Читать книгу "Чистая речка - Наталия Терентьева"

Впереди светился значок круглосуточной аптеки. Я позвонила в запертую дверь. На двери открылось маленькое окошко, и выглянул охранник:

– Чего тебе?

– Можно мне перекись водорода? Сколько она стоит?

Он с большим подозрением оглядел меня:

– А зачем тебе?

Я показала разодранную руку.

– Вот…! – охранник выматерился и позвал кого-то: – Люсь! Иди, тут к тебе клиентка!

Я услышала, как, охая и ругаясь, к двери подошла женщина и тоже выглянула в окошко. На меня смотрела восточная женщина, с густыми усами, сильно осветленными, похожими на желтую щеточку над верхней губой, со светлыми волосами, у корней абсолютно черными. Странно, неужели ее действительно зовут Люся?

– Что ты хочешь? – довольно приветливо спросила она.

– Перекись водорода, – кратко ответила я и для верности тоже показала ей разодранную руку.

«Люся» покачала головой.

– А деньги у тебя есть?

– Сколько стоит перекись?

– Одиннадцать рублей. Тебе – десять, ладно уж.

Я достала из кармана мелочь, сдачу от булочек, и протянула в окошко «Люсе».

«Люся», все так же охая и приговаривая что-то – может быть, она и не ругалась, это мне так показалось, потому что она говорила низким голосом и не по-русски, – ушла и вернулась с пузырьком перекиси.

– Вот, возьми, – она протянула мне пузырек и конфету.

Я взяла конфету, хотя совершенно не хотела сейчас конфет, отказываться было неудобно. «Люся» посмотрела на меня, поохала, поцокала языком и закрыла окошко.

– Спасибо! – запоздало, как обычно, крикнула я в закрытое окошко.

Я пролила рану перекисью, раз, два, пока не перестало пениться. И тогда огляделась. Народу на улице осталось совсем мало. Надо бы поторопиться. Я очень надеялась, что правильно поняла рассказы Серафимы, и она действительно живет в высокой башне на краю города, единственной и видной со всех сторон, пройти ее было невозможно. Сейчас в темноте она светилась вдалеке, как маяк. И я пошла побыстрее, натянув как можно ниже шапку и куртку. Начал накрапывать дождь и как-то резко похолодало.

Наверно, здорово жить в таком доме – выше всех. А еще лучше жить в своем доме с садом. Мама всегда мечтала об этом – чтобы у нас был дом, сад, яблони и вишни в саду. Когда-то в детстве у нее была такая дача, и она очень часто рассказывала мне о том, как она маленькой играла в саду, как лазала в конце лета за вишней, сколько всего интересного и удивительного было в этом саду. Но дача куда-то подевалась, я не помню. Может быть, мама и говорила мне, но я была слишком мала. Я вообще многого не помню, а теперь уже ни у кого не спросишь.

Больше всего я жалею, что у меня всего одна мамина фотография и нет фотографий других родственников. Ведь есть же у нас еще кто-то, в Москве или в каком-то другом городе. Я бы хотела знать – кто они, чем занимаются и, главное, – какие они. Я бы не стала проситься к ним жить. Тем более что я уже выросла и скоро буду жить одна, в общежитии. Вот уж тогда точно с Веселухиным придется что-то решать… Ведь он тоже выпускается в следующем году. Если он придет ко мне, я ему открою? Не знаю. Как обычно, от таких мыслей мне стало волнительно, приятно и неприятно одновременно. Не знаю, как так может быть.

Почему я в такой неподходящий момент думала о Веселухине? Может быть, потому, что мне было страшно идти одной, особенно после того, что произошло у аптеки. У меня оставалось двести сорок рублей. И за эти деньги меня побили. Конечно, это не такие маленькие деньги, можно купить поесть или бутылку водки – я думаю, те малолетние отморозки так и сделали. Но ничего нормального на эти деньги не купишь – ни ботинок, ни телефона. Да, телефон бы мне сейчас не помешал. Я бы позвонила Серафиме, спросила, какой у нее номер квартиры…

Я подошла к дому – он оказался за забором, но ворота были открыты, как раз въезжала какая-то машина. Водитель мельком посмотрел на меня, когда я пробежала во двор, но говорить ничего не стал. А вдруг это как раз и есть муж Серафимы? Похож на военного…

Подъезд был заперт. В хорошо освещенном парадном виднелась стойка, за ней сидела женщина. Вот кто наверняка знает, где живет Серафима. Я обернулась – тот мужчина, похожий на Серафиминого мужа, уже должен был припарковаться. Зайду с ним. Но машина на моих глазах заехала под дом. Подземный гараж! Я такой видела только в кино. Ничего себе! Хороший дом. Но свой дом с садом все равно лучше.

Я прочитала инструкцию на плато с кнопками и набрала три цифры.

– Да? – ответила мне женщина. Та самая, которая сидела за стойкой, я видела, как она говорит и смотрит на экран, не в мою сторону.

– Я… Вы не знаете, где живет Серафима Олеговна? Это наша учительница математики. И… географии.

– Даже если знаю, – бодро ответила мне женщина, – тебе-то точно не скажу.

Раздался писк, и табло погасло. Я снова набрала код.

– А вы не можете ей позвонить и сказать, что к ней пришла ее ученица?

– Еще чего! Ты время видела? Завтра приходи! – вахтерша снова отключилась.

Все ясно. Я даже… обрадовалась, что ли. Больше идти мне было некуда, но к Серафиме я идти боялась. Тем более она сегодня мне звонила и просила повесить что-то на место, какую-то картину или телевизор, как я поняла… Значит, пришлось бы оправдываться.

Вахтерша тем временем подошла к двери. Это была не старая еще женщина, одетая как два разных человека – наверху у нее была светлая блузка, какие любят носить наши учительницы на праздники, – с пышным полупрозрачным бантом на груди и приличным вырезом, на плечи была накинута красивая узорчатая шаль. А внизу вахтерша надела – наверно, для тепла и удобства – большие растянутые треники, в таких дядя Гриша обычно сидит зимой. И то тетя Таня его ругает, что он «оделся как бомж!». И тогда он с ворчаньем переодевается в старые военные галифе.

– Не шастай тут! – сказала вахтерша из-за двери. – Иди отсюда!

Калитка забора изнутри открывалась простой кнопкой. Как хорошо все продумано для защиты от чужих. От меня, например. Войти можно только с магнитным ключом, а выйти легче, ведь выходят только свои…

Я в задумчивости пошла обратно. И куда мне идти? Я никогда не оказывалась в такой ситуации, и когда мальчишки рассказывали о своем побеге, внутренне содрогалась – не хотела бы я быть на их месте и ночевать на мешках с сахаром в магазине. Но это вообще-то лучше, чем просто найти закуток под каким-то деревом или забором и спать на земле.

Стало совсем холодно, изо рта шел пар, я выпила клубничное молоко, но оно оказалось ледяным, и от этого стало еще холоднее. И тут мне пришла в голову неожиданная мысль… Ладно, даже если не получится, по крайней мере, есть куда пойти быстрым шагом, теперь есть цель. Может быть, согреюсь. Там не выйдет, опять куда-то пойду, вот так всю ночь и буду ходить. Главное, чтобы ко мне опять никто не привязался. Вот были бы у меня очки и длинное пальто, наверно, я бы меньше нравилась всяким уродам. К девочкам в очках меньше цепляются.