Читать книгу "Ангел в камуфляже - Марина Серова"

— Так где она? Вези! — распорядился, засовывая в карман брюк глухо позвякивающие наручники.

Нет, какую силу взял он надо мной в своем воображении!

— В том доме, — ответила, — где ты нас сегодня встретил. — И взмолилась Всевышнему, чтобы это не он был в непонятной иномарочке у массажного салона миссис Бланк.

Всевышний, видно, был благосклонен ко мне. Осознав это, я вознесла еще одну молитву — чтобы братья Синицыны ждали результатов моих сегодняшних действий где-нибудь в другом месте. Наташины же ключи от квартиры по-прежнему болтались в моей сумке.

Предстоящее угнетало меня всю дорогу до нужного нам подъезда, и только в самом конце поездки я поняла причину этого, то есть созналась себе в ней. Оказалось, что гложет меня страх. Очень просто оказалось представить, что в квартире Синицыных через час, не более, остается бездыханным не мой несостоявшийся насильник, а Татьяна Иванова — без признаков жизни и с нехорошими следами на лице и теле.

Тела было жалко.

— Прибыли! — известила, устраивая машину поодаль. — Иди за мной, не отставая. Войти нужно вместе.

— Есть, командирша! — ответил с ленивой усмешкой.

Изуродованная сумка подозрений в нем не вызвала. Вообще, после одержанной надо мной победы он стал весьма самоуверен. А убедившись в отсутствии засад, устроенных для него моими помощниками где бы то ни было, успокоился. Это мне нравилось.

В третий раз я открыла чужую дверь чужими ключами. Говорят, что бог троицу любит. Во второй раз доставила я сюда смерть. Будет ли третья?

Оказавшись в прихожей, скинула босоножки и прошла в самую большую и пустую комнату — место, где одолела Серегу. Положила на подоконник, подальше от неожиданностей, сумочку и пожалела о газовике — стрелять из него здесь — значит нанюхаться гадости наравне с противником — какой смысл? Обернулась к двери, выгнала из головы мысли, приготовилась.

Хромой бесшумно, как тень, появился в дверном проеме. Замер, вглядываясь в мой силуэт на фоне окна, узнал и указал пальцем на дверь в соседнюю комнату.

— Там? — донесся до меня чуть слышный шепот.

Я, расслабленная, но прямая, как струнка, покачиваясь на носочках, танцующим шагом двинулась к нему. А когда вышла на дистанцию, легко и неожиданно взмахнула ногой, метя стопой, боковым ударом, ему в ухо. Он быстро подставил руку, и нога моя ушла еще выше и в сторону.

— Ох ты! — поразился. — Да ты балерина, оказывается! Воробышек пытается клюнуть?

При последних словах я ударила его, так и не сошедшего с места, подъемом ноги в пах. Но он только ногу приподнял, загородился коленом.

Кто он? С каким бойцом мне выпало схлестнуться?

— Это что же, — он не спеша двинулся ко мне, — ты меня сюда на разборку привезла? — Чуть согнул ноги в коленях и протянул ко мне руки, ладонями вперед. — Ну, давай. Куда же ты?

Я обходила его стороной, заставляя поворачиваться, пока не оказалась снова между ним и окном. Он рассмеялся этой моей уловке.

— Иди ко мне! — позвал, и я пошла на зов.

Быстро, слева направо, махнула ногой по его рукам. Он и не думал защищаться, верно оценивая дистанцию и видя, что до тела я не достаю. Но руки его я на мгновение смела в сторону и возвратным движением ноги, наотмашь, сильно ударила его в левое предплечье. Получилось классически, как по мешку в спортзале моего дорогого сенсея. Но его лишь качнуло вправо.

— Красиво! — пробурчал, держась за ушибленную руку.

Я подтянула ногу к груди и, бросая ее вниз, пяткой, жестко поразила его колено. Травма ему была обеспечена, хотя в последний момент он и успел оторвать ногу от пола.

— Все! — воскликнул, скривившись от боли. — Хватит!

И кинулся на меня, отпрянувшую в сторону от этой торпеды. То ли реакция у него замечательная, то ли задумал так с самого начала, только, сделав два хромых и быстрых шага, остановился, как в стену уткнувшись. Я оказалась сбоку от него и совсем рядом — положение, наивыгоднейшее для удара ногой по лицу. Проведенный безжалостно, он превращает лицо в кровавую маску и вырубает противника из этого мира с гарантией.

Не медля ни секунды и уже торжествуя победу, я взмахнула ногой и попала в медвежий капкан. Он поймал ее странным, невиданным мной захватом, как-то наизнанку вывернув свои руки. Сделал неуловимое движение корпусом, и я, взвизгнув от боли в стопе, повернувшись, рухнула на пол. Он пнул меня в ребра. Пришлось на минуту захлебнуться липкой болью.

Первое, что увидела, когда открыла глаза, — его башмаки, темно-красные и блестящие, прямо перед носом. Он сидел на корточках, совсем рядом, и дожидался окончания болевого шока. И так нехорошо глядел на меня ледяными глазами с каменного лица.

— Пошли!

Подхватив меня под мышки, поставил на ноги, но прямо стоять я еще не могла и очень хотела обратно, на пол. Пришлось ему довольно аккуратно обхватить меня за талию и вежливо повести к раскрытому настежь окну, на подоконнике которого все еще лежала моя сумочка. Странно. Когда я ее там оставила, окно было закрытым, помню точно.

Сумочка моя, тяжелая от лежащего в ней газовика.

— Погоди! — воскликнула я и повернулась к окну спиной.

— Нет! — отказался он, прижал меня к подоконнику поясницей, нагнулся и обхватил мои ноги повыше колен. Хорошо, не ударил напоследок!

Сумка лежала от меня на расстоянии вытянутой руки, и я схватила ее раньше, чем он напрягся, поднимая меня, чтобы выбросить, как котенка, с третьего этажа. А когда напрягся и рванул вверх, спеша, я несильно ударила его в темя и, перехватившись, еще раз — изо всех сил и отчаянья.

Его череп хрустнул, или мне так показалось. Но, как бы то ни было, он отпустил мои ноги и, не выпрямляясь, завалился навзничь с долгим, тихим стоном, прозвучавшим из широко разинутого рта.

Переложив сумку в левую руку и держа ее наготове, я, морщась от боли в стопе и ребрах, нагнулась над ним, шлепнула по щеке. Его веки дрогнули, и послышался звук короткого вздоха. Жив! А жаль!

Я не фурия, хотя, может, и бываю стервой. Вы думаете, просто проломить череп человеку, пусть даже такому, как этот, от которого натерпеться пришлось выше крыши, и не взвыть, хотя бы немного, вполголоса? Тем более что вокруг никого, кто мог бы неправильно понять эту женскую защитную слабость.

Я и взвыла, опустившись на колени рядом с моим обидчиком и убийцей. Взвыла от облегчения, что и на этот раз миновала меня чаша сия, и от гнета того, что еще предстояло с ним сделать.

Ах, каким же он оказался тяжелым! С каким трудом я подняла его обмякшее тело на подоконник, перегнула наружу! Обхватила ноги выше колен, рванула кверху. Он перевесился на улицу еще больше и, по моим меркам, уже должен бы сам соскользнуть за окно. А если нет, то требуется всего одно, последнее усилие…

Решившись на это — а медлить было нельзя, — я еще раз услышала стон. Рука хромого, оставшаяся на подоконнике, шевельнула пальцами и вцепилась в его край. Дрогнула нога, и тело медленно, как бы само собой, поползло назад.