил Лихачев.

– Володя, замени его. Он мне нужен.

Капитан отправился наверх, и вскоре старший лейтенант предстал перед командиром.

– Вот что, Гена, – сказал тот. – Сегодня ночью мы должны устроить на трассе большой фейерверк. Готовься.

– Понял. Насколько большой?

– Такой, чтоб сгорело минимум пять цистерн. Это поможет на время остановить поток. Сможешь соорудить такой сюрприз у обочины?

– Постараюсь.

– Перед отлетом нас, к сожалению, не предупредили о такой задаче. Поэтому еще один вопрос. Скажи, еще можешь устроить такой же хороший взрыв?

– Запросто.

– Отлично. К которому часу будешь готов?

– Часикам к одиннадцати вечера.

– Отлично. Иди, готовься.

– Понял…

* * *

Вообще-то Гена Силанов был гением взрывного дела. Гением без шуток и преувеличений.

Как-то группе Новикова довелось довольно долгое время проторчать в Абхазии – накануне короткой, но яркой войны с Грузией. Охраняли небольшой объект с российской начинкой, находящийся у подножия протяженного горного хребта. По одну сторону – абхазское селение, по другую – грузинское.

Жили в крепком сооружении, похожем на блокпост: стопка бетонных блоков, деревянная крыша, несколько рядов колючей проволоки. Со жратвой было худо – снабженцы присылали урезанную пайку, состоящую из сухарей, просроченных брикетов каши и еще какой-то дряни в консервных банках. Да что там со жратвой! Даже нормальной воды поблизости не было.