Читать книгу "Доктрина шока - Наоми Кляйн"

В Чили Пиночет благодаря шоку и ужасам, сопровождавшим захват власти, мог свободно при помощи экономической политики потрошить средний класс. Но хотя его боевые истребители и расстрельные команды были крайне эффективным средством распространения террора в стране, они сослужили ему дурную службу за рубежом. Сообщения в печати о кровавых преступлениях Пиночета вызвали возмущение по всему миру, и активисты в Европе и Северной Америке настойчиво требовали от своих правительств отказаться от торговли с Чили. Это было крайне неприятно для режима, который был установлен именно для того, чтобы открыть страну для бизнеса.

Недавно рассекреченные бразильские документы показывают, что аргентинские генералы, готовя переворот 1976 года, хотели «предотвратить международную кампанию, подобную той, что развернулась против Чили». Для достижения этой цели нужны были менее сенсационные и драматичные тактики репрессий — нужно было организовать террор, но не столь заметный для назойливой иностранной прессы. В Чили Пиночет вскоре перешел к тактике исчезновений. Публичные расстрелы и аресты прекратились, солдаты похищали людей и отправляли их в тайные лагеря, пытали и часто убивали, а затем все отрицали. Тела жертв закапывали в общие могилы. По данным комиссии расследования, созданной в Чили в мае 1990 года, тайная полиция иногда избавлялась от своих жертв, сбрасывая их в океан с вертолета, «предварительно вспоров животы, чтобы тела не всплыли».

Эти тайные исчезновения оказались еще более эффективным средством распространения террора, чем открытые бойни, настолько шокирующей была мысль, что государственный аппарат используется для того, чтобы люди бесследно исчезали.

К середине 70-х годов исчезновения стали основным средством воздействия военных хунт, верных чикагской школе, в странах южного конуса, но никто не использовал это средство с таким энтузиазмом, как генералы, занявшие президентский дворец в Аргентине. К концу их правления исчезло около 30 тысяч человек. Многие из них, как это делалось в Чили, были сброшены с самолетов в мутные воды реки Ла-Плата.

Аргентинская хунта нашла почти идеальный баланс между устрашением всего общества и отдельного человека, осуществляя террор достаточно открыто, чтобы каждый понимал, что происходит, но в то же время сохраняя нужную меру секретности, чтобы всегда можно было все отрицать. В первые дни прихода к власти хунта единственный раз продемонстрировала свою готовность убивать: из Ford Falcon (эти автомобили славились тем, что ими пользовалась тайная полиция) вытащили мужчину, привязали его к самому известному в Буэнос-Айресе памятнику — белому обелиску высотой 67,6 метра — и расстреляли из автоматов на виду у публики.

После этого хунта совершала убийства тайно, но они оставались постоянным фоном жизни. Исчезновения, которые официально отрицались, были общественным спектаклем, в котором безмолвно участвовали целые районы. К дому или месту работы намеченной жертвы подъезжали несколько военных машин, иногда над ними зависал вертолет, квартал оцепляли. На виду у окружающих в дневное время полиция или солдаты взламывали дверь и вытаскивали человека, который часто громко выкрикивал свое имя, прежде чем его заталкивали в поджидающий автомобиль, в надежде, что сведения о случившемся с ним передадут семье. Некоторые «тайные» операции совершались с еще большей наглостью: полиция заходила в переполненные городские автобусы и за волосы вытаскивала оттуда пассажиров; в городе Санта-Фе одну пару похитили прямо около алтаря в день их свадьбы на глазах у всей церкви, заполненной людьми.

Публичность террора сохранялась и после арестов-похищений. Взятых под стражу направляли в один из более чем 300 лагерей пыток, разбросанных по всей стране. Многие из этих лагерей располагались в густонаселенных районах, например одно широко известное заведение такого рода размещалось в бывшем спортивном клубе на оживленной улице Буэнос-Айреса, другое — в школьном здании города Баия-Бланка, третье — в крыле действующего госпиталя. Вокруг этих застенков день и ночь крутились военные машины, через их плохо изолированные стены доносились крики, туда вносили и оттуда выносили большие странные свертки, по форме напоминающие человеческое тело. Все это молча наблюдали местные жители.

