Читать книгу "Когда мы остаемся одни - Тамара Михеева"

А наутро они снова пришли.

– Нюта.

– Здравствуйте.

– Здравствуй, девочка. Что я могу поделать, ему нравятся твои камешки.

Они опять купили все. И приходили каждый день. Анюта узнала, что они из Новосибирска, что им посоветовали жить здесь летом, потому что здешний климат и купание в море полезны для Ванечки. И что папа у них много работает, потому что Ванечке нужны дорогие лекарства. И что он целыми днями играет с Анютиными камешками, как сумасшедший, ни о чём больше слышать не хочет. Перебирает, строит пирамидки, разглядывает. Анюта рисовала каждый день. Раньше она рисовала только местные пейзажики, их охотнее брали, но теперь, для Ванечки, на камешках вырастали цветы и деревья, гуляли львы и жирафы, стояли замки и танцевали дети. Как-то случайно Ванечка узнал, где она живёт, и теперь при первом удобном случае сбегал от мамы. Анюта не знала, сколько ему лет на самом деле. Не знала, сколько лет в его голове. Не знала, почему он такой. Но когда у забора слышалось «Ню-у-у-ута», она брала разрисованные камешки и выходила. И вела Ванечку к его маме. И выслушивала жалобы, что как же они повезут все эти булыжники домой, он ведь ни за что не согласится их оставить.

– Я сегодня ничего не нарисовала, – сказала Анюта и протянула Ванечке камешек, на который капнула красная краска. Она ещё не застыла, скатилась дорожкой до края. Ванечка взял его и вдруг положил за щёку.

– Пойдём, – сказала Анюта, – я тебя провожу. А завтра нарисую тебе дельфина. И лошадь. Хочешь лошадь?

– Нюта.

– Да, Нюта нарисует.

Анюта оглянулась на дом. Окна были пусты. Таль спит, мама, наверное, кормит Пашуню, Маруся возится в песочнице. Никто не знает об Анютиной тайне. О её удачном бизнесе.

Часть 3

Глава 1

Безумная вечеринка

Июль звенел, парил, пел, крошился длинными днями и чёрными, звёздными ночами, такими бессонными, такими ждущими – чего, кого? Если бы Янка знала! Она томилась от скуки, томилась от дел, вдруг возникающих среди летнего безделья. Курортники, заполнившие скворечник и весь бабушкин двор, и интересовали, и раздражали. Приехала из Москвы Светка, почему-то на месяц раньше, и Янка была ей так рада! Они бродили вместе у моря, Янка рассказывала про Глеба и Таля, Светка про своего одноклассника Мишу, с которым не разрешали встречаться родители. Дни текли, расползались, однообразные, пустые и наполненные одновременно, и хотелось сбежать.

В середине июля у Даши был день рождения. Светка дала Янке свою модную тунику, они купили один подарок на двоих. Янка чувствовала себя виноватой перед Дашей. Потому что с того дня, как Светка приехала, Янка Даше ни разу не позвонила. Даже странно, что та позвала их на день рождения. Хотя, это ведь Даша. Даша, которая не умеет обижаться, которая смотрит преданно, которая хорошо воспитана и ласково встречает их со Светкой, приглашает к столу. Янка вдруг вспомнила, как Даша говорила ей о брате или сестре, о том, что нет кровно родного человека. «Наверное, она тоже чувствует себя одинокой», – подумала Янка и крепко обняла Дашу, вручая подарок.

– Какие люди!

– Девочки, прошу!

– Светик, ты чудо просто!

Все уже в сборе были. Шрамко развалился на диване, обнимая одной рукой Мирославу Ясько, другой – Васелину. Захар с Таней, Данил Иванов, Катя, Женя, Таль. Янка тут же оценила обстановку: Ярослав без Оксаны и клеит близняшек, это хорошо, значит, в хорошем настроении, значит, доставать не будет. Таль хмур, ну, как обычно, вообще непонятно, на что там Даша надавила, на какие болевые точки, что он согласился прийти. Данил Иванов напрягает, что-то излишне весёлый и всё время переглядывается с Ярославом… Неспроста. Ладно, прорвёмся.

Тётя Ганна, снимая на ходу фартук, сказала жизнерадостно:

– Ну, веселитесь, ребятки, много не пейте…

– Ну что вы, тётя Ганна!

– …и к курортникам чтобы ни ногой!

– Мама, ну иди уже, я всё знаю! – Даша подтолкнула её к двери.

Пили сухое вино, которое принесли в пластиковых бутылках Шрамко с Данидом.

– Контрабанда! – подмигнул Янке Шрамко. Она сделала вид, что не заметила.

Гремела музыка, и гремели их голоса, перекрикивая музыку. Шрамко пригласил Янку на первый же медляк, и – что делать? – она пошла.

– Как жизнь?

– Идёт помаленьку.

– Всё лето тебя не видел.

– Что ли, соскучился?

– А то! Особенно по рукам твоим нежным.

Янка оттолкнула его и уселась на диван.

– Придурок! – процедила она сквозь зубы.

– Да? А по-моему, красавчик! – улыбнулась Светка. – Я его совсем не помню маленьким почему-то…

Янка не ответила. Таль цедил вино и смотрел на неё пылающим взглядом ревнивца. Вот балда! Теперь ещё обидится, что она согласилась со Шрамко танцевать…

Что было потом, Янка помнила плохо. Пили, вроде, вино, а голова плыла, как от водки. Помнит, что стояла на балконе со Шрамко, он обнимал её одной рукой, другой показывал звёзды, а она только об одном и думала: не дать ему себя поцеловать, только не позволить ему… Помнит, что Данил целовался с Мирославой, помнит, что Захар поругался с Таней, и плыло сквозь туман в голове лицо Таля, а потом вдруг:

– Да мы с Яриком в вино спирта подмешали, вот вас и развезло. А чё? Хороший спирт, батя целое ведро с работы притащил…

Пощечина. Крик. Шрамко пытался оправдываться, что шутка же, шутка, что за истерика-то? Подумаешь! Янка пришла в такую ярость, что Талю пришлось её держать за руки, чтобы она не бросилась на этих шутников. Данил и Шрамко психанули и ушли.

– Я взрослый человек и сама могу выбирать, что мне пить! – кричала им вслед Светка. – Может, у меня аллергия на спирт!

Мирослава плакала почему-то, а Захар и Таня уже целовались в углу. Вдруг Даша сказала, что все, все, все они испортили ей день рождения, развернулась к Янке и что-то кричала, кричала, кричала… Янка то уходила куда-то, будто под тёмную, вязкую воду, то всплывала вновь. Она не понимала, о чём говорит ей Даша и что предъявляет, она чувствовала, что рядом стоит Таль, что он сильно пьян, а Даша кричит и кричит на неё. Кричит, бросая ей в лицо какие-то безумные обвинения:

– Да что ты знаешь-то? Ты у Конопко зависаешь, добренькая такая, посмотрите, как я их спасаю! А у самой брат… Да ты хоть помнишь его в лицо-то?! Ты же его не замечаешь, он для тебя никто, вещь, тряпка!

Даша кричала надсадно, голос уже хрипел. Янка не понимала, чего она взбесилась-то. Что она пропустила, уйдя в пьяное забытьё, что сказала, из-за чего весь этот крик?

– Даша…

– Что «Даша», что? У тебя такой брат! Он такой добрый, отзывчивый, он читать любит, а над ним в школе издеваются, его же бьют, бьют, бьют! За то, что не как все! Ему зуб выбили, а у вас никто и не заметил, что он без зуба! Уже целый месяц! Он вас ненавидит! И я тебя ненавижу!