Читать книгу "В цель! Канонир из будущего - Юрий Корчевский"

Завидев меня, обе женщины обрадовались. Видимо, со мной они и в самом деле чувствовали себя в безопасности.

Мне показали отведенную комнату. Небольшая, но уютная, окно ее очень кстати выходило на передний двор, так что я мог видеть часть улицы и ворота.

Я снял сапоги и решил прилечь отдохнуть – предыдущая ночь выдалась почти бессонной. Сон сморил почти сразу, едва голова моя коснулась подушки.

Проснулся от стука в дверь. Пришла Маша звать к обеду. Очень кстати – с утра-то я ничего не ел, все в каких-то заботах.

Стол был неплох, точно – Маша расстаралась. Душистый супчик на куриных потрошках, запеченная в духовке курица с гречневой кашей, гора пирожков с разнообразной начинкой, вина двух сортов… Для рядового обеда неплохо. Я ел не стесняясь – в конце концов, ради этого дома я рисковал жизнью.

Дарья ела мало и больше глядела удивленно на меня, поражаясь, как я уничтожаю съестное. Когда я допил вино и откинулся на спинку стула, Дарья попросила рассказать о себе. В принципе, ничего криминального в просьбе не было, но, желая обезопасить себя, я решил конкретного ничего не говорить. Пытки и не всякий крепкий мужик выдержит, а уж женщина и подавно.

А наслышан я о жутких «прелестях» сиих немало. Стоит палачу зажать кости пальцев между деревянными палочками и сжать – расскажешь все, хотя это еще и не пытка, так – развлечение для мучителей. А могут и молотком дробить косточки по одной, неплохо развязывает язык стул с дыркой на сиденье, к которому привязывали пытуемого, а снизу подставляли жаровню с горячими углями.

Словом арсенал был чрезвычайно широк, но китайцев с их изощренными пытками мы еще не догнали. Посадить на кол, как издревле применялось на Руси, – это как бы и примитив, вот посадить на молодой побег бамбука, который растет быстро и прорастает в человека насквозь, от ануса до рта за трое суток – вот это уже утонченное «искусство».

Я вкратце рассказал Дарье, что на жизнь зарабатываю лечением людей, не женат, родственников не имею, жил в Москве, но после ужасного пожара был вынужден искать себе новое прибежище.

Дарья была шокирована московской трагедией, о которой слышала от соседей и знакомых, и попросила рассказать подробнее. Как мог, смягчая краски, я пересказал ей о нападении татар, позорном бегстве Ивана Грозного в Ярославль, о ратном подвиге наших воинов, проделавших немалый путь до Коломны и затем, без отдыха, – до Москвы, и принявших неравный бой с ворогом. Постепенно я и сам увлекся, стал рассказывать подробнее, в деталях, описывая свои чувства.

Мой рассказ был прерван самым неожиданным образом – грохотом разбитой глиняной миски. Это Маша, подойдя сменить блюда, заслушалась, и в ужасе от услышанных кошмаров взмахнула руками, упустив посуду. Вслед за грохотом миски раздался слабый голос из соседней комнаты, где лежал Илья:

– Можно погромче, плохо слышно.

Мама моя, я рассказывал для Дарьи, а слушали все. Вот и попробуй после этого поделиться подробностями своей жизни.

Я не стал повышать голос, просто пришел в комнату Ильи, сел на стул и продолжил рассказ. Женщины слушали, сидя на скамье. Илья прикрыл глаза, и когда я, подумав, что он уснул, тихо поднялся, чтобы уйти, открыл их.

– А до Москвы где бывал?

То ли я рассказывал интересно и захватывающе, то ли им хотелось узнать побольше о человеке, которого они пустили в дом, – не знаю. У каждого человека есть история своей жизни, не бывает людей без прошлого. И я решил рассказать им о своих приключениях в Османской империи.

Торопиться сегодня было уже некуда, и я в деталях и лицах битый час рассказывал им об османах, великом визире, его подарках. Глаза Ильи загорелись:

– Покажи саблю!

Я не поленился, сходил в свою комнату, принес саблю – подарок визиря, вытащил из ножен и показал восхищенному хозяину. Женщины же просто ахали, разглядывая богато украшенное оружие.

– Да, повезло тебе – живой остался и с подарками вернулся, – проговорил Илья.

– Повезло, наверное, ангел-хранитель заботливый.

– В церкви-то был? Свечку за свое счастливое спасение ставил?

– Не успел еще. Только в Москву вернулся, на следующий день – пожар, добрался до Пскова, на следующий день – кромешники.

– Сходи, у нас тут храмы чудные. И девок с собой возьми, в такие лихие времена не след им без сопровождения по улицам ходить.

– Завтра с утра и пойдем на службу. Утомил я вас. Отдыхай, Илья, выздоравливай, набирайся сил.

Не успел я зайти в свою комнату, как обе женщины заявились ко мне. Я обратил внимание на то, что, несмотря на разницу в положении, Дарья обращалась со служанкой почти как с ровней. Нечасто это увидишь в купеческих домах.

– Батюшка уснул. Больно ты занятно рассказываешь – лучше любого баечника или скомороха, как будто я сама побывала в дальних краях. Еще послушать охота.

И чего мне в голову стукнуло? Рассказал я им повесть-сказку Александра Грина «Алые паруса». Не упоминая, конечно, что этот писатель родится еще только через пятьсот лет. Обе слушали, приоткрыв рты от изумления, а в конце по щекам у обеих текли слезы. Я не ожидал такой реакции.

– Какая любовь! – прошептала Дарья. – За нее и жизнь отдать не жалко.

– Зачем отдавать? Живи, люби, радуйся жизни.

– Хорошо тебе говорить – ты бывал везде, много знаешь, так рассказываешь – век бы слушала. А я дальше Пскова нигде и не была.

– Какие твои годы – вся жизнь еще впереди.

Женщины ушли к себе, я же развалился на постели. Денег мне хватает, о куске хлеба на завтра можно не беспокоиться, а потом? Чем заняться, где жить? Сейчас я на положении дальнего родственника, приехавшего к столичной родне. Выздоровеет Илья – что мне делать в этом доме? Где-то через неделю он поднимется на ноги, стало быть – немного времени в запасе у меня есть, и распорядиться им я должен с умом.

Завтра схожу с женщинами в церковь, потом – на торг. Может, что и придет в голову.

С утра, как и договаривались, мы пошли в церковь. Но еще до выхода в город я зашел проведать Илью. Сегодня он был уже не такой бледный, но небольшая температура осталась. Не перитонит ли начинается?

Оглядев меня, Илья позвал Машу и распорядился:

– Там ферязь у меня лежит – легкая, летняя, дай Юрию. Не босяк он какой – в рубахе в церковь идти.

Мне оставалось только подчиниться. К тому же идти в город с саблей нельзя – в церкви только ратники на службе могут иметь при себе мечи или сабли.

Поэтому я зарядил купленный пистолет и очень удачно прикрыл его полой ферязи, заткнув за пояс.

Мы не спеша шли в церковь, высокие колокольни которой уже виднелись за крышами домов, как сзади послышался топот копыт. Народ шарахнулся к заборам, и мимо нас на конях пронеслись кромешники, громко крича: «Гайда!» Ну нигде от них спасу нет. Я видел, как побледнела Дарья.