Режим Уругвая действовал с таким же бесстыдством: один из главных пыточных центров размещался в бараках моряков около набережной в Монтевидео, где раньше прогуливались и устраивали пикники жители города. Во время правления диктатора это чудесное место оставалось пустынным, поскольку горожане не хотели слышать крики заключенных.

Аргентинская хунта с особой небрежностью избавлялась от останков своих жертв. На загородной прогулке человек мог в ужасе наткнуться на общую могилу, едва присыпанную землей. Тела с отрезанными пальцами и выбитыми зубами (как это сегодня происходит в Ираке) находили в мусорных баках, или они плыли по водам Ла-Платы, до полудюжины сразу, после очередного «полета смерти». Однажды они, сброшенные с вертолета, упали на фермерские поля.

Почти все аргентинцы в какой-то степени были свидетелями уничтожения своих соседей, хотя многие из них говорят, что ничего не знали о происходящем. Одно выражение описывает тот парадокс, когда люди все видели, но ужас закрывал им глаза, — преобладающее состояние ума аргентинцев того времени: «Мы ничего не можем доказать».

Поскольку преследуемые хунтой аргентинцы часто скрывались в соседних странах, правительства региона сотрудничали в рамках печально знаменитой операции «Кондор». Разведки стран южного конуса делились информацией о «подрывных элементах», полученной с помощью наисовременнейшей компьютерной системы Вашингтона, и позволяли агентам соседних стран беспрепятственно пересекать границы, создавая общую зону пыток и похищений, что зловеще напоминает сеть ЦРУ для «чрезвычайной выдачи» наших дней.

Кроме того, хунты обменивались информацией о наиболее эффективных методах получения сведений от своих заключенных. Некоторые чилийцы, которых пытали на Национальном стадионе в первые дни после переворота, обратили внимание на странную деталь: при пытках присутствовали бразильские солдаты, которые давали советы относительно наиболее изощренных методов использования боли.

Поле для такого сотрудничества в то время было достаточно широким, и многими подобными операциями руководили Соединенные Штаты при участии ЦРУ. В 1975 году, расследуя вмешательство США в дела Чили, Сенат установил, что ЦРУ обучало военных Пиночета методам «контроля над подрывной деятельностью». Участие США в обучении полицейских Бразилии и Уругвая методам допроса отражено во многих документах. Согласно свидетельским показаниям на суде, которые цитируются в отчете комиссии расследования «Бразилия: это не должно повториться», опубликованном в 1985 году, офицеры армии посещали официальные «семинары по пыткам» в подразделениях военной полиции, где им показывали слайды, изображавшие различные методы мучений. Во время таких практических занятий приводили узников для «демонстрации» — их подвергали ужасным пыткам перед аудиторией из сотни смотревших и учившихся армейских сержантов. Одним из первых эту практику в Бразилии ввел Дэн Майтриан, офицер американской полиции. В первые годы военного режима в Бразилии Дэн Майтриан работал инструктором в полиции Белу-Оризонте, часто приводил нищих с улиц и пытал их в аудиториях, чтобы научить местных полицейских создавать конфликт между психикой и телом у заключенных. Затем Майтриан занялся подготовкой полиции в Уругвае, где в 1970 году его похитили и убили партизаны «Тупамару» — группа левых революционеров запланировала эту операцию, чтобы раскрыть участие Майтриана в обучении пыткам. Как свидетельствует один из его бывших учеников, он утверждал, подобно авторам учебника ЦРУ, что эффективная пытка — это не садизм, а наука. «Нужное количество боли в нужном месте» — таков был его лозунг. Отчеты комиссий по правам человека из стран южного конуса показывают результаты этих уроков в этот ужасный период. Все новые и новые свидетельства указывают на фирменные методы из наставления по пыткам Kubark: арест рано утром, капюшоны, интенсивная изоляция, лекарства и наркотики, лишение одежды, электрошок. Оно повсюду — ужасающее наследие экспериментов в университете Макгилла по искусственному вызову регрессии.