Читать книгу "Мутангелы. Уровень Пи - Ая эН"

Клюшкин поднялся с краешка ванны и закрыл кран. Его взгляд упал на тюбик с зубной пастой, которой он столько лет безуспешно пользовался для выращивания клюва.

– Только вот не стану я никогда мутантом! – прошептал Дюшка и опять всхлипнул.

– Ты уже спишь? – крикнула снизу мама.

– Ложусь! Спокойной ночи! – как можно более веселым голосом откликнулся Дюшка, перекочевывая в спальню.

К уставшим дежурным операторам СОСИСки присоединилось подкрепление в виде двух операторов «службы НЗ» и врача-невропатолога, поскольку состояние объекта Клю грозило перерасти в неуправляемую истерику. Директора решили пока не беспокоить.

Дюшка опять залез под одеяло. Его знобило, лихорадило и качало – все одновременно. Ему было горько осознавать, что он не способен совершить ни одного достойного поступка. Да он даже в ванне не может сидеть столько, сколько ему хочется! Может, у него потому ничего и не получается, что он – человек? Может, если бы он родился мутантом, все было бы по-другому, лучше? Но мутантом ему не стать. Разве что отправиться в биореактор, про который ему рассказывал Венька. Дюшка накопал кой-чего в сети по поводу этого реактора. Мысленно он не раз совершал к нему путешествие, полное приключений и опасностей. Он пробирался внутрь, как профессиональный шпион, обведя вокруг пальца многочисленную охрану, и становился в итоге самым крутым мутантом с клювом, крыльями и складными членистоногими отростками, которые незаметно убирались под ребра. В этот момент в Дюшкиных мечтах обычно появлялась Варя, окруженная толпой экзальтированных телевизионщиков, которые специально прилетели к реактору брать интервью у только что вылупившегося членистоногого монстра. Но сегодня Варя не появилась. Сегодня на Варе Дюшкина мечта предательски оборвалась, и он вдруг понял, что ему срочно нужно действовать. Клюшкин опять вылез из-под одеяла и подошел к компьютеру.

В этот момент в дежурку СОСИСки вошел директор. Он бросил взгляд на приборы и тоже понял, что надо срочно действовать.

В половине четвертого утра в подземном конференц-зале секретного института по личной инициативе Тафанаила Казбекова собралось экстренное заседание ученых, непосредственно работающих с Андреем Клюшкиным. На нем, кроме самого директора, присутствовали:

– Фредерико Менс, как всегда бодрый, в парике и отличном расположении духа;

– его супруга Сильвия Менс, жизнерадостное создание и одновременно специалист по нестандартной психологии;

– Игорь Лап, откровенно скрывающий зевоту даже после трех противосонных таблеток;

– Лелександр Сергеевич Пушкин, в отличие от своего знаменитого тезки в жизни не написавший ни одного стихотворения, но зато бесспорный ас в области биохимии;

– десяток других сотрудников СОСИСки;

– горстка ангелов-наблюдателей во главе с Димой Чахлыком, темнокожим ангелом атлетического телосложения, от одного кивка которого в конечном итоге могла зависеть дальнейшая судьба собравшейся в этом зале компании.

Графики, на которых были изображены изменения состояния объекта Клю за последние сутки, светились на экранах, расположенных под потолком по периметру зала. Центральный экран в данный момент был подключен к камере, наблюдающей за Дюшкой, который в глубокой задумчивости сидел на кровати, обхватив руками коленки. Разговор умных ученых был очень умным и изобиловал еще более умными словами и выражениями.

– Меня тревожат некоторые показатели лямбда и дельта-два, связанные с изменением профиля ответов рецепторов лимфоцитов за последние три дня, – сказал Пушкин.

– Рецепторов В-лимфоцитов, – уточнил всезнайка Лермонтов, поскольку не все присутствующие были биохимиками.

– Учитывая характер смещения профиля, я считаю, что объект Клю должен быть в срочном порядке изолирован и тщательно исследован в условиях стационара, – продолжил Лелександр Сергеич, бросив уничижительный взгляд на выскочку-компьютерщика.

– А учитывая данные последней энцефалограммы, – перебил Пушкина Лап, включая под потолком два новых экрана, – в данный момент объект Клю ни в коем случае не может быть изолирован от общества. Если мы не хотим его потерять.

– Если вот эта кривая упадет ниже вот этого уровня, – Лелександр Сергеевич ткнул в один из графиков, в котором Лап ничего не понимал, – то лично я слагаю с себя всякую ответственность.

– Я предлагаю пригласить на наше собрание мадам Клюшкину, – встала со своего места Сильвия Менс. – Я сама, как мать четверых детей, могу утверждать, что она эффективнее всех ваших датчиков. Пусть до четырнадцати лет мать сама решает судьбу ребенка. Лучше нее этого никто не сделает.

– Пушкин сделает! – выкрикнул Лермонтов.

– Успокойся, Джереми!

Джереми Лермонтов не думал успокаиваться:

– Мать Андрея Клюшкина является мутантом первого порядка с весьма невысоким коэффициентом интеллекта. Как можно всерьез рассматривать вопрос о ее возможном участии в решении нашей проблемы?

– Тем не менее такое предложение поступило, и мы обязаны его рассмотреть, – остановил его Тафанаил Казбеков. – Кстати сказать, у нас на повестке дня стоит еще вопрос о загадочном исчезновении микрофона из уха объекта Мяу. Не говоря уже о его восхитительной кличке.

Сильвия хихикнула. По залу пробежала легкая волна оживления, кто-то усиленно закашлялся. Всей СОСИСке уже было известно, что именно один из юных протеже Джереми вместе со своим напарником дежурил у Вари-2 в тот момент, когда рыжий котенок получил свою кличку. Лермонтов решил не нарываться на неприятности и сел.

Пока шло совещание, Дюшка Клюшкин наконец заснул. Как будто провалился в бездонную спасительную пропасть. Снов, приснившихся ему этой ночью, Дюшка наутро не вспомнил. И если бы ангелы, умеющие заглядывать в чужие сны так же, как и в чужие мысли, рассказали ему о том, что ему снилось, он бы наверняка не поверил. А снились ему вовсе не биореактор, Варя или предполагаемое путешествие. В первом сне Андрей Клюшкин видел себя маленьким, очень маленьким мальчиком, играющим с огромным пушистым котенком. Котенок возил его на своем хвосте и отчего-то не мурлыкал, а тихонько пел маминым голосом. Только не тем, который у нее сейчас, а каким-то другим, из детства. Второй сон был еще менее связан с реальностью. В нем Клюшкин, обмотанный шкурами, сидел у входа в пещеру, которая почему-то была его родным домом, и листал комиксы. В пещере полыхал костер, но при этом под потолком ярко горел стильный электрический светильник. Было лето, в шкурах было жарко, и Дюшка попытался из них выбраться. Одеяло при этом свалилось на пол, но никто, кроме дежурных операторов, этого так и не заметил.

Экстренное заседание СОСИСки закончилось поздним утром. Дюшка Клюшкин успел за это время заснуть, проснуться и даже выпить серого парного молока – стоимость стакана этого экологически чистого продукта приравнивалась к стоимости среднемесячной зарплаты директора школы, в которой учился Дюшка. К этому моменту экстренный совет по «объекту Клю», постановил следующее.