Читать книгу "Революция и флот. Балтийский флот в 1917–1918 гг. - Гаральд Граф"

Узнав такое намерение «Авроры», а также, что на ней находятся Ленин и Троцкий, небольшая группа смельчаков решила обезоружить команду «Ерша», захватить подлодку и потопить «Аврору». Их план случайно был открыт. Когда об этом узнали «аврорские затворники», то первым же вопросом их было: «А как другие суда, все ли надёжны?» Несмотря на утвердительный ответ, они все‑таки предпочли съехать с крейсера и впопыхах чуть было не забыли всё своё добро, что вызвало дружный смех даже среди ультрареволюционной команды.

Всех офицеров в Гельсингфорсе опять хотели заставить дать подписку, но на этот раз уже в неподчинении правительству. Однако её удалось оттянуть, а после этот вопрос потерял свою остроту. Новый переворот прошёл для офицеров бескровно. К этому периоду офицерство впало в полную апатию, так как рассчитывать было больше не на что, и всюду казалось непроглядно темно. С водворением большевиков стало ясно, что война скоро окончится, а следовательно, смысл пребывания офицеров на флоте совершенно изменится.

Всё шло уже совсем плохо. Результаты операций, которые всегда служат ярким показателем состояния боевой силы, ясно говорили об её упадке. Не говоря уже про сдачу Рижского залива и Моонзунда и потерю там линейного корабля «Слава» и эскадренного миноносца «Гром», мы за эту кампанию потеряли ещё восемь боевых кораблей. В сумме, если не считать тральщиков, это равнялось нашим потерям за все три года войны.

В октябре погибла ещё одна новейшая подлодка «Гепард». Она только что закончила ремонт на заводе и делала первый переход. Главные работы производились уже во время революции, а потому велись очень небрежно. На первой же пробе выяснилось много недочётов; так например, в одном из цилиндров мотора была найдена забытая гайка. Обыкновенно, чтобы избежать таких случаев, раньше сам экипаж строго наблюдал за всеми работами, но теперь всем было не до того: сидению в лодке предпочитали митинги и прогулки в городе. После исправления обнаруженных неисправностей командир всё же решился выйти в поход, но из него уже не вернулся.

Наконец, 14 ноября погиб миноносец «Бдительный», который подорвался на неприятельской мине в районе города Раумо и спустя полчаса затонул. Шлюпок было недостаточно, и все офицеры остались на погибавшем миноносце. В числе их был и начальник 7–го дивизиона капитан 1–го ранга В. К. Кедров[29]. Это был учёный и, как все учёные, замечательно рассеянный человек. Он имел свои маленькие странности: из формы признавал только коротенький сюртучок, любил без конца ходить взад и вперёд по палубе, а также вертеть, подбрасывая и ловя, коробок спичек. Когда шлюпки были уже далеко от почти погрузившегося миноносца, с них ещё видели начальника дивизиона, который, как всегда, быстро ходил по палубе, играя с коробком спичек; только фалдочки его сюртучка развевались по ветру. Через несколько минут миноносца не стало.

Гибелью «Бдительного» закончился цикл наших потерь за 1917 год: с одной стороны, военных действий больше не было, а с другой — властно заявляла свои права приближавшаяся зима.

В середине ноября управление морским ведомством было преобразовано и во главе его встала «Морская коллегия», состоявшая из представителей матросов всех морей; для решения же технических вопросов в неё вошёл офицер, приблизительно с правами морского министра. На эту должность был избран капитан 1–го ранга Модест Иванов[30].

19 ноября Иванов приехал в Гельсингфорс и поднял на «Гражданине» (б. «Цесаревич») флаг морского министра. Он рассчитывал, что к нему немедленно явится командующий флотом, но жестоко ошибся. Адмирал Развозов передал, что он его не признает и как представителю власти комиссаров не подчинится. Возник конфликт. Центробалт, конечно, сейчас же встал на сторону Иванова и постановил отстранить от должности адмирала Развозова за непризнание власти Совета народных комиссаров.

Тогда командующий флотом собрал у себя совещание флагманов. На нем они решили сложить с себя обязанности в случае ухода Развозова. Конфликт обострился, что в тот момент было весьма нежелательно. С одной стороны, было важно удержать А. В. Развозова у власти, а с другой — все‑таки теплилась надежда, что через восемь дней, с открытием Учредительного собрания, наступит конец большевистской власти.

Учтя такие обстоятельства, председатель Офицерского союза командир линейного корабля «Севастополь» капитан 1–го ранга П. В. Вилькен отправился на «Гражданин» к Иванову, чтобы уговорить его уладить инцидент. Иванов согласился, так как был сильно всем обескуражен и не знал, что ему предпринять дальше. П. В. Вилькен посоветовал ему немедленно отправиться на «Кречет», где как раз происходило заседание флагманов, и там выяснить создавшееся положение.

На «Кречете» Иванов дал флагманам полный отчёт, причём заявил, что он вовсе не член правительства большевиков и назначен не им, а выбран морским съездом в Петрограде. После этого флагманы согласились его признать, но только как выборное лицо, а не представителя Совета комиссаров. Инцидент был улажен, и адмирал Развозов остался командовать флотом.

Личность самого капитана 1–го ранга Модеста Иванова очень любопытна. Она показывает, какие ничтожества пошли в первую голову на службу к большевикам.

Иванов не пользовался на флоте ни любовью, ни уважением и только в молодости славился громкими скандалами. Во время последней войны, командуя старым крейсером «Диана», он показал себя только с плохой стороны. Так, в бытность крейсера в Рижском заливе, при появлении неприятеля он поехал к адмиралу и в присутствии многих офицеров стал доказывать, что крейсер не имеет никакого значения для защиты Рижского залива и его надо немедленно отпустить. Он долго умолял об этом, но все‑таки, к крайнему своему огорчению, выпущен не был.

Он был очень честолюбив; прямо спал и видел себя контр–адмиралом. Однако начальство как‑то не шло навстречу его мечтам и в адмиралы не производило.

Когда произошла революция, Модест Иванов стал усиленно играть в популярность и внушать команде, что ей следует требовать его производства в адмиралы. Однажды на «Диану» приехал революционный «управляющий морским министерством» Лебедев[31]. Иванов, со свойственным ему апломбом, стал требовать своего производства. Ни команда, ни Лебедев не помогли; его всё же не производили. Лишь после большевистского переворота он наконец был «оценён» по заслугам и, как уже говорилось, получил назначение, что‑то вроде морского министра[32], а накануне упразднения чинов был произведён. в контр–адмиралы, правда, только Центробалтом, но всё же в адмиралы.