Читать книгу "Евгений Примаков. Человек, который спас разведку - Леонид Млечин"

Личные и оперативные дела агентуры – высший секрет разведки. Сотрудник разведки может получить для работы только то дело, которым он непосредственно занимается. Но для служащих архива возиться со старыми папками – это просто часть их служебных обязанностей. Исписанные за день листочки майор перед уходом домой прятал в носках или в трусах. Никто и никогда его не остановил и не проверил. Он приносил копии секретных документов домой и вечерами перепечатывал их на машинке.

В пятницу вечером перепечатанное отвозил на дачу и прятал там под матрасом. Потом перекладывал в герметичную посуду и зарывал в саду. Так продолжалось десять лет, с 1972-го по 1982 год. В 1984 году Василий Никитич Митрохин вышел по возрасту на пенсию и стал ждать. На что он надеялся в советские времена, непонятно. Но когда Советский Союз распался, наступил момент, когда он решился выйти из подполья. Он выкопал один из драгоценных горшков, взял билет до Риги, ставшей столицей независимой Латвийской республики, и там предложил свои сокровища американскому посольству. Американцы отнеслись к отставному майору недоверчиво; их не интересовали старые дела и пенсионеры. В начале девяностых желающих перебраться в Соединенные Штаты было слишком много, а средства ЦРУ по приему перебежчиков ограничены.

Тогда майор 9 апреля 1992 года посетил британское посольство.

Менее избалованные англичане, ознакомившись с содержимым золотого горшка, оценили его предложение. Молодого сотрудника британской контрразведки командировали в Москву. Он выкопал в саду Митрохина оставленные им материалы. Получилось шесть чемоданов. 7 ноября 1992 года Митрохина вместе с семьей доставили в Лондон. Отставной майор получил британский паспорт, новое имя и вместе с британским историком Кристофером Эндрю написал книги, основанные на скопированных им документах.

Рассказал он многое, но все это носит чисто исторический характер. Он назвал имена уже очень пожилых людей, которые когда-то давно работали на советскую разведку. Одного из них посадили – бывшего сотрудника Агентства национальной безопасности Соединенных Штатов Роберта Липку. Он получил восемнадцать лет тюрьмы. Отставной майор Василий Митрохин умер в Англии в 2004 году…

Нравы в Ясенево вполне демократичные. Все называют друг друга по имени-отчеству, стараются быть любезными. Если входит начальник, офицер, старший по званию, полагается встать. Если заходит равный по званию, можно остаться на месте.

Попасть на прием к директору Службы внешней разведки очень трудно. Многие разведчики, прослужив всю жизнь и дослужившись, скажем, до полковника, ни разу не были в кабинете своего высшего руководителя. Но при желании каждый сотрудник разведки мог ежедневно увидеть Примакова в столовой.

В Ясенево столовая огромная, светлая, с красивыми шторами. Обедать и начальство, и подчиненные идут вместе. Со знакомыми – вне зависимости от звания – Примаков здоровался за руку. В столовой два зала – для начальства и для всех остальных. Разница состоит в том, что начальству еду приносит официантка.

Кормят в Ясенево сравнительно дешево, но не очень вкусно. Причина простая: тяжело найти хороший обслуживающий персонал, поваров. Все-таки далеко от города, не каждый захочет ездить каждый день. Строгий пропускной режим тоже не очень нравится. Женщине надо в свободную минутку выскочить и по магазинам пробежаться, а тут и выходить нельзя, и идти некуда (вокруг никаких магазинов). И воровать в Ясенево трудно.

Обеденный перерыв с двенадцати до трех, но военной дисциплины нет – обедай, когда хочешь. Самые толковые сначала идут в бассейн, плавают, потом обедают. А еще есть буфеты на разных этажах. Да и на рабочем месте можно чаю с булочкой выпить – не возбраняется. Только, как во всяком казенном учреждении, по коридорам бродят скучающие пожарные, так что чайники приходится прятать. Зато в Ясенево, как в чисто мужском заведении, в примаковские времена можно было курить в комнатах. Разговоры о работе в столовой или в коридоре исключены. Говорят о футболе, погоде и зарплате.

Конечно, с одной стороны, в Службе внешней разведки собралось больше генералов, чем было когда-то во всем КГБ. А с другой – генеральские зарплаты в девяностые тоже были небольшими. Разведчиков спасали загранкомандировки.

Ветераны разведки, которые успели поработать еще на Лубянке, говорят, что в Ясенево атмосфера спокойная, доброжелательная, в коридорах люди здороваются друг с другом. А на Лубянке, когда разведка там находилась, было строго. Люди ходили чопорные, сумрачные, подозрительные, не разговаривали друг с другом. Там, правда, помимо разведчиков сидели и второй главк (контрразведчики), и военные особисты, и пограничники, так что шансов встретить в коридоре знакомого там было мало.

Как вообще можно познакомиться со сотрудником другого подразделения? Только если советуешься по рабочему вопросу, которым занимаешься. Вечера знакомств в разведке не устраиваются, а людей там работает много – даже после тех сокращений, которые произвел Примаков в первый год работы.

Когда Примакова назначили в Ясенево, министром иностранных дел СССР еще был Борис Дмитриевич Панкин, бывший посол в Чехословакии. Он единственный во всем дипломатическом корпусе во время августовского путча открыто выступил против ГКЧП. Горбачев вызвал его из Праги и назначил министром.

Борис Панкин рассказал в 1991 году, какое колоссальное количество разведчиков укрылось под посольскими крышами. По словам Панкина, не меньше половины дипломатов в загранпредставительствах были в реальности офицерами разведки. Он потребовал сократить число сотрудников разведки, которые пользуются дипломатическим прикрытием, вернуть на эти места профессиональных дипломатов, которые принесут стране больше пользы.

Проблемы со спецслужбами у самого Панкина возникли еще в то время, когда он поехал послом в Швецию. Такого количества сотрудников спецслужб под разными крышами он еще не видел и оказался к этому не готов. До посольской службы он был журналистом, много лет проработал в «Комсомольской правде», стал главным редактором, потом несколько лет руководил Всесоюзным агентством по авторским правам. Секретарь ЦК КПСС Михаил Андреевич Суслов объяснил Панкину, что это будет своего рода министерство иностранных дел в области культуры – развитие контактов с творческой интеллигенцией всего мира и продвижение за рубеж советских авторов.

В редакционных коллективах чекистов не было (только разведчики на должностях зарубежных корреспондентов). В ВААП секретным постановлением правительства девять должностей из четырехсот пятидесяти были переданы КГБ. А в посольстве тут чуть ли не каждый второй или из КГБ, или из ГРУ.

– Самым сложным в посольской жизни, – рассказывал Панкин, – было ладить с этими людьми. Они свято верили в то, что все остальные дипломаты, да и посольство в целом существуют только для того, чтобы их прикрывать. Я однажды не выдержал и спросил резидента: «Вы что, думаете, посольство существует, чтобы служить вам крышей?». Он на меня посмотрел, как на идиота: а ты что, по-другому думаешь?

Борис Дмитриевич Панкин невзлюбил чекистов, называл вербовочную деятельность «работорговлей»: