Читать книгу "Свидание по заданию - Галина Куликова"

Они по-прежнему стояли посреди холла – такого убогого, что даже ваза с ромашками показалась бы здесь невероятной роскошью. Но вазы не было, как, впрочем, не было ничего, за что взгляд постояльца мог бы с благодарностью зацепиться.

– Что вы на меня так смотрите? – Кайсаров улыбнулся.

Девчонка явно прикидывала, сказать ему правду или не стоит. Наконец все-таки решилась.

– Слушайте, вы разряжены, как павлин. – Она обвела его рукой, будто он был музейным экспонатом. – На вас дорогие шмотки и часы стоимостью с мою квартиру. Я знаю, что далеко не «Мисс Россия». Что я должна думать, когда вы намыливаетесь со мной погулять? Разумеется, мне приходит в голову все самое пошлое.

– Полагаете, мне не с кем скоротать ночь? – Кайсаров изумленно поднял правую бровь, сделавшись похожим на большую собаку, получившую по носу от котенка.

– А что же вы тогда шатаетесь по чужим гостиницам?

– Я добрый самаритянин, к слову сказать, женатый…

– Фу-ты, ну-ты, – фыркнула Марьяна.

– Правда, с женитьбой у меня все время выходит полная фигня. И вообще в моей жизни творится что-то невозможное, – ляпнул он неожиданно для самого себя.

– Да мы с вами, выходит, родственные души, – с горечью ответила Марьяна и поежилась. – Даром что вы с виду такой лощеный. Что ж, если хотите со мной гулять – пожалуйста. Только не лезьте в душу. И под юбку, кстати, тоже.

С этими словами Марьяна двинулась к выходу.

– Да ведь на вас штаны, – парировал Кайсаров, последовав за ней. – И я не буду лезть в душу. Я вообще могу так и остаться для вас мистером Икс.

– А я для вас – миссис Икс, – ответила она.

– Отлично. Давайте договоримся ничего друг у друга не выпытывать. Вы просто расскажете мне самый гнусный эпизод своей жизни, а я вам расскажу свой. Говорят, лучшее средство снять стресс – рассказать незнакомцу о своих проблемах. Тому, с кем ты больше никогда не увидишься. Как вам такой план?

– То есть мы прогуляемся, поужинаем, но знакомиться по-настоящему не станем? И крутить роман не станем? Легкий треп без всяких обязательств? – уточнила Марьяна.

– Вот именно. Ну, как? Устраивает?

– Ладно. Раз уж вы навязали мне свою компанию…

Они вышли из дверей в сумерки, наполненные слоистым речным туманом. От темного беззвездного неба веяло потусторонним холодом. Пока Кайсарова не было, его персональная машина подползла к самым дверям гостиницы и теперь напряженно урчала, готовая по первому же зову сорваться с места.

– У меня в автомобиле есть фляжка с коньяком, – сообщил он. – Погодите, я возьму ее с собой и отпущу шофера.

Он двинулся к машине, а Марьяна стояла в сторонке и ждала, наблюдая за происходящим.

– Вы что, какой-нибудь министр? – с подозрением спросила она, когда Кайсаров вернулся к ней с сияющей физиономией. – По-любому важная шишка. А я важных шишек не люблю.

– Обычно женщины, наоборот, очень любят важных шишек, – зыркнул на нее тот. – Впрочем, у меня не было намерения поражать вас своим величием. Я просто ехал с деловой встречи… Увидел знакомую гостиницу, и меня потянуло узнать, все ли с вами в порядке.

– Я сразу заметила ваши маленькие наглые запонки. Имейте в виду, я уже тяпнула в номере пару рюмок водки, – призналась Марьяна, получая странное удовольствие от своей честности. – В моем мини-баре ничего больше не оказалось. Водка и шоколадный батончик с нугой. Честно скажу, этой нугой можно склеивать картонные коробки. Но я все равно его съела, чтобы меня не повело.

– На пьяную вы точно не похожи, – ободрил ее Кайсаров и подставил локоть. – Но на всякий случай хватайтесь.

Она, не манерничая, взяла его под руку и пошла рядом. Некоторое время они шагали молча и вдруг совершенно неожиданно оказались на набережной. Дома и деревья расступились, открыв широкий простор реки. Ее влажная туша лениво ворочалась в глубоком русле, от воды тянуло железом, тиной и терпким рыбным духом. Набережная была пуста, ветер носился по ней, ероша самые стойкие, не опавшие еще листья боярышника. Фонарей было раз-два и обчелся, их свет казался эфемерным и быстро таял в темноте.

Они остановились, глядя вдаль, на тяжелые берега и маслянисто блестевшую воду.

– Вот черт, – восхитилась Марьяна и неожиданно почувствовала, что на глаза навернулись слезы.

Она попыталась прогнать их, но тщетно. На нее снова навалилось это странное чувство, будто она невесть где, не в Беловетровске, а на краю света, невесть с кем, на обочине жизни. И нет у нее никакой надежды вернуться обратно, начать жить в полную силу, встретить настоящую любовь. Да она и не хочет никакой любви! Ничего не хочет!

Кайсаров молча достал из кармана платок и подал ей. Платок был большой, клетчатый и слабо пах туалетной водой.

– Вам что, в последнее время здорово досталось? – сочувственно спросил ее нечаянный спутник. – Или, может быть, вы сделали какую-нибудь гадость ближнему и теперь совесть не дает вам покоя?

– Это мне сделали гадость, – сдавленным голосом ответила Марьяна. – Большую гадость. И после этой большой гадости мелкие просто пошли косяком.

– Расскажете?

Мужчина был намного выше ростом, от него веяло мужским теплом. Но это было чужое тепло, принадлежавшее какой-то женщине, на которой этот тип был женат. Кажется, он сказал, что с женитьбой у него полная фигня. Но разве это имеет значение? Значение имеет лишь то, что сейчас он готов слушать и сопереживать. Да и романы Марьяне больше не нужны. И чужие мужья тоже. От чужих мужей бывает много личных неприятностей.

– Ладно, я расскажу, – пробормотала она. – Уговор дороже денег. Доставайте свой коньяк.

Вместо колпачка на фляжку была навинчена серебряная рюмочка, и они по очереди пили из нее, стоя возле мокрой щербатой скамейки. Прямо как два заправских алкоголика, распивающих где попало просто потому, что горючее имеется в наличии. Сумерки сгустились, и лицо Кайсарова было уже едва различимо.

И в этих мрачных сумерках, по которым плавали сливочные клочья тумана, Марьяна принялась рассказывать Кайсарову про Алика Северцева, а потом и про Капитонову, которая теперь ходила с обручальным кольцом.

– С моим обручальным кольцом! – пылко закончила она, с облегчением почувствовав, что узел, затянутый невидимой рукой где-то в районе диафрагмы, неожиданно ослабел, а потом и вовсе развязался.

– Лучше вам поплакать вволю, – посоветовал Кайсаров.

– Да я уже столько плакала, – пробормотала Марьяна и тут же с удовольствием последовала его совету, сунув нос в одолженный платок.

– Думаю, нам пора перейти на «ты», – сказал Кайсаров, в очередной раз наполнив рюмочку.

Для него это были наперсточные порции, которые только веселили кровь и никак не влияли на сознание. Он во всем отдавал себе отчет. Даже в том, что получает острое, ни с чем не сравнимое удовольствие от того, что стоит здесь с этой глазастой девчонкой, которая ревет в три ручья и говорит с ним так, словно он заслуживает ее полного доверия. Отчего-то ему вспомнились студенческие вечеринки, и на него нахлынуло дикое и первобытное ощущение молодости.