Читать книгу "Хроники Этории. Книга 4. Опаленные войной - Михаил Костин"

Но, похоже, это все же был один из обычных приступов, призванных истощить силы фуркарс.

Враг упрямо пробивался по мосту к воротам. Первыми по атакующим ударили пращники. Нехитрое это оружие – ременная петля и камень, сделать его легко, а снаряды валяются прямо под ногами. Но при этом опытный стрелок может запускать свой снаряд далеко и очень точно.

Одна беда – нужно долго и помногу тренироваться. Камень вылетает из пращи с огромной силой. Если он улетит не туда, куда нужно, может случиться беда. Ну а если туда – то после точного попадания серьезной травмы или смерти было не миновать.

На врага обрушился град камней. Как завороженный, я смотрел, как падали люди, и под градом летящих с небес булыжников смешались порядки противника. Атакующие пытались уворачиваться, закрывались дощатыми щитами. Мне почему-то вспомнилось, что в Этории мало кто пользовался такими простыми щитами. Рыцари в конных сшибках больше надеялись на латы и на небольшой стальной щит-тарч, который усиливал доспех. Пехота чаще всего носила круглые щиты-рондаши, либо вытянутые и изогнутые павезы. Наемники предпочитали миндалевидные щиты-капли.

Сколоченные щиты применяли только отчаянные сорвиголовы или те, кто не мог себе позволить что-то более солидное. Даже среди пиратов такие щиты уже не использовались. Пираты надеялись на неожиданный натиск, лихой абордаж, а не на деревянный щит. В этом смысле военная культура нордов выглядела отсталой. Тут почти никто не носил доспехи. Оружия из железа не было и в помине. Ценилась личная доблесть и храбрость на грани самоубийства. Смерть в бою считалась почетной, а норд, который слишком заботился о собственной безопасности, выглядел трусом и чаще всего не доживал до окончания битвы или охоты.

Когда сорхор подошли ближе, со стен полетели большие камни и бревна. Последние слетали со стен и, подскакивая, катились, ломая врагу ноги. Нападающие несли потери, но все же отступать не собирались. Первые лестницы стукнулись о камень стены, и вот уже воины врага карабкаются по ним через баррикады!

– А ну, навались! – раздался рядом зычный голос Эймса.

Он и несколько солдат с помощью длинной жердины оттолкнули лестницу в сторону. Раздались истошные вопли покалеченных врагов. Сержант нацелился на следующую лестницу. Я поспешил на помощь его команде. Мы уперли раздвоенный конец жердины в верхнюю ступеньку лестницы, толкнули. Еще одна лестница дрогнула и заскользила вдоль стены, сбивая стоящие рядом. Вновь закричали падающие. На головы штурмующих продолжали лететь камни и бревна. Тех, кто умудрялся подняться, кололи пиками и били тяжелыми топорами на длинных древках. Я, с мечом наготове, метался от ворот к завалу и вверх, на стену.

Бросив затею с лестницами, враги попытались атаковать завал в пешем строю, но тут их ждал сюрприз в виде подготовленных накануне ледяных горок. Оскальзываясь, враги скользили вниз, а вдогонку летели камни.

Неожиданно со стороны врага затрубил рог. Противник начал отход. Норды не побежали под нашим натиском, а именно отошли, организованно, как настоящие воины. Фуркарс опустили топоры. Эймс и его люди присели, тяжело дыша. Стало ясно, что это конец штурма. Я спустился со стены и поспешил к пролому. Там я повстречал Эйо.

– Ну как? – спросил я.

– Весело, – махнул рукой рыжий, пот струился по его лицу. – Скользкие горки оказались для них исключительным сюрпризом. Моим ребятам даже не пришлось пускать в ход топоры. Конечно, лучники доставили нам немного хлопот, но в целом испытание ледяной баррикады прошло успешно. Самых ловких мы просто накалывали на копья. Удивительно, насколько беззащитным становится человек, оказавшись на скользкой поверхности.

– На стенах тоже все в порядке. Ни один не взобрался, – сказал я.

– Ясно, – протянул Эйо. – Не нравится мне это.

– Почему? – спросил я.

– Штурмовали не в полную силу.

– Как «не в полную»? Мы же столько народу положили!

– Вот это меня и волнует, дружище, – Эйо потер лоб. – Если этот их великий вождь может запросто пожертвовать столькими бойцами, представляешь, сколько еще у него народу там, в лагере?

Я задумался, но не о количестве врагов, а о том, почему норды продолжали пытаться взять руины, почему выполняют самоубийственные приказы вождя и до сих пор не взбунтовались? Подошел Эймс, снял шлем, посмотрел на меня.

– Ты чего, дружище?

Я пояснил.

– Видишь ли, – ответил сержант, – я и сам этими вопросами задавался, а потом с нордами поговорил… не хотят они иной участи. Подчинение вождям у них в крови.

– Не бывает таких людей, которые бездумно стремились бы к смерти.

– Они не хотят умирать, они хотят побеждать и захватывать, любой ценой, и чем страшнее и сильнее враг, тем слаще для них победа. Это страсть, да такая сильная, что ради нее они готовы пожертвовать жизнями.

Я ничего не ответил, лишь хлопнул сержанта по плечу и направился к полуразрушенному куполу проведать сестер. Они ухаживали за ранеными. Новоприбывших было немного, лишь несколько воинов с резаными ранами и несколько раненых стрелами. В легких случаях норды старались обойтись без помощи, многие даже отказывались от нее, боясь, что не останется заслуженных шрамов, а ведь для норда шрамы лучше любого ордена. Ули и Аги деловито помогали тем, кто не мог самостоятельно ходить, следили за тяжелыми. Работы хватало.

Я долго наблюдал за ними, молча стоя в стороне. Они были так увлечены, что мне не хотелось им мешать. Я уже собирался уйти, но что-то задержало внимание. Я присмотрелся. Ули меняла повязку одному из воинов. Все как обычно, норд лежит с закрытыми глазами. Повязка чистая, пациент явно идет на выздоровление. Но что же? Что?

И вдруг я понял – кристал-лампиер, что висел на шее у воина – светился! Не так ярко, как у Арка, но все же – светился! Я присмотрелся. Сомнений быть не могло. Кристаллы реагировали на действия сестры.

– Вот это да… – прошептал я. – Неужели и они получили часть дара Духа Дормира?

Неслышно я вышел из лазарета. Почему-то очень захотелось побыть одному. Я пошел прочь, долго бродил по развалинам. Стемнело. Перекрикивались воины, дежурившие на стене. Горели сторожевые костры. Наконец я нашел место, где меня никто не мог бы побеспокоить. Я сел под огромным камнем, бывшим когда-то частью постамента, завернулся в плащ и закрыл глаза. Сознание долго не хотело успокаиваться, лезли разные посторонние мысли. Но вот через некоторое время я расслабился и перед внутренним взором заструился знакомый колдовской туман.

«Вар Ло!» – позвал я.

«Я здесь», – отозвался голос.

«Мне нужно тебя кое о чем спросить».

«Что тебя интересует?»

«Тот дар, что мы получили в Виллоне, он достался только нам или был еще кто-то?»

«Почему ты спрашиваешь?»

«Я видел сегодня, как Ули зажигает кристаллы у нордов».

«Я повторю то, что говорил тебе уже много раз. Магия – это сложная штука, – ответил Вар Ло. – У нее свои часто совершенно непонятные законы. И нет никакой возможности точно предугадать, какие последствия будет иметь то или иное магическое действие».